Анджела Моррисон - Спой мне колыбельную
— Ты не так ешь. — Дерек смотрит на то, как я глотаю, с другого конца стола. Он хватает кусочек моей пиццы и подносит его к моему рту. — Вот так. — Он заносит кусочек мне в рот. Как всегда покорная, я откусываю и прожевываю пиццу, при этом ни разу не покраснев. Он пялится на меня, выглядит так будто он голоден.
— Хочешь кусочек? Здесь все равно очень много для меня одной.
У каждого есть свой кусочек пиццы, но не огромный, как будет у нас дома, когда мы вернемся, но этого тоже достаточно.
Он трясет головой.
— Сыр.
— Вы поете завтра, верно?
— Надеюсь, ты придешь. — Он смотрит на меня так же, как смотрел тогда, когда я была на сцене.
— Ни за что не пропустим это. — Я смотрю на него, надеясь, что это верный посыл.
Я теряюсь где-то в глубине его бархатно-карих глаз, когда в моей сумочке звонит телефон. Я таскаю его с собой сегодня. Мама говорила, что позвонит, чтобы узнать, как прошло выступление. Она предупреждала меня, что звонки в роуминге из Европы стоят очень дорого из-за огромного расстояния, поэтому мы обменивались письмами по электронной почте, но сегодня разговор будет того стоить.
Я нахожу телефон до того, как он прекращает звонить.
— Мам?
— Бет? — Она говорит что-то, но я не могу расслышать.
Я выкрикиваю:
— Погоди минутку. — Я встаю и выбегаю на тротуар. — Так-то лучше.
— Как всё прошло, милая?
— Прекрасно. Я пела так, как никогда раньше. — Я оборачиваюсь и вижу, что Дерек смотрит на меня, сидя за столом и откинувшись на спинку своего стула. Он не отводит своих глаз от моих, и мои щеки начинают краснеть. — Мы познакомились с некоторыми милыми мальчиками из хора Эмебайл из Лондона.
— Отлично, дорогая. Рада, что ты хорошо проводишь время, — тихо говорит она.
— Ты в порядке? — Я беспокоюсь, что она дома совсем одна.
— Конечно. — Её голос прерывается.
— Мам, что происходит?
— Ничего такого, что не может подождать, пока ты не вернешься домой.
Я закрываю глаза. Нет, только не сегодня. Я с ней согласна. Повесить трубку. Стоп. Нет, не хочу знать.
— Это анализы?
Она не отвечает, но я слышу тихие всхлипы.
— Они положительные, так? — Что-то глубоко внутри меня сильно протестует против боли, которая разрывает сердце. — Я — носитель.
— Мы поедем на прием к консультанту по генетике, когда ты вернешься. — Она вздыхает, старается контролировать свой голос. — Я не хотела, чтобы ты так об этом узнала.
— Ясно. Есть что-то еще, что мне следует знать?
— Не позволяй этим новостям испортить путешествие. Забудь обо всем и проведи время с удовольствием. Мы разберемся с этим, когда ты вернешься. Врачи хотели сразу посадить тебя на таблетки, но я сказала им, что нам нет нужды беспокоиться. Я горжусь тобой, милая.
— Спасибо, мам.
— Я люблю тебя. Мне жаль. Очень-очень жаль. — Он снова начинает плакать.
— Я тоже тебя люблю.
Мой голос надламывается на этой фразе. Телефон отключается. Мои глаза щиплет. Я понимаю, что у меня есть две минуты, пока я не расклеюсь окончательно. К пицце я уж точно не вернусь. И к красавцу Дереку тоже.
Передо мной две желтые дорожные полоски перехода. Прогулка. Замечательно. Я ступаю на них. Автомобиль резко тормозит. Я отпрыгиваю. В Детройте я бы уже была мертва, но не в Швейцарии. Я смотрю на напряженное лицо старого швейцарца, махаю ему рукой, чтобы поблагодарить. Он улыбается и махает в ответ. Ком в горле нарастает.
Движение машин в обоих направлениях приостанавливается из-за меня. Я поторапливаюсь перейти дорогу, прохожу мимо водных велосипедов, мест, где продают мороженное в конусообразных стаканчиках и газировку, и спускаюсь к озеру. Справа от меня паромный терминал. Огромные деревья. Скамейки. Я нахожу одну, спрятанную за стволом раскидистого дерева и кустарником.
Я сажусь, иначе упаду. Озеро сегодня как зеркало. Ярко-голубое. Как и небо. Пара пушистых облаков и солнечный свет. Горы, кажущиеся издалека голубыми с белыми зазубренными вершинами, вырастают с другой стороны воды. Всё такое безмятежное. Не могу на это смотреть. Мне нужны облака. Сильный ливень. Разбивающиеся о берег волны. Красота этого места насмехается надо мной, будто кричит: «Э-эй! Уродка!» прямо мне в лицо.
Я практически избежала этого. Почти забыла о них всех. Каждого парня, который когда-либо называл меня чудовищем. Я позволила себе надеяться, что у меня есть шанс на нормальную жизнь. На отношения. На брак. Семью. Я могла бы отказаться от слепого парня в свои 40 лет, новое лицо изменило мои представления.
Только посмотрите на Дерека. Даже на Скотта.
Черт! Даже Колби на выпускном подкатывал ко мне!
Кто-то мог бы полюбить меня. Я больше не такая отталкивающая, какой была. Болезненное вмешательство Мэдоу дало мне шанс. Нечто прекрасное.
Это смертный приговор, который захлопывает дверь перед моими еще не рожденными детьми. Естественный отбор побеждает. Я — Чудовище. А кто может его полюбить? Риски слишком высоки.
Возможно, я смогу заставить их избавить меня от этого, от всего этого. Всего, что делает меня женщиной, всего, что заставляет меня жаждать любви, всего, что заставляет меня рыдать прямо сейчас из-за детей, которым не суждено существовать.
Пусто.
Боже, забери все эти чувства,
Позволь мне просто существовать.
Ракушкой,
Лежащей одной на берегу,
Пока жизнь течет вокруг.
Мягкие крошечные пальчики
С детским запахом.
Мечта задерживается.
Пожалуйста, забери меня из нового ада.
Слезы струятся по моему лицу. Я сердито вытираю их. У него нет права заставлять меня плакать. Мой отец — тень из прошлого. Я даже не знала его.
Горячая жидкость течет из носа. Черт. Я зарываюсь с головой в сумочке. Кто-то садится рядом со мной на скамейку и протягивает мне салфетки.
Это Дерек.
— Спасибо, — шепчу я, вырывая из его рук мягкую белую салфетку и вытирая нос. Я пытаюсь вернуть ему пачку.
— Оставь себе. У меня их полный чемодан.
Я хватаю упаковку и снова пытаюсь ее открыть.
— Плохие новости?
— Что-то вроде того. — Я вынимаю чистую салфетку и вытираю лицо.
— Мне жаль.
Кажется, он говорит искренне. Я хочу, чтобы это было искренне, отчаянно нуждаюсь в его искренности.
— Спасибо, что нашел меня.
Он кладет ладонь мне на плечо.
— Я следил за тобой. Я не могу перестать за тобой наблюдать, Бет. — Он гладит мне спину, будто больному ребенку. — Думаю, тот звонок не закончился ничем хорошим.
