Громкий шепот - Милас Мари

Валери не разрывает нашего прикосновения, позволяя моему теплу наполнять ее.

– Слышишь дождь? Он будто всегда пытается сказать нам что-то важное, но мы не можем его расслышать. Это похоже на громкий шепот. А им мы произносим самые важные вещи, в которых боимся признаться. Кажется, я тоже всегда буду выбирать тебя, Макс, – громким шепотом произносит Валери.

Глава 16

Валери

Дождь постепенно превращается в легкую морось, и мы покидаем машину после разговора, заставившего сердце увеличиться до размеров воздушного шара. Мне кажется, я до сих пор не могу выпустить весь воздух из легких.

Как и при первой нашей встрече, Макс с ловкостью и без лишней драмы выворачивает душу наизнанку. Можно подумать, что у него есть какая-то непрерывная связь с ее молекулами. Я не сильна в химии, да и в целом не сильна в чем-либо, кроме дерьмового характера, но знаю, что это нельзя потрогать или увидеть. Лишь почувствовать, как происходит реакция горения. Как тает и потрескивает ледник где-то глубоко внутри меня.

Мы проходим мимо аттракционов, разных сувенирных киосков и фудтраков. Останавливаемся около одного из них, чтобы угомонить наконец кофеиновую нервозность Макса.

С годами парк расширился и стал идеально совмещать в себе природу, историю и технологии. Раньше аттракционы располагались как-то сами по себе и выглядели устрашающе. Сейчас же они все еще похожи на смертельно опасные ловушки, но различные цветные декорации, музыкальное сопровождение и разнообразие ландшафта придают им больше шарма. Небольшие двухэтажные автобусы красного цвета неспешно следуют по дорожкам парка, сопровождая детей на экскурсию. Появилась карусель в виде милых белых чашек со сколотыми уголками, плавно вращающихся вокруг чайника из «Красавицы и Чудовища». Я бы даже сейчас прокатилась на них.

Макс подходит ко мне со спины и протягивает кофе. Я делаю быстрый глоток, желая скорее распробовать вкус. Он наблюдает за моей нетерпеливостью с легкой улыбкой и прищуренным взглядом.

– Чувствую тут яблочный пирог… – Я задумчиво постукиваю указательным пальцем по подбородку, поднимая взгляд. – Раф с яблочным пирогом?

Улыбка Макса становится шире, и мне кажется, словно мелкий дождь вовсе прекращается.

– А здесь? – Он протягивает мне свой стакан.

Макс неотрывно наблюдает за тем, как я делаю глоток, оставляя на белой крышке легкий след от красной помады. Он забирает у меня стакан и припадает ртом к тому же месту, пробуя напиток на вкус. Возможно, и не только его. Этот абсолютно невинный жест выглядит неразумно соблазнительным: он призывает меня потереть друг об друга колени, чтобы унять мурашки.

У меня сегодня овуляция? Потому что какого черта?

– У тебя латте с фундуком, – говорю я, уверенная в своем ответе.

Макс удивленно усмехается.

– Может, тебе стоит стать кофейным сомелье?

– Тогда тебе нужно научиться пользоваться кофемашиной, ведь кто-то должен делать мне напитки. – Я игриво хлопаю ресницами.

– Ты видела эту штуку? – возмущается он. – Звуки, которые она издает, могли бы разбудить мертвых!

Я вздыхаю, легко разворачиваюсь на каблуках, как если бы мы были в рекламе обуви, и направляюсь к этим милым танцующим чашкам.

– Слишком много драматизма, Макс. Уверена, если ты смог выучить, какие статуты [8] конституции применяются во всей Великобритании, а какие – только на территории Англии и Уэльса, то справишься и с инструкцией к этой штуке.

Макс догоняет меня мелкой пробежкой и выравнивает свой шаг с моим.

– Ты слишком быстро ходишь на каблуках, – ворчит он, как Грейс, когда я отказываюсь от ее очередной выпечки.

Узнай мама, сколько лишних сантиметров отложилось у меня в области бедер за время проживания в этом доме, она бы точно поседела.

– Я слишком давно использую высокие шпильки, чтобы убегать от проблем.

Нескрываемое изумление появляется на наших лицах одновременно, как только эти слова слетают с моих губ. Я действительно только что сказала это с такой легкостью?

