Даниэла Стил - Жить дальше
От Алисон пахло медикаментами, в аппаратах мигали огоньки и раздавалось попискивание, но больше не было слышно ни звука, не было никакого движения. Пейдж не ждала, что дочь ответит ей — жестом ли, слабым движением, но она хотела говорить с Алисон, хотела быть рядом с ней, ощущать ее, любить ее.
Сестры позволили ей пробыть с Алисон довольно долго, и, только когда настало время новой смены, в семь часов, они вежливо предложили ей пройти в буфет и выпить немного кофе. Она же пошла в приемную реаниматологии и села, неотступно думая об Алисон: какой та была и какой стала. Она даже не обращала внимания на проходящих мимо, пока кто-то не тронул ее за локоть.
Она подняла глаза — перед ней стоял Тригви. Он побрился, надел светлую рубашку, выглядел отдохнувшим и посвежевшим. Однако его лицо выдавало тревогу — было уже утро понедельника, и он волновался, в каком состоянии находится его Хлоя.
— Вы опять не уходили ночью домой?
Пейдж кивнула. Она выглядела ужасно, хуже, чем в прошлую ночь. Но Тригви понимал ее.
— Я спала в приемной, — попыталась улыбнуться она, но улыбка вышла какой-то жалкой.
— Спали? — строго спросил Тригви, словно заботливый папаша.
— Немного, — улыбнулась она, — мне хватило. А утром они даже разрешили мне побыть с Алисон.
— Ну и как она?
— В том же состоянии. Но я им все равно благодарна.
Мне нужно было посидеть рядом с ней. — По крайней мере Пейдж видела свою дочь, могла прикоснуться к ней. Больше всего ей хотелось снова вернуться к Алисон. — Как Хлоя?
— Спит. Я только что от нее. Они по-прежнему держат ее на болеутоляющих, так что она почти не чувствует боли. Я думаю, это к лучшему.
Пейдж кивнула. Тригви присел на стул рядом.
— А как ваши мальчики?
— Ничего. Бьорн был просто убит ее видом. Я спросил его лечащего врача, стоит ли вообще приводить его к Хлое, и тот сказал, что это важно для мальчика. Он подчас не понимает некоторых вещей, пока не увидит их сам. Но для него это серьезное испытание. Он плакал прошлой ночью, и у него были кошмары. Так что мы все перенервничали.
— Бедный мальчик. — Ей стало в самом деле жаль Бьорна. Да, жизнь бывает нелегка. И она не очень-то справедлива. Трудно к этому привыкнуть.
— А как Энди?
— Очень напуган. Брэд сказал ему, что Алли непременно выздоровеет, а я была менее определенна. Не думаю, что это честно — давать ему ложную надежду.
— Я тоже так думаю. Но, наверное, Брэду самому трудно с этим свыкнуться. Чаще бывает проще закрыть глаза.
— Да, наверное, — кивнула Пейдж.
— Это, конечно, глупый вопрос, — сказал он, — но выто сами как? У вас не слишком-то бодрый вид.
— Да. Но это уже не имеет значения.
— Когда вы в последний раз ели?
— Кажется, вчера вечером. Я сделала Энди пиццу на ужин и сама отщипнула кусочек… Что-то в этом роде.
— Так нельзя, Пейдж. Вам нужно поддерживать силы, иначе ослабеете. Идемте. — Он встал и строго посмотрел на нее. — Вставайте. Я хочу угостить вас завтраком.
Она была тронута, но есть совершенно не хотела. Все, чего ей сейчас хотелось, — свернуться в клубочек и забыть обо всем, может быть, даже умереть, если умрет Алисон. Она ощущала себя уже совершенно другой женщиной — несчастной, скорбящей, брошенной. Да, ей есть о чем скорбеть. О себе самой. О своей дочери. О своем браке. О жизни, которая теперь станет совсем иной и никогда не будет прежней.
— Спасибо, Тригви. Но я просто физически не могу есть.
— Заставьте себя, — тихо, но твердо сказал он. — Съешьте что-нибудь. Иначе я позову врача, я устрою скандал. Вы еще не знаете, на что я способен! Идемте. — Он взял ее за руку и потянул. — Ну-ка поднимайтесь, и пойдем завтракать.
— Ладно, ладно, иду, — согласилась она и улыбнулась, следуя за ним.
— Я не считаю, что это самое лучшее место для того, чтобы позавтракать вместе, — сказал он извиняющимся тоном, — но другого я не могу вам сейчас предложить. — Тригви дал ей в руки поднос и подтолкнул к прилавку, затем начал заставлять его тарелками. Он взял овсянку, яичницу с беконом, хлеб, желе и чашку кофе.
— Если вы думаете, что я способна все это съесть, то вы просто сумасшедший.
— Даже если съедите хотя бы половину, уже будет хорошо, вот увидите. Я научился этому еще в детстве, в Норвегии. Нельзя изводить себя голодом в холодную погоду и при стрессах. Иногда мне по несколько дней не хотелось есть, когда мы расходились с Даной, но я себя принуждал. И это всегда помогало — отвлекало по крайней мере.
— Мне почему-то кажется это нелепым — есть, когда такое несчастье.
— Понимаете, если не поесть или не поспать, вещи кажутся хуже, чем они есть на самом деле. Все-таки вам нужно подумать и о себе, Пейдж. Почему бы вам не отправиться домой и не отоспаться хоть несколько часов?
Брэд может посидеть тут вместо вас.
— Кажется, ему нужно сегодня обязательно быть на работе. Пожалуй, я действительно съезжу домой и отвезу Энди в школу… Малыш очень переживает. Правда, не знаю, кто бы мог забрать его из школы и отвезти на бейсбол.
— Я кое-что могу сделать для вас. Через несколько дней каникулы кончаются, и Ник уедет в колледж, Бьорн же целыми днями пропадает в школе, а с Хлоей, надеюсь, не будет никаких неожиданностей. Так что, если будут проблемы, обращайтесь ко мне, и я отвезу Энди куда надо, — улыбнулся он ей.
— Это очень любезно с вашей стороны.
— Ничего особенного. У меня есть время. Все равно я работаю большей частью ночью. Днем я просто не в состоянии писать.
Они еще немного поговорили, пока она справлялась с овсянкой и яичницей. Тригви, как мог, развлекал ее — делился своими творческими замыслами, рассказывал о норвежских родственниках, расспрашивал о ее занятиях живописью. Он похвалил ее роспись в школе. Пейдж была очень признательна Тригви за поддержку, без него в эти дни в госпитале ей было бы намного тяжелее. Но она все время возвращалась в мыслях к Алисой и Брэду, и Тригви видел, что она едва прислушивается к его словам.
Наконец он сказал, что ему еще нужно отвезти Бьорна в школу, и она пообещала ему зайти к Хлое, что и сделала потом. Но Хлоя большую часть дня спала, просыпаясь только тогда, когда кончалось действие болеутоляющего, и сестре приходилось делать ей новый укол. Девочка даже не замечала, что Пейдж стоит в палате и смотрит на нее.
В полдень Алисон перевели в палату интенсивной терапии, так что стало удобнее наблюдать за обеими девочками. Во время ленча появился Брэд. Он заплакал, когда наконец увидел Алисон. Когда они вышли из палаты, он остановился поговорить с Пейдж. Теперь, когда он увидел, что стало с Алисон, он отчетливо понимал, какой удар обрушился на жену, и ему было нелегко обсуждать с ней это несчастье после того, как она узнала всю правду о нем.
