Массимо (ЛП) - Торн Оливия

― Мы не можем бродить по лесу в дизайнерской одежде. Мы будем как бельмо на глазу.

Я нахмурилась еще сильнее.

― Что значит «мы»?

― А что, по-твоему, я имею в виду?

― Это все, что у меня есть.

Он сел на край кровати, которая застонала под его весом, и надел толстые шерстяные носки.

― Поэтому мы поедем в город, чтобы купить тебе другую одежду. Сначала мы позавтракаем, но...

Мы едем в город...

Стоп, стоп, стоп.

― Я думала, нас не должны видеть, ― раздраженно сказала я.

Он пожал плечами, натягивая коричневые туристические ботинки.

― Это неизбежно.

― Ты сказал, что мы не можем поехать в город прошлой ночью и остановиться в гостинице! ― запротестовала я, мое раздражение начало расти.

Он, наконец, поднял на меня глаза ― теперь уже полностью превратившись в мистера Горячего Горца ― и одарил меня самодовольной ухмылкой «пошла ты».

― Ну... в любом случае, тебе, похоже, понравилось здесь находиться. Я знаю, что мне очень понравилось.

Это точно взвинтило мой темперамент до 11 баллов.

Я бросила на него убийственный взгляд, а затем, выходя из комнаты, пробормотала через плечо:

― Засранец, ― для пущей убедительности.

Глава 29

Лучия

Я все еще злилась, когда мы вышли из хижины, чтобы отправиться в город.

Но это быстро прошло, как только я с удивлением огляделась по сторонам.

Когда мы ехали вчера вечером в темноте, я мало что смогла разглядеть.

Но теперь... при свете утреннего солнца... это был совершенно другой мир.

Лес был невероятно красив. Высокие сосны и деревья с густой листвой окружали нас со всех сторон, а сквозь ветви пробивались солнечные лучи.

Воздух был наполнен запахом, который я могла назвать только ароматом зелени. В нем чувствовался терпкий аромат хвои и сладковатый запах листьев, смешанный с землистым запахом леса.

Землю укрывал ковер из хвои, папоротников и крошечных молодых деревьев, изо всех сил пытающихся расти в тени окружающих их гигантов.

От прохладного воздуха моя кожа покрывалась мурашками, но потом я согревалась, когда проходила через участки солнечного света.

А звуки!

Птицы ― так много птиц щебетали и пели. Птицы в Венеции были, но в основном это были голуби, которые слетались на площади, и чайки с Адриатики. Конечно, были и другие виды птиц, но их редко можно было увидеть вне парка и еще реже услышать.

Но это ― это было похоже на симфонию.

За пением птиц слышался шум ветра в верхушках деревьев ― легкий шелест листьев, похожий на тихий шум волн на берегу.

Я никогда не испытывала ничего подобного.

Я видела лес только в фильмах и телепередачах.

Но ни одна из них не могла передать всего многообразия видов и звуков, окружавших меня.

Даже дом, который вчера вечером в свете автомобильных фар казался старым и ветхим, стал выглядеть иначе. В обветренном дереве и камнях дымохода была своя красота.

Венеция полна старых вещей. Я жила во дворце, которому было 700 лет. Но все старые вещи в Венеции были величественными, благородными, внушительными... и немного скучными. Как в музеях.

Но этот маленький домик выглядел так, как будто он принадлежал этому месту… словно он вырос вместе с лесом, был частью природы.

Я просто стояла и смотрела на все это широко раскрытыми глазами.

Массимо остановился у двери машины и недоуменно посмотрел на меня.

― Ты в порядке?

― ...Теперь я понимаю, почему ты выбрал это место... ― пробормотала я.

Он улыбнулся ― и на мгновение мне показалось, что между нами наступило перемирие.

― Просто подожди, пока ты увидишь дорогу в город, ― сказал он, когда мы сели в машину.

Он не шутил.

Когда мы выехали из леса и приблизились к городу Падола, все стало по-настоящему захватывающим.

Это была маленькая симпатичная альпийская деревушка с крошечными домиками и одиноким шпилем церкви.

Ее окружали акры и акры зеленых полей.

За ними простиралось море сосен, которые тянулись вверх по склону.

А затем внезапно ― горы.

Они словно вырывались из-под земли ― огромные, туманные, скалистые пики.

Не целая гряда ― всего три массивных вершины, возвышающиеся над лесом и соединенные хребтами поменьше. Затем они снова скрылись в море сосен.

Вершины гор были сглажены временем и эрозией, но повсюду виднелись неровные борозды.

― Ух ты, ― прошептала я, выглядывая в окно, как щенок.

― Это часть Альп, ― сказал Массимо, ― но они простираются всего на 60 миль с востока на запад. И выглядят они совсем по-другому из-за минералов, из которых они сделаны. В некоторых местах на закате горы становятся розовыми.

― Мы можем это увидеть? ― восхищенно спросила я, продолжая смотреть в окно.

― ...Может быть, ― сказал Массимо. ― Когда все это закончится.

Я ему не поверила.

Как только все закончится, он вернет меня Ноне и больше не оглянется.

Но на минуту мне было приятно притвориться, что все будет иначе.

Глава 30

Массимо

Когда мы вышли из хижины, на Лучию что-то нашло.

На ее лице отразилось благоговение, когда она медленно повернулась и оглядела все вокруг.

Она смотрела на все со спокойной сосредоточенностью ― на деревья, на землю, на хижину.

А когда она увидела горы, то практически все время прижимала ладони и нос к стеклу.

Было интересно осознавать, что вещи, которые я всю жизнь воспринимал как должное ― леса, деревни, горы, ― для нее были совершенно новыми.

Венеция была прекрасна, но это была рукотворная красота. Самое большее, что остров мог предложить в плане природы, ― это несколько безупречно ухоженных парков. Очень красиво, но как-то стерильно.

И ничто не сравнится с Доломитовыми Альпами.

В ясный день из Венеции можно было увидеть горы, но они находились в 100 милях оттуда.

Вблизи они выглядели величественно...

И это явно произвело на нее заметное впечатление.

Я понял, что она не просто богатая девочка, которую интересуют только сумочки и одежда.

Она была способна искренне удивляться и глубоко ценить природу.

В этот момент она была...

Что ж, она была очаровательна.

Завораживала.

Ее глаза сверкали...

И они были наполнены невинностью и радостью, которую редко увидишь, разве что в глазах детей.

Благодаря этому она начала мне нравиться гораздо больше. Я начал чувствовать к ней что-то вроде привязанности.

А потом она решила все испортить.

― Ну и... насколько он большой? ― спросила она с ухмылкой.

Мы были в ресторане в Падоле. Это было крошечное заведение с деревянными панелями на стенах и открытыми балками на потолке в форме буквы «А». Декор был скорее швейцарским, чем итальянским. Зимой город превращался в горнолыжный курорт ― очень маленький, но все же, ― и на стенах висело множество фотографий Доломитовых Альп, покрытых снегом.

В ресторане находилось несколько местных жителей, но, поскольку я был одет как лесоруб, они не обратили на меня ни малейшего внимания, разве что оценили мой рост. Гораздо больше их заинтересовала Лучия, в ее красной кожаной куртке и шелковой блузке.

По крайней мере, она не раздражалась и не пялилась на людей, как во время ужина накануне вечером.

Нет, она просто пыталась поставить меня в неловкое положение.

― Серьезно, насколько он большой?

Я разрезал свою яичницу и съел кусочек.

― Мы не будем говорить об этом.

― Очевидно, что будем. Восемь дюймов? Девять?

Я уставился на нее.

― Ты можешь просто дать мне спокойно поесть?