Нет, безусловно, красивая обувь и красная помада являются не только прикрытием. Я люблю быть красивой и яркой. Какой-нибудь психолог сказал бы, что это лишь ложный способ придать себе уверенности, но мне плевать.

– Я хочу прокатиться в этих чашках, – киваю на аттракцион, и Макс начинает смеяться.

– Ты решила засунуть меня в танцующую чашку? Чтобы я наверняка проникся идеей снабжать тебя кофе?

Я пристально смотрю на него, и смех постепенно стихает. Видно, что ему становится некомфортно.

– Что это? Почему я ощущаю себя так…

– Неловко? – Я приближаюсь к нему, не прерывая зрительного контакта. – Взволнованно? – шепчу около его шеи. – Совестно?

Он сглатывает, медленно кивая.

– Это мой холодный взгляд, – с притворной угрозой произношу я, пытаясь сдержать смех из-за выражения его лица. – Давай, Макс, пошли в чашки. – Я беззвучно смеюсь и чуть ли не вприпрыжку подбегаю ко входу на аттракцион.

Впервые за долгое время я ощущаю легкость и возвращение чувствительности после долгого обморожения.

– Валери, тут написано, что он для детей семи лет. Нас не пустят, – находит отговорку Макс, вставая позади меня.

В очереди действительно стоят дети ростом мне до талии. Кто-то со сладкой ватой, кто-то с любимой игрушкой. Но больше всего так загипнотизированно смотреть на них меня заставляет то, что они вместе с родителями. Те держат их за руки и говорят, что они рядом, хотя аттракцион совсем не страшный.

– Представь, что нам семь лет. – Я поворачиваюсь к Максу и запрокидываю голову, чтобы поймать его взгляд. Его зрачки расширяются, превращаясь в затягивающую меня черную бездну. Снова и снова. – Как и в тот раз, друг у друга есть только мы. Ты же не хочешь сказать, что тебя пугают эти милые чашки? – тихо произношу я.

Макс облизывает губу, хватает меня за руку и тянет к кассе.

– Напомни, кто в прошлый раз дрожал от страха при виде милой небольшой горки?

– Я не дрожала! И ты вообще слышал, какие устрашающие скрипящие звуки она издавала? – возражаю я, пока он покупает билеты.

Кассир смотрит на нас с подозрением, словно мы подростки, покупающие алкоголь. Хочется предъявить ей паспорт.

– Прямо как кофемашина у нас дома! – восклицает Макс.

Щеки начинают болеть от улыбки. У нас дома.

– Ты такая королева драмы, Макс. – Я морщу нос.

Мы проходим на аттракцион и садимся в самую дальнюю чашку. Выглядим абсолютно нелепо, но мне давно не было так весело. Макс не перестает ворчать по поводу мокрых сидений и того, что у нас останутся огромные следы на задницах.

Чашки начинают движение под музыку из «Красавицы и Чудовища», и мы синхронно поворачиваемся друг к другу. Наши бедра соприкасаются, дыхание смешивается, волосы развеваются. И я опять чувствую тот самый кувырок в животе, который впервые испытала в семь лет. Теперь мне известно, что он точно был вызван не американской горкой.

Чашки двигаются то быстрее, то медленнее, подстраиваясь под мелодию. А я слепо следую за притяжением, витающим в воздухе. Мурашки начинают рассыпаться по позвоночнику, когда с каждым кругом, огибающим этот очаровательный чайник, расстояние между нами становится все меньше и меньше. Осознаю, что именно я наклоняюсь к Максу, пока он не совершает ни единого движения. Лицо уже в паре сантиметров от его. Так близко, что я могла бы увидеть, как его глаза становятся горячим шоколадом.

Но… ничего не происходит. Макс лишь сжимает с раздражением поручень. Я и так ощущаю себя грязной из-за того, что поддалась этому отвратительному влечению (хотя мне нечего стыдиться), да еще и начинаю чувствовать себя глупой.

Выбирайся из этого дерьма, Валери. Сморозь какой-нибудь бред, ты же это умеешь.

– Макс, – начинаю я шепотом около его уха. Он наконец-то наклоняется чуть ближе. – Ты уже чувствуешь, как промок твой зад?