Владимир Гой - Лживый роман (сборник)
– Хорош, чертяка, почти как в наши времена!
Потом продолжал:
– Раз в году, при черной луне, когда все жители города спят крепким сном, и мы знаем, что они не смогут нас увидеть, мы оживаем, чтобы можно было встретиться и обсудить, что произошло в мире за этот год.
– Как!? – удивленно воскликнул я. – Другие памятники тоже оживут?
– Ну да! Слышишь, конь скачет по Бривибас? Это Петя! – и тут же поправился: – Царь всея Руси Петр Первый!
Издалека доносился тяжелый топот копыт, и я сразу подумал о памятнике, недавно восстановленном известным меценатом. Опять стало страшно, я вспомнил, как царь-батюшка рубил головы непокорным стрельцам.
Из-под копыт его коня вылетали искры, он проскакал на красный свет светофора и осадил жеребца недалеко от нашей скамейки. Приподнявшись высоко на стременах, он огляделся и, заметив нас в темноте, направил коня к нам через клумбу с красными и белыми розами.
Барклай принял у него поводья, помог спешиться. Потом подвел меня к помазаннику и представил:
– Владимир – писатель, кельнер. Может, пригодится нам этой ночью, что-нибудь новенького расскажет. Он же живой еще, не памятник, так что, ваше величество, я думаю, нам будет с ним не скучно!
Петр нервно потеребил рукой ус:
– А не разболтает кому? Не напишет потом рассказ какой? Может, погуляем сегодня, а потом я ему башку топориком тюк – и как не бывало? – и он вопросительно посмотрел на Барклая, сверкая в темноте глазами.
Я уже приготовился припустить через кусты, как на мое плечо опустилась тяжелая рука, и они оба рассмеялись.
– Не боись, не трону, тебе ведь все равно никто не поверит, а если расскажешь, то угодишь в дом для умалишенных! А чем это так вкусно пахнет? – полюбопытствовал государь.
И я с поклоном протянул ему фляжку. Он тоже крякнул от удовольствия и посетовал:
– Эх! Жаль, что мало!
Но тут Барклай предложил:
– Петя, давай пешочком прогуляемся к Красным стрелкам, они обычно в этот день на троих соображают у Даугавы!
– Не Даугавы, а Двины, – строго поправил его помазанник.
Мы уже собрались отправиться к реке, как издали раздался быстрый топот чьих-то каменных подошв по асфальту, и через минуту из-за поворота появился сам Ильич. Запыхавшись от бега, он стал извиняться:
– Простите, ребята! Меня же перенесли из центра за город, пока, зараза, добежишь, задохнуться можно! – и, увидев меня, строго спросил, картавя: – В партии состоите? С какого года? Как обстановка в массах?
Но государь его осадил:
– Да успокойся ты! Тут власть уже другая – и не твоя, и не моя!
Ильич возражать не стал, но как-то ядовито ухмыльнулся.
– Ладно, ребята, не станем спорить, зайдем за лысым (так они любовно называли Райниса) и пойдем к стрелкам.
Ночной город будто вымер, и никто не видел, как я шагал по центральной улице в окружении легендарных фигур. Они рассматривали яркие витрины магазинов, недоуменно покачивая головами и бросая колкие реплики.
– Вы посмотрите на этих баб, кожа да кости, не за что взяться, у меня бы на такую ни-ни. Вот Катька моя из местных была, то, что надо, а эти на картинках – дрянь, наверное, не местные, – вел беседу государь. – А вообщето я бы сейчас не против кого-то окучить…
И он посмотрел вверх. Там на высоком постаменте стояла женщина.
– Ты, Петя, можешь губу не раскатывать, она сейчас если и даст, то только американцу, ну, может, еще англичанину! – охладил пыл помазанника Райнис.
В разговор вступил Ильич.
– Англичанину не даст! – сказал он. – Они как сюда приезжают, если припрет – все на нее отливают. А может, и даст, кто ее знает, эту загадочную женскую душу.
Они остановились под памятником и смотрели снизу вверх, как ветер развевает юбку женщины.
– Ох, как она мне люба, – опять заладил государь. Тут с высоты в него полетела одна из трех звезд, которые она держала в руках, но царь ловко увернулся:
– Проститутка заморская! Стерва продажная!
– Педераст великодержавный! Кровопиец! – донеслось сверху.
– Я же тебе говорил. Вот в прошлом году Русалочка приплыла из Копенгагена, там никаких проблем не было, одно слово – Запад. Жаль, что у нее хвост вместо ног, но ничего, мы нашли выход из положения! – сказал Райнис мечтательно. – Все-таки хорошо, что рядом со мной мою женушку Аспазию не поставили!
Обычно, стоя на постаменте, три красных латышских стрелка смотрят в разные стороны, но сейчас они сидели на берегу Даугавы возле горящего костра и передавали друг другу большую бутыль, наполненную мутной жидкостью.
Увидев Ильича, они вскочили и отдали честь, а он по-простому пожал каждому из них руку:
– Как служба? Как народ? Ребята, я тут со своими. Выпить что-нибудь найдется?
Теперь у костра сидели уже восемь собутыльников, и каждый прикладывался по очереди к сосуду. А красные стрелки делились впечатлениями за прошедший год:
– Кто цветы принесет, кто бутылкой бросит, – всем мил не будешь.
– Тут, говорят, митинг какой-то был, недовольный народ, обворовывают его кровопийцы капиталистические!
– Всем на хрен головы рубить! Проворовался – рубить, и будет полный порядок! Выдумали демократию, чтоб тырить было легче! – разошелся самодержец.
Тут вдруг послышались тяжелые взмахи чьих-то крыльев, и я со страхом посмотрел в темное небо.
– Не бойся, это мужик с медвежьими ушами на личном драконе из Юрмалы летит! Вечно опаздывает, жертва зоофилии! – объяснил один из красных стрелков – Мужик-то он хороший, и животных любит! Говорят, его маминя с медведем баловалась. Результат налицо. То есть на уши! Не везет его скульптуре – то меч украдут и вставят в руку морковку, то матерное слово напишут на постаменте. Одно слово – вандалы дремучие!
Описав круг над честной компанией, дракон приземлился на трамвайных рельсах прямо у моста. Гремя мечом о доспехи, народный герой подошел к костру, поприветствовав всех поднятой вверх рукой.
Мы раздвинули круг и протянули ему бутыль. Сделав мощный глоток, он даже не поморщился, потом положил к себе на колени голову дракона и стал чесать ему за ухом, а тот от удовольствия пускал дым через огромные ноздри.
– Слышал, тут непорядки какие-то? Говорят, дракон кровожадный появился с сотней голов, у народа кровь сосет! Ничего не знаете? Может, пора ему башку свернуть? – и герой, вскочив, взмахнул своим огромным мечом. Дракон от страха распластался по земле и стал похож на огромную лягушку.
Героя сразу же успокоили:
– Да не дракон это, свои у своих кровь и сосут!
Он вложил меч в ножны и разочарованный снова уселся в круг.
