Без тормозов (СИ) - Вольф Марисса

В голове пустота. Вчерашний вечер стерт подчистую. Просто с момента, как я пила на брудершафт с луной — полный провал.

Телефона, чтобы вызвать такси, у меня нет — и где оставила его я прекрасно помню. Но от этого не легче.

Звонить из чужого дома я тоже не буду.

Так и иду по дорожке куда-то вперед.

Прислушиваюсь к себе. Ничего необычного, кроме тошноты и головной боли. Внизу живота ничего не тянет.

Я — девочка большая. Хорошо понимаю, что это может значить. И отсутствие болезненных ощущений меня радует. Но всё же я решаю, что к гинекологу мне стоит сходить.

Как бы это сделать, чтобы не узнала мама?

Морщусь, вспоминая мою бедную мамулю. Вот зачем? Зачем отец так поступает с нами?

Знает же, что мы его любим. Так зачем он рушит нашу семью?

Ощущаю дискомфорт на правой пятке — так и есть. Натерла мозоль. Вот вам и известный бренд… Никогда такие больше не куплю!

Сбрасываю обувь и несу ее за каблуки.

Мне ничуть не совестно. Должно ли?

Я босая, в мятом дорогущем платье. На голове явно воронье гнездо, а не прическа. А еще наверное растерся макияж.

Я сегодня в первый раз не ночевала дома.

И — вишенка на торте — первый день, как мне исполнилось восемнадцать.

Здравствуй, взрослая жизнь…

Запретив себе всякое осуждение касательно того, где и с кем я проснулась, я выбрасываю все посторонние мысли. Оставляю только одну — насчет неверного папы.

Весь мой мир сейчас рушится. Я словно маленькая девочка на крошечном обломке скалы, пытаюсь удержаться за одинокое покрученное дерево, чтобы не слететь в глубокую пропасть, которая разверзлась прямо у меня под ногами.

Папа всегда был для меня примером. Папа был самым близким человеком во всей моей жизни. Только с ним я могла открыться — конечно, насколько позволяют приличия в нашем обществе. Только с ним я могла быть собой.

Маме до меня никогда дела не было. Уверена — нет и сейчас.

Вот только отчего-то мне всё равно становится больно. Так, будто это мне изменил мой муж. Да что там изменил — у них уже скоро ребенок будет!

Мой новый родственник? Брат или сестра?

Я мотаю головой. Не хочу думать об этом.

Не хочу и не буду.

Наконец-то я выхожу на какую-то большую улицу. Мимо меня проезжает какое-то такси, которое я останавливаю. Молчаливый водитель никак не комментирует мой внешний вид, но в его глазах мелькает плохо прикрытая жадность, едва он слышит конечную точку нашего маршрута.

Откидываюсь на спинку заднего сидения и прикрываю глаза.

Мама бы мне плешь проела, если бы увидела, как растрепаная голова ее дочери покоится на старой потрепанной коже допотопного салона.

Мамы, к счастью, здесь нет. Да и я не выгляжу презентабельно. Под стать автомобилю.

Поджимаю губы, вспоминая из-за кого я превратилась… во что превратилась. И снова злость на папу поднимается в моей душе.

Больно… как же невыносимо больно… Вот только я должна быть сильной. Мне обязательно нужно показать маме, что я, не смотря ни на что, всегда готова поддержать ее и помочь. Даже если она будет отказываться от моей помощи.

Тяжело вздыхаю, понимая, что за шумиха теперь поднимется в прессе вокруг нашей семьи. Где это видано, чтобы сенатор штата изменял своей законной жене. Да еще и с кем? С молоденькой вертихвосткой.

Нам с мамой придется, наверное, уехать из города, пока здесь всё не уляжется. Может, мы вернемся в Нью-Йорк? Это было бы замечательно. Я бы хотела увидеть Джесс. Соскучилась очень.

Уверена, подруга поймет и поможет мне пережить этот ужас, творящийся в моей жизни.

Я конечно, не буду заниматься. Да и какая может быть школа, если под воротами нашей элитной гимназии будут дежурить папарацци?

— Приехали, — перебивает мои мысли водитель.

Распахиваю ресницы, понимая, что мы стоим у наших ворот. Из них показывается охранник.

— Он вам заплатит, — выползаю из машины и босая иду ко входу во двор.

Минуя охрану, быстро оказываюсь внутри и через пару минут поднимаюсь по мраморным ступенькам.

В холле меня ожидает моя родительница, которой, вероятно, уже сообщили, что я вернулась.

