Лиза Клейпас - Кареглазая моя
«Ш-ш!» и продолжал меня держать. Уютно устроившись на его груди, которая
поднималась и опускалась, окутанная теплом его тела, я чувствовала, как успокаиваюсь.
Меня переполняла сладкая горечь от того, что я знала: он держит меня так в последний
раз. После мы поскорее все забудем. Навсегда оставим позади память об этой ночи.
Однако я собиралась сохранить в душе это объятие, потому что ничего лучше, спокойнее, теплее не ощущала в своей жизни.
– Мы слишком рано переспали, – вдруг сказал Джо. – Это я виноват.
– Нет, вовсе не…
– Да. Я сказал бы, что у тебя мало опыта, но ты не возражала и… черт, так было хорошо, что невозможно остановиться. Я вовсе не пытался играть с тобой. Я…
– Только не вздумай извиняться за то, что со мной спал!
– Успокойся. – Джо начал гладить меня по голове. – Я не сожалею о том, что произошло.
Только для тебя все случилось слишком скоро, вот тебе и неловко. – Он поцеловал нежное
место у меня за ухом, вызвав дрожь, и пробормотал: – Это не случайная ночь. Только не
для меня. Но я бы не позволил себе зайти так далеко, знай, что ты испугаешься.
– Да не испугалась я, – оскорбленная его выводом, что веду себя, словно какая-то
запуганная девственница, возразила я.
– Сдается, что испугалась.
Джо снова положил руку мне на шею и стал разминать мускулы, превращая боль в
наслаждение. Я с трудом сдерживалась, чтобы не выгнуться и не замурлыкать как кошка.
И пыталась призвать на помощь негодование.
– Что ты имел в виду, когда сказал, что у меня нет опыта? Разве я что-то делала не то? Я
что, разочаровала тебя? Я…
– Угу, чертовски разочаровала, когда у меня так встало, что из глаз искры посыпались, –
пошутил Джо. – Я так разочаровался, что преследовал тебя с той поры.
Он стоял, взявшись с обеих сторон от меня за края книжной полки.
– Всё прошло, – еле выдавила я. – Думаю, мы должны это списать на… спонтанность
момента…
Я оборвала себя, издав бессвязный возглас, когда Джо наклонился поцеловать меня в
шею.
– Всё не может пройти, когда ничего даже не начиналось, – заговорил он, уткнувшись мне
в шею. – Я расскажу, что дальше будет, кареглазая моя. Ты будешь отвечать, когда я
позвоню по телефону. Ты позволишь мне сводить тебя куда-нибудь, и мы будем вести
разговоры. Мы ведь еще многого не знаем друг о друге. – Он отыскал бившуюся жилку, и
губы его стали потягивать кожу в том безумном ритме, в котором та билась. – Поэтому мы
будем делать все медленно. Я буду узнавать тебя. Ты будешь узнавать меня. А потом на
твое усмотрение.
– Слишком поздно, – с трудом произнесла я между судорожными вздохами. – Постель
погубила эту часть про узнавание.
– Не погубила. Просто чуть усложнила.
Если соглашусь снова с ним встречаться, значит, так и напрашиваюсь на то, чтобы мне
разбили сердце. Умоляю просто.
– Джо, не думаю…
– Не надо решать прямо сейчас, – перебил он, подняв голову. – Поговорим позже. А
теперь… – Он отступил на шаг и протянул руку. – Давай вернемся туда и поужинаем. Я
хочу иметь возможность доказать, что могу вести себя прилично рядом с тобой. –
Страстный взгляд прошелся по мне. – Но клянусь, Эйвери Кросслин… ты не облегчаешь
мне задачу.
Ужин представлял собой тщательно продуманную трапезу, состоящую из шести блюд. На
заднем фоне играл дуэт из пианино и скрипки. Навес был украшен в черно-белых тонах, в
основных местах стояли белые орхидеи, все идеально подходило для аукциона предметов
искусства. Я сидела с Джо за столом, рассчитанным на десять персон, в компании Джека, Эллы и нескольких их друзей.
Джо пребывал в хорошем настроении, временами как бы случайно клал руку на спинку
моего стула. Компания оживленно болтала и жестикулировала, вела беседы с легкостью
людей, которые часто это делали и точно знали, как поддерживать разговор. По тому, как
братья Тревисы обменивались колкостями и добродушными тычками, было ясно, что они
искренне наслаждаются компанией друг друга.
Джо рассказывал о недавней деловой поездке, когда он фотографировал для выпуска
одного техасского журнала, посвященного теме «список того, что я должен сделать,
прежде чем умру», то есть какие возможные дела и места не должен пропустить ни один
техасец, пока жив. Список включал: станцевать тустеп в клубе «Билли Бобс» в Форт-
Уорте, съесть куриный стейк с белым соусом в особом придорожном ресторане в Сан-
Антонио и посетить могилу Бадди Холли в Лаббоке. Элла заявила, что не любит белый
соус на курином стейке, на что Джек полуприкрыл рукой лицо.
– Она ест сухой стейк, – признался он, словно это было богохульство.
– И вовсе не сухой, – возразила Элла, – а жареный. По-моему, отбивать и сильно
прожаривать стейк да еще заливать его хлебным соусом – самое худшее…
Джек нежно закрыл ей рот ладонью и предостерег:
– Только не на людях.
Почувствовав, что она улыбается, он быстро убрал ладонь и поцеловал жену.
– Я съел жаренный куриный стейк на завтрак, – признался Джо. – С яичницей из двух
яиц.
Джек послал брату одобрительный взгляд и сказал Элле:
– Вот он – настоящий мужчина.
– Скорее, ждите сердечно-сосудистых проблем, – возразила она мужу, и Джек
ухмыльнулся.
Позже, когда мы с Эллой вместе отправились в туалетную комнату, я заметила:
– Нехватки тестостерона за нашим столом явно не наблюдалось.
Элла улыбнулась.
– Так их уж воспитали. И старший брат, Гейдж, один в один. Но не беспокойся. Несмотря
на всю эту игру мускулами и угрозы, Тревисы вполне цивилизованный народ. – Грустно
улыбнувшись, она добавила: – По техасским меркам.
– Так Джек помогает, например, по хозяйству или меняет пеленки?
– О, конечно. Однако существуют совершенно определенные мужские правила, типа
открыть для тебя дверь или придержать для тебя стул, – они никогда не изменятся. И
поскольку Джо явно тобой интересуется, должна тебя предупредить сразу: даже не
вздумай платить за себя, когда вы куда-нибудь выбираетесь. Он скорее устроит себе
харакири столовым ножом.
– Я не знаю, будем ли мы с Джо выбираться, – осторожно намекнула я. – Наверное, лучше
нам не встречаться.
– Надеюсь, что будете. Он потрясающий парень.
Мы вышли из шатра и пошли вдоль тропинки, обрамленной цветами, к дому.
