Айрис Джоансен - Коснись горизонта
В этот момент Билли хотела, чтобы все его любили и все, к чему он стремится, получалось у него. Он заслуживал это.
— Мы не можем иметь все, — она взглянула на него с таинственной улыбкой, — но мы можем попробовать. Ты не забыл, зачем я пришла сюда?
— Как я мог забыть?! — Он поднялся и взял ее за руку. Глаза его заблестели. — Я все время думал об этом с тех пор, как расстался с тобой сегодня вечером. — В одной руке у него были полотенце и фонарь, другую он протянул Билли и помог ей подняться. — Пойдемте, миледи, позвольте показать вам спальню.
Дэвид повел ее к цветочной изгороди, стоящей в центре оранжереи, задержавшись у одного из мозаичных фонтанов, чтобы помыть руки. Приблизившись к изгороди, Билли заметила в ней крохотный проход. Склонив голову, она прошла сквозь цветочную арку, и они оказались в спальне. С трех сторон это пространство окружала цветочная изгородь, а четвертая стена представляла собой решетку, увитую душистой жимолостью.
Получалась небольшая уютная комната. У дальней стены стояла резная железная скамеечка, в центре — большая софа, покрытая шелковой тканью цвета слоновой кости, поблескивающей в лунном свете.
— Я прихожу сюда, когда мне хочется уединиться, — сказал Дэвид, ставя на землю фонарь.
На лице Билли отразилось сомнение.
— Для создания романтической обстановки здесь все подобрано идеально.
— Это сделано в твою честь, Цветок Пустыни. — Он заключил ее в свои объятия с такой страстью, что у нее подогнулись колени. — Никакой дисгармонии этой ночью, любовь моя. Только сладостное слияние и восторг.
Его губы припали к ее губам с такой чувственностью, так нетерпеливо и сильно, что ее губы сами открылись навстречу ему в неосознанном желании. Дэвид с тихим стоном все крепче сжимал ее в объятиях. Билли чувствовала его страстное желание, и это доставляло ей наслаждение, которое она еще никогда в жизни не испытывала. Она вжималась в него, ощущая, как каждое ее движение заставляет содрогаться все его тело. Ей хотелось длить эти мгновения бесконечно, ощущать свою власть над ним и чувствовать, как всю ее охватывает огонь желания.
Внезапно Дэвид с силой сжал ее бедра, и его тело стало ритмично двигаться, то прижимаясь к ней, то отдаляясь. Ей пришлось ухватиться за его плечи как можно крепче, потому что она почувствовала, как силы покидают ее. Она подняла голову и увидела, что лицо его пылает, а глаза блестят.
— Это еще один из ритмов жизни. — Его руки блуждали по ее телу, касались, гладили, жаждали охватить ее всю целиком.
— Да, о, да! — Глаза ее потемнели и затуманились, ей казалось, что она вот-вот может умереть от сжигающей ее страсти.
— Я покажу тебе и другие способы проникнуть в тайну жизни. Хочешь ли ты меня так же сильно, как я хочу тебя? Скажи мне!
— Я хочу тебя. — У нее едва хватило сил, чтобы произнести эти слова, потому что дрожь сотрясала ее тело. Он снова и снова прижимал ее к себе, и она простонала, не в силах больше сдерживать столь сильное желание: — Я хочу тебя сейчас, Дэвид. Я больше не могу ждать.
Билли слышала его прерывистое дыхание и сильные удары его сердца. Потом он отстранил ее от себя и сказал:
— Одному Богу известно, как я хочу тебя сейчас. Но еще не пришло время, Цветок Пустыни. Я хочу, чтобы мы вспоминали эти мгновения всю жизнь. Помнишь, я рассказывал тебе о традициях. Очень важно, чтобы это произошло на рассвете.
Он осторожно снял с нее майку и отбросил в сторону, не отрывая горящего взгляда от ее груди.
— Мои тюльпанчики, я заставлю их расцвести, любовь моя.
Не спеша он стал снимать с нее легкие сандалии, потом джинсы вместе с трусиками.
Затем опустился на пол и стал рассматривать ее с таким восхищением, что казалось, огонь его глаз способен воспламенить все вокруг.
— Прекрасная, сильная и готовая к любви.
Дэвид наклонился вперед и прижался головой к ее животу. От его слегка колючей щеки по ее коже пробежали мурашки.
— Ты очень чувственная и соблазнительная.
— Я не знаю…
— А я знаю, — с уверенностью перебил он ее. — Хочешь, я докажу тебе это?
Он прижался к ней, слегка покусывая ее нежный живот, целуя и лаская осторожно языком.
— Забудь про все, что тебя гнетет, расслабься и отвечай на мои ласки. — Он легко пробежал пальцами по ее животу. — Ты дрожишь? Я чувствую это под своими пальцами. Ты такая нежная и томная. — Он гладил ее все сильнее и сильнее, пока легкий стон не вырвался у нее из груди.
— Чувственна и восхитительно сексуальна, — прошептал он.
Наконец он притянул ее к себе и прижался губами к ее губам с такой страстью, что ей показалось, что она теряет сознание. Он легко опустил ее на спину на шелковое покрывало и лег на нее. Даже через одежду она ощутила жар его тела.
— Ты все еще одет, — прошептала она, едва его губы оторвались от ее, чтобы покрыть поцелуями ее тело.
— Да. — Он поднял голову и хитро прищурился, встретившись с ней глазами. — А ты совершенно раздета. Ты чувствуешь что-нибудь особенное?
— Что? — смущенно переспросила она. — Свою уязвимость, наверное.
— Больше ничего? — мягко спросил Дэвид. И он прижался грудью к ее груди.
Шероховатая ткань рубашки слегка щекотала ее голую грудь, и это, неожиданно для нее, возбуждало.
— Может быть, еще что-нибудь, любовь моя?
Да, было и еще кое-что. Беззащитность ее собственной наготы, превосходство его все еще одетого тела — все это усиливало эротическое возбуждение, пронизывавшее ее. Вскрикнув, она спрятала голову у него на плече, чувствуя, как ее спина изгибается ему навстречу.
— Я ждал этого, — сказал он охрипшим голосом. — Но мы не будем торопиться. — Его губы дотронулись до ее соска, и он вдохнул в себя горячий, свежий запах ее тела.
— Теперь я попробую твой мед, Билли.
Он сжал руками ее грудь.
— Разреши мне поласкать твою прелестную грудь. — Прикосновение его губ вначале было очень нежным, но затем становилось все более сильным, в то время как его пальцы сжимали ее грудь. В сладком бессилии она откинула голову на шелковую простыню.
— Ты чувствуешь биение ритма жизни, Билли? — Его горячий шепот еще сильнее разжигал в ней желание.
Внезапно его колено оказалось между ее ногами. От этого прикосновения у нее перехватило дыхание. Грубая ткань его джинсов царапала ее кожу, но она не обращала на это внимания.
«Биение жизни, — как в тумане думала Билли, биение ее трепещущего сердца, его губы на ее груди, его нога у ворот ее лона. Жаркое, гулкое, необъяснимое биение жизни. — Да, этот мощный пульс внутри меня — это биение самой жизни».
Наконец Дэвид поднял голову, и она увидела его разгоряченное, возбужденное лицо. Он тяжело дышал.
