Девочки Тора (СИ) - Маар Чарли

– Ну?

– Он рассказал, что муж ударил меня по ребрам. И вы злитесь и хотите обвинить меня в бездействии, и что оставалась в опасной ситуации и рисковала…

– Я ни в чем не пытаюсь обвинить тебя, Аня, – Тор вскидывает руку. – А вот твоего мужа раздавить очень хотелось бы. Неплохо было бы сломать ему пару ребер. Обдумываю, как сделать это законным образом.

Волна стыда огненным жаром проходит от щек к шее. Мне становится нечем дышать. Значит, он вовсе не посчитал меня виноватой. Снова.

Наоборот, Торецкий во всем целиком и полностью обвиняет Игоря. А я набросилась на него.

С моей паранойей надо будет что-то делать. Хотя эта паранойя связана с тем, что в нашем больном обществе принято во всем обвинять жертв. Человек избил – жертва не ушла. Изнасиловал – не в том на улицу вышла.

Очень страшно, что такое повсеместно считается нормой, поэтому ты заведомо хочешь защищаться…

Глава 28

Глава 28

Аня

– Этого недостаточно, – вздохнув, адвокат Торецкого снимает очки и устало потирает переносицу пальцами. – Точнее, для развода достаточно. Но не для лишения родительских прав. Необходимо доказать, что он опасен для ребенка. Иначе при любом удобном случае, он просто увезет девочку. Если ему это удастся, то решить вопрос в таком случае будет гораздо труднее. И найти ребенка тоже. При своих деньгах Свиридов вполне может увезти ее в другую страну, сменить имя и так далее и тому подобное. Кроме того, – адвокат говорит так, будто забивает последний гвоздь в крышку гроба надо мной. – Вам, анна, постоянно придется контактировать с ним, если суд примет решение, что для ребенка он не опасен. Вы тоже, вполне вероятно, попадете под удар.

– В случае суда, он будет у всех на виду, – парирует Торецкий. – Он не станет ее трогать, когда информация о разводе Свиридовых прогремит на весь город.

– Преступление нужно еще доказать, Максим Константинович, – вздыхает адвокат. – Но ублюдки и психопаты, коим является Игорь Свиридов, вполне способны подстроить всё так, что преступление будет недоказуемо. К примеру, он сделает так, что Анна вообще исчезнет, и вроде как оставит записку, что уехала в Италию, отдыхать и строить новую жизнь на берегу Лигурийского моря. Ему хватит денег, чтобы провернуть все так, чтобы никто не понял, что она мертва или взаперти в подвале его дома.

– Тогда как сделать так, чтобы он больше не имел доступа ни к ней, ни к ребенку? – выругивается Тор.

Адвокат вздыхает и пожимает плечами.

– В первую очередь, нужно нарыть на него как можно больше неподобающей информации. Любые правонарушения. Даже самые мелкие. И копать глубже. Это будет нам на руку. И если он хотя бы однажды попробует навредить ребенку…

– Он к ней больше не приблизится. Ребенка в игру не включаем. Нам нужно, чтобы Ксения была в безопасности, – строго отвечает Торецкий.

– Это понятно, но вы не слышите меня, Максим Константинович, – хмыкает адвокат, переведя взгляд с Тора на меня и обратно.

– Поясните Филипп Альбертович.

– Если бы только, понимаете о чем я? Мы имеем дело с психопатом, – кривит рот адвокат. – Чтобы победить психопата, нужно мыслить так же, как и он.

– То есть, – хмурится Торецкий, – вы хотите подстроить ситуацию, в которой можно будет в чем-то обвинить Свиридова?

– Именно!

– Я против, – неистово качаю головой, тяжело сглотнув вязкую слюну. – Я против, это однозначно. Ксюша слишком мала. Она просто испугается.

– Нет, вашу дочь, Анна, включать напрямую никто не будет. Но Свиридов будет уверен, что она в игре.

Наши с Торецким взгляды скрещиваются.

– Нам нужно будет это обсудить и хорошо обдумать, – хмуро отвечает он, видимо, заметив неприкрытую панику у меня на лице. – Пока, Филипп Альбертович, работаете с той информацией на Свиридова, которая у вас есть. И ищите новые данные.

– Хорошо. Но моя вам рекомендация, Максим Константинович, не медлите с принятием решений.