— Ева! — округляются глаза мамы, едва она видит в каком виде вернулась ее дочь. — Чем вы там с Энди занимались? — и дальше не дает мне вставить ни слова. — Когда он сказал мне, что ты останешься у него на ночь, я и подумать не могла, что ты придешь в таком, — презрительно кривится, пройдясь по мне взглядом, — в таком виде. Надеюсь, ты никому не попалась на глаза. Это же такой удар по репутации Ловато. Немедленно переодевайся. А потом обедать и в школу.

Запнувшись всего на секунду, я ловлю себя на мысли, что нахожусь уже на полпути к моей комнате. Я так привыкла во всем ее слушать, что делаю раньше, чем могу осмыслить свои поступки.

Давлю в себе вздох.

Ладно, от того, что я немного оттяну время, хуже точно не станет. Всё уже случилось.

— Мисс Ева, — моя горничная ошарашенно смотрит на меня, едва я появляюсь в своей комнате. Лу как раз убиралась, расставляя на моем столе подарки, которые, видимо, принесли сюда без моего ведома. — Что с вами? — переходит на шепот. — Вы… вы в порядке?

Хоть одна душа действительно беспокоится за меня, а не за то, что меня в таком виде увидят другие.

— Лу, помоги мне переодеться, — прошу я ее. — Хотя нет. Запиши меня, пожалуйста, к гинекологу. У меня всё в порядке, — дергаю головой, понимая, что подумала Луиза. — Только запиши так, чтобы мама об этом не узнала.

— Хорошо, — выдыхает Луиза и вытаскивает телефон из кармана своей формы.

— Я буду в ванной, — отправляюсь туда, желая как можно быстрее привести себя в порядок.

Носить в душе то, что лежит там со вчерашнего вечера, я больше не в силах. Ощущаю себя бомбой замедленного действия. Мне нужно как можно скорее поговорить с мамой.

— Я записала вас к своему доктору, — в ванной появляется Луиза. — Вот адрес и время, — протягивает мне листик с данными. — К вашему записать вас не могу — ваша мама сразу же об этом узнает, — оправдывается горничная.

— Хорошо, — говорю машинально. В этой ситуации мне в принципе любой врач подойдет. А уж тот, о котором пока не узнает моя родительница, будет приоритетней.

Быстро купаюсь. И, пока Луиза сушит мне волосы, пристально оглядываю себя в зеркале. Говорят, восемнадцать — это уже вполне ощутимо взрослый возраст. А я себя чувствую так же, как и вчера.

С одной поправкой только…

Моя жизнь разрушена до основания…

Не осталось ни камня на камне от семьи Ловато…

Вздыхаю, пока Лу помогает мне одеться.

— Мисс Ева, — тихо произносит горничная, — у вас точно всё в порядке? Может, я поищу психолога какого-то? Миссис Ловато об этом не узнает, — смотрит на меня, ожидая моего ответа.

Отрицательно машу головой.

Мне точно психолог не нужен. Разве только для мамы. Я не знаю, как она переживет эту новость.

— Всё хорошо, Лу, — говорю я, запихивая листочек, который она мне дала, в свою сумочку. — Поверь.

Теперь уже вздыхает Луиза. Но больше ничего мне не говорит.

Подхватываю сумочку, спускаясь в столовую.

Там с недовольным видом и бокалом вина меня за столом встречает мама. Проходится по мне цепким взглядом, словно проверяя, как я сейчас выгляжу.

Внешне — я в порядке, мама… А вот внутри… кто там видит, что внутри у меня апокалипсис и разруха?

Присаживаюсь и беру вилку.

— А где кольцо? — внимательный взгляд мамы выжигает дырку в моем пальце.

Отвожу глаза.

— У Эндрю, — вру ей в лицо. Я не хочу расстраивать ее еще больше, чем я сейчас это сделаю. Она сказала, что я ночевала у друга. Пусть будет там. На самом деле я понятия не имею, куда делся мой бриллиант. Я сама только сейчас это заметила. Это не то, что меня волнует. — Мам… — замолкаю, не зная, как преподнести ей горькую правду. Не так-то и сложно сказать кому-то, что твой любимый — в прошлом — папочка — полный козел. — Знаешь… а папа-то вчера так и не приехал… — незаметно сглатываю, а потом выпаливаю на одном дыхании: — Ему совершенно не до нас было… Он там… — прикусываю губу. Он там — что? Развлекался? Поглаживал беременный живот своей пассии? Шумно выдыхаю. — Он там другОЙ женщиной занят был.