Даниэла Стил - Жить дальше
— Если думаешь, что я дам тебе разрешение на свободу действий, то ты ошибаешься, — ледяным тоном ответила она. — Ты не вправе требовать этого от меня. Ты и раньше делал то, чего тебе хотелось, без моего разрешения.
Но я не собираюсь облегчать тебе задачу. Ни в коем случае. И рано или поздно тебе придется столкнуться с результатами твоего решения. — В общем-то ему еще повезло, что пока нужно заниматься здоровьем Алисон, иначе бы пришлось прямо отвечать за то, что он сделал с их браком. Но рано или поздно им все равно придется решать этот вопрос, независимо от Алли, они оба прекрасно это понимали. Это-то и пугало Брэда и угнетало Пейдж, даже сейчас и здесь — в коридоре около палаты интенсивной терапии.
Он пристально посмотрел на жену, не зная, что сказать. Ему нужна передышка, надо взять себя в руки, хорошенько все взвесить. В одно мгновение их жизнь изменилась, и он не знал, как вести себя в этой новой ситуации.
— Мы поговорим об этом в другой раз. Мне нужно ехать на работу.
— Где мне искать тебя, если ты понадобишься? — холодно спросила она. Он удирал от нее, от Алли, из госпиталя с его гнетущей атмосферой, удирал от необходимости принять решение об их отношениях… Он ретировался в свой офис, чтобы укрыться там, убегал к Стефани, чтобы та его утешала. Пейдж даже стало любопытно — как все-таки та выглядит?
— Что ты имеешь в виду — «где меня искать»? — сказал он укоризненно. — Я же объяснил — в офисе.
— Я просто подумала, что ты ведь можешь поехать не только в офис. — Брэд отлично понимал, что она имеет в виду, и вспыхнул от ярости и стыда. — И если ты будешь все-таки не в офисе, оставь мне записку в приемной интенсивной терапии, где я смогу тебя найти.
— Само собой, — холодно ответил он.
Она хотела спросить, собирается ли он сегодня ночевать дома, и вдруг поняла — нет, она больше не хочет задавать ему никаких вопросов. Она больше не хочет слышать ложь, не хочет ссориться с ним, оскорблять его или слышать презрительные нотки в его голосе. После этого разговора она чувствовала себя полностью опустошенной.
— Я позвоню тебе позже, — сказал он и умчался, и она проследила за ним взглядом. В ее душе бушевали гнев, ярость, печаль… страх… и одиночество.
Пейдж вернулась к Алисон, а в три часа подъехала к школе, чтобы забрать Энди. Для нее было облегчением снова надеть на себя привычную лямку, вписаться в прежнее расписание, заниматься с Энди. Она провела с сыном весь день, а потом отвезла его к Джейн Джилберт на ужин. Предполагалось, что заберет его Брэд по дороге с работы домой.
— Увидимся утром, — поцеловала она сына, с удовольствием вдохнув свежий и чистый аромат детства, источаемый его кожей, ощущая на своей шее его маленькие руки. — Я тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю, мам. Поцелуй за меня Аляи.
— Обязательно, мой милый.
Она поблагодарила за помощь Джейн, которая, как и Тригви, советовала ей не перенапрягаться.
— Ну а что же мне делать? — раздраженно спросила Пейдж. — Сидеть дома и смотреть телевизор? Куда я еще могу пойти, когда она в таком состоянии?
— Я понимаю тебя, но отнесись к этому более здраво.
Не загоняй себя в гроб. — Обе отлично знали, что все это лишь слова — у Пейдж нет выбора. Она должна быть с Алли.
В госпитале она была в четверть восьмого. Посидела с Алисой в интенсивной терапии, а потом вышла в коридор и прикорнула в неудобном кресле. Она ждала, когда ее снова пустят в палату. Там не разрешали находиться слишком долго, так как у персонала было много работы и не всем пациентам нравились частые визиты родственников.
— Не слишком-то удобное место, — услышала она голос Тригви.
Пейдж медленно разлепила веки и улыбнулась ему — она совершенно вымоталась за этот день, а у Алисон не было никаких признаков улучшения. Собственно, они и не ожидали, что она так быстро придет в себя. Врачи пытались определить, что будет с ее мозгом в ближайшие дни. Они постоянно тестировали ее. И пока не было особо обнадеживающих признаков.
— Как прошел день? — спросил он, садясь в кресло рядом. У него дела обстояли не лучше — несмотря на обезболивающие средства, Хлоя начала испытывать боль.
— Не особо. — Тут она вспомнила о посланиях на автоответчике и была поражена тем, что вся лента исписана. — Их одноклассники звонили вам столько же, сколько и мне?
— Наверное, — улыбнулся он. — Целая компания прибыла в госпиталь после школы, но их в интенсивную терапию не пустили. Кое-кто из них, полагаю, хотел повидать и Алисон, но сестры не дали.
— Это полезно для них… наверное, им разрешат в конце концов… когда девочкам станет лучше. — Если когда-либо… если вообще им станет лучше. — Наверное, весть об этом разнеслась по школе. И наверняка все жалели беднягу Чэпмена.
— Один из ребят рассказал мне, что в школе появились журналисты, расспрашивали их о Филиппе, что он был за парень. Он ведь был отличником и капитаном команды по плаванию, замечательным парнем. — Тригви покачал головой, подумав, как и Пейдж, о том, что и любая из девочек могла погибнуть так же, как и Филипп.
В городских газетах сегодня появились материалы об этом несчастном случае, с фотографиями и рассказом о каждом из четырех пострадавших подростков. Разумеется, в центре внимания оказалась Лора Хатчинсон с ее горем по поводу гибели Филиппа Чэпмена. Она отказалась дать интервью, но в газете поместили отличную ее фотографию и несколько реплик помощников сенатора.
Они сказали, что миссис Хатчинсон слишком взволнована, чтобы давать интервью. Сама мать, она хорошо понимает горе семьи Чэпменов и боль родителей пострадавших девочек. Статьи очень тонко обеляли миссис Хатчинсон, и, хотя прямо это не утверждалось, из заметок становилось ясно, что, несмотря на то что молодой водитель не был пьян, ребята вечером употребляли спиртное. После прочтения материалов об автокатастрофе складывалось впечатление, что несчастный случай произошел по вине Филиппа.
— Отлично сработано, — спокойно сказал Тригви, когда она просмотрела газеты. — Они нигде не обвиняют мальчика прямо в том, что он был пьян, но делают тонкий намек. Зато миссис Хатчинсон — разумеется, взрослый, солидный человек, прекрасная мать, разве можно обвинить ее в смерти одного подростка и угрозе жизни остальным троим?
— Вы говорите так, словно не верите им, — удрученно сказала Пейдж. Она просто не знала уже, чему верить.
В госпитале дали определенный ответ — Филипп не был пьян. И тем не менее кто-то же был виновен в аварии, хотя теперь это, пожалуй, не имело никакого значения.
Установление вины не вернуло бы жизнь Филиппу, не могло вернуть Алисон из палаты интенсивной терапии или восстановить ноги Хлои. Это не изменило бы ничего, кроме, пожалуй, возможных исков. Но пока Пейдж и подумать об этом не могла. Судебный иск не принес бы ничего выжившим и не оживил бы Филиппа. Только при мысли об этом Пейдж становилось дурно — это было бы просто ужасно.
