Татьяна Герцик - Курортный роман
Повернулась и увидела, что навстречу, не обращая внимания на лужи, огромными шагами несется взволнованный Алексей. Ей не хотелось встречаться ни с кем из знакомых, а с ним особенно. Ей сейчас не нужно было ни сочувствия, ни сожалений. Но деваться было некуда, и она подождала, когда он подойдет поближе.
Он расстроено заглянул ей в глаза, взял за руки и хрипло воскликнул:
– Уезжаешь!
Она согласно кивнула.
– Даже не прощаясь ни с кем?
Даша печально улыбнулась сквозь внезапно набежавшие слезы.
– А зачем? Уж хватит мне выступать в роли местной клоунессы! Я всё понять не могла, почему при моем приближении разговоры прекращаются и люди смотрят на меня, как на малохольную дурочку.
Он поежился, чувствуя свою долю вины в ее отъезде, и сильнее сжал ее руки. Горячо предложил:
– Плюнь ты на него, забудь! Лучше выходи за меня! Я давно тебя люблю! Не так, конечно, надо делать предложение, но давай поедем ко мне!
Она отрицательно покачала головой, представив, сколько проблем возникнет, если она с дочерью вздумает уйти в двухкомнатную квартирку Алексея, где кроме него живут его мать и сестра. Да и по нраву ей совсем другой, жестоко ее оскорбивший человек, о котором нельзя думать, иначе рухнет стена мнимого спокойствия.
Даша погладила его по локтю и успокаивающе проговорила:
– Леша, ты хороший, добрый парень, но я тебя не люблю. Да и разные мы с тобой. Ты лучше посмотри вокруг. Таня Скворцова такая милая девушка. И ты ей нравишься. Ты достоин того, чтобы твоя жена видела на всем свете только тебя одного. Я тебе не подхожу.
Водитель, устав ждать, нетерпеливо нажал на клаксон. Раздался резкий требовательный звук. Даша быстро ткнулась губами в щеку Алексея, тут же отскочила, не дав ему отреагировать, и побежала к машине, прощаясь на бегу. Проезжая мимо, помахала ему рукой.
Он засунул сжатые кулаки в карманы и с размаху топнул ботинком по луже. Брызги разлетелись плотной стеной и обкатили его до пояса. Парень отчаянно выругался и побрел домой.
Валерия лихорадило весь день. Впервые он всем своим существом стремился домой, к Даше. Страшно боялся, что его жена, такая тихая и послушная прежде, ставшая вдруг до отчаяния дерзкой, уедет до его возвращения. За день он немного опомнился от шока, вызванного ее кардинальным превращением, и решил, что никуда жену не отпустит. Пусть для этого ему придется ее связать и кормить с ложечки.
Он всегда жалел себя, повторяя грубые слова матери о жене. Всегда считал, что его молодость загублена ранней неудачной женитьбой. Хотя какой ранней? В двадцать пять все его ровесники уже были женаты. И неудачна ли его женитьба? Не лучшее ли это из всего, что случилось с ним за его жизнь?
Только сейчас, на краю развода, до него дошло, что жил он с Дашей гораздо лучше всех своих друзей. Ведь, если подумать, ему с Дашей всегда было хорошо. В ней была внутренняя твердость и порядочность, ей всегда можно было доверять. В отличие от него.
Как же теперь поправить то, что он натворил? Предчувствовал, что это будет ох как трудно. Но он сделает всё, чтобы ее удержать. Он виноват, что завел любовницу, но больше этого не повторится. За одного ученого двух неученых дают. А он теперь ох какой ученый!
А до чего же хороша Даша! Валерий судорожно сглотнул набежавшую слюну. Стоило взглянуть на нее своими глазами, взглядом нормального мужика, и сразу стало ясно, что за такую жену муж должен держаться руками и ногами. Он постарался взбодриться, ведь ничего еще не потеряно, она всё еще его законная жена. Скажет ей, что любит ее одну, что исправится, снова заслужит ее любовь и доверие! Черт возьми, да он всё будет по дому делать, даже посуду за собой мыть! Неужели она не простит? Простит, конечно! Уламывать баб для него никогда сложностью не было, опыт имеется.
А что Светка ждет ребенка, то это ее проблемы. Он ей сразу сказал, что ему никаких детей не нужно. Если задумала рожать, – пусть рожает, но он тут ни при чем!
После работы приехал домой на полчаса раньше, чем обычно, открыл дверь и зашатался от мучительного чувства утраты, курток жены и дочери в прихожей не было. Волоча отяжелевшие ноги и оставляя за собой на чистом полу неопрятные следы, прошагал по всему дому, мрачнея с каждым шагом.
В доме было пусто, чего он и боялся. Упал на диван и глухо застонал, не зная, что ему теперь делать. В голове стояла оглушительная пустота, подчеркнутая торопливым пульсом, отдающимся в ушах.
Внезапно дверь открылась и в комнату командным шагом вошла мать. Властным движением руки остановила его упреки.
– Я знаю, что она уехала! Витька сказал! Он видел в нашем дворе УАЗик. Наверняка попросила отчима ее забрать, это ведь Генрих Иванович ездит на УАЗике. Съездишь завтра в деревню и заберешь обратно! Нива на ходу?
Почуяв выход, Валерий встрепенулся, немного взбодрившись.
– Да вроде, сейчас схожу, проверю.
Нина Андреевна бодро продолжила, вытирая вспотевшее от быстрой ходьбы лицо концом белой ситцевой косынки.
– Хорошо, что завтра суббота. Я на заработки не пойду, съезжу с тобой. Вдвоем мы эту распустившуюся кулему быстренько в чувство приведем, тем более, что отчим у нее бабских фортелей не поощряет. Есть муж – с ним и живи. Выполняй свои супружеские обязанности, раз уж замуж вышла. Живо выгонит ее за ворота, если ты за ней приедешь.
На следующий день они выехали затемно, поскольку никому не спалось. К девяти часам, промесив больше сотни километров разбитой грунтовой дороги, подъехали к дому Дашиных родителей. Мать с удивлением встретила у порога непрошеных гостей и, нарушая все законы гостеприимства, не пригласила их в дом.
– Нет, Даша к нам не приезжала. Я и не знала, что у вас нелады, она ничего мне не говорила.
Свекровь несколько растерялась, но командирских замашек не утратила. Сухо распорядилась:
– Ну, вы уж нам сразу сообщите, когда она позвонит, или письмо напишет. Мы эту дуреху враз отыщем.
Отчим в зеленоватой брезентовой робе, в которой он обычно управлялся со скотиной, до этого молча слушавший разговор, вышел вперед и сурово отрезал:
– Ничего мы вам сообщать не будем! Не думайте, что мы вам о собственной дочке доносить станем! Это надо же, до чего довели девчонку! Уж на что она терпеливая, а и то не вынесла, сбежала, куда глаза глядят! А все этот ленивый козел! – Он свирепо взглянул на понурого зятя. – По хозяйству палец о палец не ударит, зато по чужим койкам бо-ольшой специалист! Просто герой соцтруда! И вы тоже хороши! – Он зверем посмотрел на бывшую куму, попятившуюся от его свирепого взгляда. – Слова доброго никогда девчонке не говорили, попреки одни! Вы что, думаете, если она нам ничего не говорила, то мы и не видели ничего, как слепые котята? – Смачно, с негодованием сплюнул в их сторону. – Вы нам больше не родня! Была да вся вышла! Скатертью дорожка, как говорится! – Добавив пару непечатных выражений, смачно сплюнул на дорогу.
