Синтия Виктор - Нелегкий выбор
Порой, вернувшись в свою одинокую квартиру, Шугар спрашивала себя, как скоро он опомнится и поймет, как нелепо заниматься сексом с такой бегемотихой, как она. Но такие мысли никогда не посещали ее наедине с Хельмутом. Он был благодарен за каждую новую уступку и мечтал лишь об одном: доставлять ей удовольствие. Что до Шугар, она едва не теряла сознание от ощущения голого мужского тела рядом. Она все не могла до конца поверить, что это происходит наяву. Ночь за ночью она поощряла Хельмута заходить все дальше и дальше. Исследовать ее необъятную плоть было для него подлинным наслаждением. Это порождало в Шугар гордость милостивой императрицы, и если ей не удалось приблизиться к подлинному экстазу, она сполна узнала радость физического удовлетворения.
С началом сексуальной жизни пришла уверенность в себе, о которой в прежнее время Шугар не могла и мечтать. С каждым днем все больше чувствуя почву под ногами, она внезапно задалась вопросом, чего ради занимается столь прибыльным делом, как сводничество, за такое мизерное жалованье. В конце концов она тянула на себе всю работу! Растущие амбиции и жажда денег быстро привели к конфликту с боссом, и ни для кого не было секретом, что он избавится от строптивой подчиненной, как только найдет ей подходящую замену.
А Шугар хотелось все большей власти. Теперь, когда она так много знала о подобных агентствах и так разбиралась в специфике работы, она могла бы поставить дело лучше, чем кто бы то ни было. Ей страстно хотелось завести свой собственный бизнес, жить полноценной жизнью, и она не замедлила ответить согласием, как только Хельмут сделал ей предложение. Ему дали работу в журнале «Отставной генерал», и он надеялся, что Шугар переедет с ним в Коннектикут как его законная жена. Разумеется, он был в курсе того, что Шугар намерена основать на новом месте дело, которое немногим мужьям пришлось бы по вкусу. Но Хельмут был исключением буквально во всем, кроме того, он был послушным учеником Шугар и ее пылким поклонником.
Уже через неделю они сочетались гражданским браком в мэрии, а чуть позже перебрались в Медоувью. Год спустя Шугар села на первую и последнюю в жизни диету и путем длительных нечеловеческих усилий похудела на шестьдесят килограммов. Удивительно, но Хельмут так этого и не заметил. Возможно, ее внешний вид мало его интересовал…
…Опуская в тележку литровую упаковку молока повышенной жирности для себя и пол-литровую снятого — для мужа, Шугар вспомнила свое первое семейное гнездышко…
…Дом состоял из гостиной и двух спален и был расположен на невзрачной узкой улочке. Можно было только усмехнуться над тем, каким по-королевски роскошным он ей тогда казался. По сравнению с квартирой, которую она снимала в Нью-Йорке, это был целый дворец с собственным садиком и задним двором. Хельмут быстро продвинулся по службе, и скоро они смогли переехать в более дорогой дом. По размерам он не вполне удовлетворял возросшие аппетиты Шугар, зато находился в самом приличном квартале Медоувью. Это был тот самый дом, в котором они жили по сей день — прекрасно сохранившийся особняк в колониальном стиле, «сколоченный на совесть», согласно заверениям агента по недвижимости. Десятая часть стоимости наличными, необходимая для оформления сделки и выложенная не без трепета, оправдала себя уже через год, когда случился неожиданный бум в торговле недвижимостью. В те дни, читая колонку объявлений в «Вестнике Медоувью», Тэплинжеры частенько посмеивались над тем, что могли бы теперь получить за дом впятеро и даже вшестеро дороже…
…Остановившись в кондитерском отделе, Шугар схватила шоколадный батончик и начала с жадностью жевать, наполняя целлофановый пакет диетическими хлебцами…
…Обосновавшись в Медоувью, она выяснила, что здесь принято заводить детей, и хотя не особенно стремилась к материнству, решила быть, как все. После года безуспешных попыток забеременеть выяснилось, что в сперме Хельмута содержится поразительно малое число активных сперматозоидов. Это означало, что можно выбросить из головы мысль о детях и заняться наконец делом. Именно тогда Шугар и начала внимательно присматриваться к соседкам, прикидывая, на ком остановить свой выбор.
Хельмут не интересовался, где и как проводит время жена. Он довольствовался теми крупицами информации, которые она ему предоставляла, и чем меньше знал, тем счастливее себя чувствовал. Не то что он стал бы чинить Шугар какие-то препятствия, но он мог занервничать, и пришлось бы тратить время на уговоры и заверения в безопасности. Постепенно ритм их жизни был установлен и налажен: возвращаясь с работы, Хельмут занимался своими бумагами или читал исторические труды, а Шугар посвящала свое время кипучей организационной деятельности. Все складывалось поразительно удобно для дела. Муж предпочитал ничего не знать, и она охотно шла навстречу его желанию.
Их сексуальные отношения давно достигли пика и потеряли прелесть новизны, но взаимная привязанность и благодарность оставались. Несмотря на то, что Хельмут был не в восторге от занятия, выбранного женой, а она находила его педантичность чрезмерной, они были по-своему счастливы. Память о том, что каждый сделал для другого, была фундаментом их семейного благополучия. Когда-то Хельмут отнесся к Шугар, как к желанной женщине, а потом дал ей дом, машину, достойных соседей, положение в обществе. Она же подобрала жалкого лягушонка и превратила его в принца.
Даже то, что Шугар постепенно потеряла интерес к любовным играм, не огорчало Хельмута. В сущности, он в этом больше не нуждался. Самое страшное было позади, теперь он не боялся остаться самым старым девственником в мире. Шугар сделала его мужчиной (весьма неплохим мужчиной!), и не требовалось доказывать это заново из ночи в ночь.
Он понятия не имел о том, что жена открыла для себя более могучую страсть — деньги. Наличные, не облагаемые налогом! Самая мысль о них возбуждала ее так, как не сумел бы ни один мужчина в мире. Не ставя мужа в известность. Шугар добавляла часть своего заработка к выплатам за стильную мебель, щедро расплачивалась в изысканных ресторанах, покупала цветастые хламиды (свою любимую одежду) только из натурального шелка и обувь только из лайковой кожи. Хельмут не знал к о бумажных пакетах, которые скапливались в дальнем углу платяного шкафа, — пакетах, туго набитых сотенными бумажками.
Без сомнения, у Шугар был врожденный дар как раз к такому виду бизнеса. Она чутьем угадывала, какая женщина поддастся соблазну, а какая — нет. Она умела распространить слухи среди потенциальной клиентуры, при этом не обнаруживая себя, и знала, как откупиться, когда до этого доходило. Ее двойная жизнь не оставляла желать лучшего: респектабельная дама миссис Тэплинжер прекрасно уживалась с хозяйкой публичного дома. Именно теневой стороной своей жизни — этой подводной частью айсберга — Шугар наслаждалась по-настоящему. Это помогало чувствовать себя живой, ловкой и удачливой. Годы и годы все шло без сучка без задоринки. До последних событий…