Конечно, я с самого начала понимала, что всё будет не просто. В мире больших связей – связи соревнуются между собой. Но я никак не ожидала, что придется играть в опасные игры и уж тем более строить суд на ложных обвинениях по заранее запланированному сценарию.

– Аня, только не будь наивной, – хмыкает Торецкий, когда мы в очередной раз за сегодняшний день садимся в его машину и куда-то направляемся. На этот раз, наверное, на встречу с его партнером.

– В каком смысле наивной?

– Большая часть судов в мире толстых кошельков – фальсификация. Ложь. Подкуп. Мы с тобой живем на планете, где порой единственная возможность победить – это вовремя оказаться бОльшей тварью или заплатить более крупную сумму денег. Прежде, чем мы с тобой решим, как будет лучше поступить дальше, ты должна ответить сама себе на вопрос – насколько тебе нужна свобода от Свиридова и окончательная победа над этим человеком? Когда ответишь, дай знать, и мы обсудим дальнейшие детали.

– Вы сказали, – я прикусываю нижнюю губу, устремляя взгляд на Торецкого, – что он трус. Он боится общественности. Поэтому достаточно будет просто надавить… Но сейчас выходит, что этого мало…

– Достаточно надавить относительно тебя и развода. Но речь идет о ребенке. А он оказался достаточно хитер и умен, чтобы не вредить девочке. Законных доказательств, что Свиридов опасен для нее нет. А если не лишим его прав на дочь, то он остается опасен для тебя. Подумай об этом, Аня.

– Легко вам говорить…

– Поверь, ты сильно ошибаешься. Говорить об этом мне никогда не будет легко.

Глава 29

Глава 29

Аня

– Мам, ты скоро приедешь домой? Няня дала мне телефон, чтобы позвонить. Я соскучилась. Тебя весь день нет дома.

– Скоро, детка. Сейчас мы с Максимом Константиновичем закончим кое-какие дела и вернемся, хорошо? Как прошел твой день? Тебе понравилась няня?

– Да. Ну она веселая. И мы читали интересную книгу про пиратов.

– Правда?

– Да. Еще там было про русалок.

– Ну вот видишь как здорово. Вечером обязательно продолжим ее читать, – я мягко улыбаюсь. Знаю, что дочка меня не видит, но мне все равно хочется улыбнуться.

Действительно день сегодня очень суетливый. Мы пол Москвы объездили. Буквально только сейчас у меня появилась минутка выйти на балкон и поговорить с дочерью, пока Торецкий беседует с партнером.

На самом деле, я понятия не имею, буду ли в дальнейшем работать на Торецкого, учитывая все обстоятельства. Вполне вероятно, что нам с Ксюшей придется навсегда скрыться, уехать , начать жизнь с чистого листа. Но мне все равно интересно наблюдать за тем, как работает Тор. У него есть чему поучиться. В том числе дипломатии и умению заключать выгодные сделки.

Правда, мое эмоциональное состояние больше располагает к общению с ребенком, чем к построению карьеры. Но я прекрасно понимаю, что если я сейчас не стану независимой во всех смыслах, то рано или поздно снова окажусь во власти какого-нибудь мудака, который будет надо мной издеваться.

Мне просто необходимо обрести власть над собственной жизнью. Однажды я скажу себе спасибо за то, что не сдалась.

– Мама? Ты тут? – дочка зовет меня в трубку.

– Да, конечно, котенок, я тут. Что такое?

– Я хочу кое-что спросить, – голос Ксю звучит неуверенно, и я догадываюсь, что она собирается спросить о чем-то таком, что либо может меня расстроить, либо я стану ее за это ругать.

– Ты можешь спрашивать меня о чем угодно.

Почему-то перед глазами встает утренняя сцена с Торецким. Он тоже разрешил Ксю задавать вопросы, хотя вовсе не обязан на них отвечать, ведь это мой ребенок, а не его.

– Я бы хотела знать, мамуля… А это правда?

– Что именно?

– Ну, то, что сказал Максим Костинович.

– Ты про папу?

Так и знала, что Ксюша рано или поздно все равно спросит об этом. Хоть утром она и забыла быстро слова Торецкого, но они просто не могли не ранить ее маленькое хрупкое сердечко.