Никки Логан - Самая короткая помолвка
– Ваша семья просто чудо. Никогда не встречала ничего подобного. Здесь так много…
Привязанности. Близости. Любви.
– Еды? – подсказал Брэд, вызвав у нее приступ смеха.
Им подали очередную порцию блюд. Свежих, изысканных, загадочных. Сера перестала интересоваться ингредиентами и просто погрузилась в атмосферу этой культуры. Она верила, что Брэд не даст ей съесть ничего такого, о чем она потом пожалеет.
Верила.
По-настоящему, искренне. Доверяла ему свои безопасность, питание, ушибленную спину. Возможно, она недостаточно хорошо знает Брэда Крюгера, но за последние двадцать четыре часа то и дело чувствовала эту веру.
По крайней мере, со своей стороны.
– Что это? – спросила она, когда перед ними поставили очередное блюдо.
– Молния, – шепнул он. – Это фагаа. Разновидность трюфелей, растущих в пустыне. Говорят, они появляются во время грозы, когда бьет молния. Электрические разряды, сама природа воздуха и песка дают им жизнь. Чем чаще и свирепей грозы, тем богаче урожай.
Невозможно сопротивляться магии его низкого голоса и слов.
– Дети охотятся за ними наперегонки, соревнуются, кто найдет самые крупные, отыскивают трещины в песке, отчаянно копают, чтобы найти этот дар пустыни. Подавая фагаа, бедуины дарят своим самым почетным гостям настоящую молнию.
В его описаниях было столько живости, что в сознании Серы они превращались в образы, и ей захотелось пойти в пустыню, чтобы самой копаться в песке.
И остаться здесь навсегда.
– Красивая легенда. И красивое блюдо.
Жаркий взгляд Брэда коснулся ее и замер.
– В этой культуре много красоты.
Тем временем в палатке разгорелся страстный спор, что причинило самые большие разрушения Аравийскому полуострову: нефть, вода или туризм. Салим шепнул что-то Алие, она отошла в дальний конец палатки, где заговорила с другой женщиной. Они вдвоем уселись на пол рядом с музыкантом, к ним подошел мальчик с инструментом, похожим на дудку. То, что последовало за этим, Сера назвала бы прекрасной песней, исполняемой квартетом, – струны, дудка и два женских голоса – которая не нуждалась в переводе, чтобы тронуть до глубины души.
Потом поднялся похожий на Салима, но более молодой мужчина. Громким низким голосом заговорил на арабском. Алии рядом не оказалось, Сере никто не переводил, но интонация мужчины подсказывала, что он читает стихи. Даже не понимая смысла, она почувствовала, как ритм и богатый тембр голоса завораживают ее.
Потом опять полилась музыка. И снова речь. Алия вернулась, когда Салим начал рассказывать легенду. В ней воспевалась долгая история его племени и то, как Аравийская пустыня стала родным домом для бедуинов. Как они кочевали между небогатыми оазисами, покидая их, когда земля истощалась, чтобы дать ей возродиться, и возвращаясь. Было совсем несложно представить такой же праздник давным-давно где-то в самом сердце огромной пустыни. Разве что угощение было бы более скромным. Жизнь обитателей пустыни выглядит очень романтично, если не вспоминать о том, что бедуины прошлого постоянно существовали на грани голода.
Брэд нежно коснулся руки Алии, показав, что хочет взять на себя обязанности переводчика.
– Сейчас он рассказывает о бедуинском кодексе чести, – шептал он, и Сера чувствовала на шее его дыхание. – Это основа всей их социальной и правовой жизни.
Она бросила косой взгляд на Брэда, он не сводил глаз с дяди. В их темном омуте светились глубокое уважение и любовь. Взгляд Серы скользнул по его бородатому подбородку, по линии губ.
– Я могу быть против своих братьев, – шепнул он, переводя слова, которые торжественно провозглашал Салим. – Мы с братьями можем быть против наших двоюродных братьев. Но против чужих мы всегда будем вместе.
Все присутствующие захлопали, а Брэд шепнул:
– Семья для бедуинов все.
Потом Салим очень решительно повернулся к Брэду:
– Ибн амм.
Брэд вскочил и левой рукой схватил Салима за правое плечо. Жест был невероятно мужественным и в то же время исполненным любви.
Сера наклонилась к Алие:
– Что он сказал?
– «Ибн амм» означает «сын моих братьев». Тем самым он признает Брэда членом своей семьи.
– Разве он не сделал этого раньше?
– Сделал, но ибн амм – это нечто более близкое. Можно сказать, он признает Брэда своим сыном. Сыном бедуина. Моим братом.
В глазах Брэда сверкнуло глубокое чувство, а жест превратился в крепкое объятие. Все вокруг снова зааплодировали. И только Сера не смогла присоединиться к ним. Она никогда не знала такой сильной любви. Такого единения.
Боль, сдавив сердце, заполнила грудь.
В палатку внесли кальян, и воздух наполнился приятным ароматом с яблочными нотками. Следом за ним подали последнюю порцию кофе, ароматом не уступавшего табаку. Брэд встал и подошел к своему дяде, у Серы сразу упало настроение.
Сигнал, поданный Салимом, был настолько деликатен, что она его не заметила, но остальные, видимо, сразу поняли, что вечер окончен. Брэд помог ей осторожно встать, все начали прощаться. Сера хотела взять маленький сосуд с мазью для спины, но вдруг обнаружила, что ей положили еще много чего. И неостывший хлеб, завернутый в простую ткань, и плетеный коврик, наподобие тех, что лежали на полу в палатке, и подарок от Алии – шарф.
Единственная вещь, о которой Сера попыталась отказаться. Даже помня, о чем говорил Брэд, даже здесь, где она так часто встречала невероятно красивые ткани, такой шарф слишком дорого стоит.
– Единственное, что способно доставить бедуину больше удовольствия, чем обладать красивой вещью, – возможность подарить ее кому-то еще, – заверила ее Алия, сняв шарф с головы и решительно сунув его в руки Серы. – Проявить гостеприимство и разделить удовольствие с гостем – вот чем мы гордимся больше всего.
А потом они снова тряслись по дороге среди дюн. Сера чувствовала себя как Алиса, вылезающая из кроличьей норы, или Дороти, возвращавшаяся из страны Оз. Утонув в пассажирском кресле, она старалась не замечать случайных прикосновений Брэда к своему колену, когда он переключал передачу. Тишина в машине сделалась слишком гнетущей. Внезапно она подумала, какими давящими и душными должны казаться бедуинам обычные дома. И как она сможет снова есть обычную пищу, сидя за обычным столом.
– Какой невероятный вечер. Совсем не то, чего я ожидала.
– А чего вы ожидали?
Кто его знает? Теперь она уже не могла представить Брэда, живущим в другом месте.
– А ваш дядя большой дипломат.
– Бедуину нельзя приказывать. Это оскорбление, поэтому Салим научился руководить ими, тонко используя великодушие и такт. Он пользуется большим уважением у своего народа.
