Дона Воэн - Все имеет свою цену
Когда он отвернулся, она расхохоталась.
— Придет время, и победа будет за мной, Пат. И тогда ты будешь думать обо мне. А не о ней. И то, что сейчас мертво, снова воспрянет к жизни.
* * *
— Она переехала в его дом. Ты уже слышала эту пикантную новость? Об этом говорит пол-Нью-Йорка. Та половина, с мнением которой следует считаться. — Чарльз встал и направился к бару. — Не успело тело отца остыть в могиле...
Надо попытаться отвлечь его, подумала Алекс, но ее собственный гнев и обида были зеркальным отражением его настроения. Как мог Тру поступить таким образом? Он, несомненно, понимал, в каком неудобном положении окажутся из-за этого остальные члены семейства. Это даже хуже, чем демонстративное появление повсюду под руку с женой своего брата.
Завещание отца все еще вызывало у Алекс чувство негодования. Ему было хорошо известно, как мечтала она быть совладелицей «Вейл энтерпрайзиз». Она понимала, что, пока он жив, этого не будет. Но теперь его предательство потрясло ее. Тем более, что Чарльза тоже обошли.
Чарльз что-то пробормотал, не отрываясь от стакана.
— Что ты сказал? — спросила Алекс.
— Герой войны знает правила. Победитель получает все.
— Чарльз, будь осторожен.
— Он всегда получал, что хотел, — сказал Чарльз. — Теперь все будет по-другому.
* * *
Бесцеремонная секретарша сказала, чтобы он подождал. Прохаживаясь по приемной, Чарльз почувствовал, как дрожат руки. Ему хотелось выпить, но он знал, что если уступит этому желанию, то не сможет контролировать ярость, рвавшуюся наружу. Он повернулся так неожиданно, что секретарша вздрогнула.
— Вы сказали моему брату, что я здесь?
— Да, сэр. Но он разговаривает с Европой. — Она продолжала печатать на машинке.
— Безмозглая сучка! Ты ничего ему не сказала, не так ли?
Она судорожно глотнула воздух.
— Господин Вейл!
— Скажи ему еще раз. Нет, лучше уж я сам. — Чарльз шагнул к двери, ведущей в кабинет. Он распахнул ее с такой силой, что она ударилась о стену. Тру, сидевший за письменным столом, небрежно махнул рукой в сторону Чарльза, как будто его младший брат вошел совершенно нормально.
Чарльз с грохотом захлопнул дверь перед носом у негодующей секретарши. Близнец Алекс занимал офис, принадлежавший отцу. За его спиной открывался впечатляющий вид на Манхаттан. «Ему следовало бы быть моим кабинетом, — подумал Чарльз. — Жаль, что тебя не убили на войне».
— Будьте любезны повторить, герр Гайтлер, — сказал Тру в телефонную трубку. — На нашем конце линии небольшие помехи.
Чарльз наклонился около письменного стола и рванул телефонный провод. Тру встал. Чарльз напрягся, но старший брат всего лишь положил на стол бесполезную телефонную трубку.
— Я полагаю, что то, зачем ты пришел, — дело настолько неотложное, что не могло подождать, даже пока я заключу соглашение на несколько миллионов долларов?
Издевка, звучавшая в его голосе, окончательно вывела из себя Чарльза.
— Тебе известно, почему я здесь, ублюдок.
Тру усмехнулся.
— Послушай, Чарльз, ты достаточно хорошо знал нашего старика, чтобы вообразить, чтобы он когда-нибудь признал себя отцом двух ублюдков. И если я один из них, то кем же является моя сестра-близнец?
— Я пришел, чтобы поговорить о Гизелле.
— А конкретней?
— Она все еще моя жена! Я не желаю, чтобы она еще раз наставила мне рога! — Он планировал сказать совсем не это, но не мог остановить поток слов, рвавшихся с языка. — Я не допущу, чтобы ты ей сделал еще одного ублюдка. С меня довольно одного раза! Держись от нее подальше, Тру. А не то пожалеешь.
Тру смотрел на него, прищурив глаза.
— Что с тобой, герой войны? Разве ты не знал, что Брайан Ролингс забрался туда первым?
Тру молчал.
Чарльз хихикнул.
— Так ты действительно не знал об этом, а? Могу поклясться, ты думал, что она рассказала тебе все. Эти огромные синие глаза одурачат кого хочешь, ведь правда? — Он от души забавлялся. — Старший братец попался. Никогда не думал, что доживу до такого дня. — Он разразился таким хохотом, что слезы выступили у него на глазах.
— У тебя все? — холодно спросил Тру.
— О да, — Чарльз безуспешно вытирал слезы. — Клянусь, отец не ценил бы тебя так высоко, если бы узнал, как легко она обвела тебя вокруг пальца.
— Мне нужно работать, Чарльз.
— Я как раз собрался уходить. — Его снова охватил смех. Чарльз выкатился из кабинета Тру и, не в силах справиться с приступом смеха, хлопнулся в кресло напротив секретарши.
На столе зажужжал зуммер телефона внутренней связи.
— Пришлите кого-нибудь починить у меня телефон, — послышался голос Тру.
Чарльз, глядя на секретаршу, хохотал до изнеможения. Потом отправился поискать чего-нибудь выпить.
* * *
Как только лимузин остановился у обочины тротуара, раздались хлопки фотовспышек. Тру помог Гизелле выйти из машины. Они оба оказались залитыми светом. Смерть Трумана Вейла в прошлом месяце многое изменила. Теперь женщина мечты Гизелла Дюран появлялась на публике рука об руку с одним из самых богатых людей в мире, и объем продаж продукции Гизеллы Дюран головокружительно увеличивался. Интересно, понимал ли это Тру, размышляла Гизелла.
Понимал ли он, как его богатство повлияло на отношение к ней окружающих? Она видела, как изменилось выражение лиц репортеров и фотографов, толпящихся вокруг них. Эти лица говорили, что нарушение его моральных норм считается в порядке вещей. Даже ее переезд в его дом пресса обошла молчанием. В конце концов, она была женщиной, походить на которую мечтало множество других женщин. Такое изменение в восприятии ее прессой вызвало перемены и в самой Гизелле.
— Не двигайтесь, — закричал кто-то, и Тру подчинился, обернувшись к ней с гордой улыбкой. Затем им удалось наконец добраться до двери.
Скоро, думала она. Скоро она будет достаточно уверена в его... любви, чтобы попросить его исполнить самое заветное ее желание — получить опекунство над дочерью.
На приеме была такая масса народу, что Гизелла едва могла дышать. Но она умудрялась двигаться в толпе, обмениваясь любезностями с половиной Нью-Йорка и все время ощущая на себе взгляд Тру. В его взгляде было что-то странное, будто он оценивал ее, взвешивал.
Позднее, когда он помог ей сесть в машину, она спросила:
— Что случилось, Тру? Ты хочешь спросить меня о чем-то? Я вижу это по твоему лицу.
— Ты очень тонко чувствуешь.
— Это не ответ на мой вопрос.
