Оливия Уэдсли - Ты — любовь
Бенни костылем достал газету и стал ее рассеянно просматривать; вдруг какое-то имя привлекло его внимание.
Он перечел несколько раз сообщение, затем с трудом поднялся и заковылял к столику, где стоял телефон. Он позвонил по указанному в справочном бюро номеру, и мужской голос ответил ему, что Борис Дивин дома.
— Передайте ему, пожалуйста, что Кердью из пятнадцатого полка хочет говорить с ним, — попросил Бенни. Минуту спустя раздался голос Бориса:
— Алло, Бенни. Как я рад…
Бенни что-то бессвязно бормотал, он едва мог говорить от охватившего его радостного возбуждения.
— Я сейчас приеду к тебе, — сказал Борис. — Можно?
Он приехал час спустя и почти задушил Бенни в своих объятиях.
— Ты здорово пострадал, — мягко заметил Борис.
Бенни кивнул.
— Да. Здорово. Ужасно для меня, но еще ужаснее для моей жены. Борис, она изумительная, она самая лучшая! Вот это ее карточка. Не правда ли, она прелестна! На этой фотографии она как живая, — и мальчишка тоже. Не правда ли, он чудесный? Семья была бы хоть куда, если бы глава ее не подгулял! Послушай, Борис, я хочу попросить тебя найти для меня какую-нибудь работу. Ты это, вероятно, сумеешь сделать. Дело в том, что у нас очень стесненные материальные обстоятельства, кроме моей пенсии почти ничего нет. Это очень мало, и Стефании приходится очень трудно. Она никогда не жалуется, она принимает все как должное, но я ведь отлично знаю, что это не так, что ей, в действительности, очень тяжело. Такие люди, как я, не имеют права требовать, чтобы молодая женщина связала свою жизнь с ними. Я очень хочу, я всегда хотел, чтобы она бросила меня. Я несколько раз предлагал ей свободу, но ничего не вышло. Борис, ты помнишь, как мы, бывало…
— Я помню очень хорошо, что ты получил орден за боевые заслуги, спасая моего лучшего друга, — мягко сказал Борис и добавил: — Я, конечно, постараюсь помочь тебе, Бенни. Кстати, мне нужен секретарь. Не согласишься ли ты взять эту должность?
— Даже если это из жалости — что я подозреваю — даже если так, я с радостью соглашаюсь. Я очень благодарен тебе, Борис! Мне необходима работа, — сказал Бенни, — это будет совсем другая жизнь. Ты себе не можешь представить, как ужасно тяжело, когда сидишь запертым в четырех стенах, ковыляешь из комнаты в комнату на своих костылях и постоянно нуждаешься в посторонней помощи! А работа встряхнет меня, сделает человеком… и я хоть немного сумею помочь Стефании. — Слегка покраснев, он широко открытыми глазами взглянул на Бориса. — Ты знаешь, я до сих пор без ума от нее. Она совсем необыкновенная! Я не думаю, чтобы была еще подобная женщина — такая необычайно правдивая. Ты знаешь, она почти нигде не бывает, она живет только для меня и для сына.
Борис молча кивнул. Затем он стал говорить о своей жизни и работе, о своих планах на будущее.
Они долго разговаривали, вспоминали, потом, к полному удовольствию Бенни, явился Дон. Он тотчас же подружился с Борисом и, взобравшись к нему на колени, принялся играть его жемчужной булавкой. Борис дал ему полкроны и рассказал о том, как его папочка храбро сражался.
Несмотря на то, что Борис сидел у Бенни до семи часов, Стефания не вышла к ним. Уходя, он назначил Бенни срок для начала работы с будущего месяца и пообещал скоро опять навестить его. Выйдя из дома, погруженный в грустное раздумье, Борис медленно пошел вдоль маленькой улицы. Перед его глазами вставал прежний Бенни: красивый, жизнерадостный, энергичный. Его подчиненные обожали его, он был такой добрый и самоотверженный. Тогда ему было двадцать четыре года, а теперь всего тридцать — но ему можно было дать пятьдесят!
«Как безжалостна жизнь!» — подумал Борис.
Когда он переходил улицу на Сент-Джемс-сквере, из подъезда какого-то дома вышла молодая и очень изящная женщина. Она вышла из дома не то, чтобы таясь, но без той свободной беззаботности, которая обычно бывает у тех, которым нечего скрывать. В ее походке была заметна некоторая натянутость, которая почему-то привлекла внимание Бориса.
Он с любопытством разглядывал идущую впереди него женщину. Ее лицо показалось ему знакомым. Где он мог видеть ее? В это время она подозвала такси, и Борис услышал адрес, который она назвала. Тогда он понял, что это Стефания Кердью — жена Бенни.
И она только что вышла из дома лорда Хайса!
Борис, не останавливаясь, через плечо взглянул на дом и чуть не сбил с ног шедшего ему навстречу Бара.
— Вы слишком внимательно глазеете на нечто одного размера с вами, — улыбаясь сказал Бар, — чего это вы уставились на родовое гнездо Хайсов?
— Он живет здесь один? — вместо ответа осведомился Борис.
— Да, совершенно один. Это казарма, а не дом!
— Да, он очень велик, — согласился Борис.
Он сказал Бару, что торопится по важному делу, и, позвав такси, отправился к Бенни.
На этот раз в гостиной была Стефания; она очень любезно встретила его. Борис извинился и объяснил свое неожиданное возвращение тем, что забыл здесь важные бумаги. Стефания очень усердно помогала ему искать несуществующие документы.
Он сказал ей, что был огорчен, не застав ее дома.
— Ах, я тоже была ужасно огорчена, — сказала Стефания с подкупающей искренностью. — Я провела все время после полудня у глупой портнихи. Я ведь теперь заказываю платья в очень скромном месте — у Мейды Вель.
— Неужели? — улыбнулся Борис. — А они выглядят точно Мейфера!
На обратном пути, в автомобиле, он откинулся на спинку сиденья. Глаза его сузились.
Бедный, милый Бенни! Он так верит ей! Она так свободно и просто солгала про Мейду Вель! Это, вероятно, была ложь, к которой она прибегала неоднократно. «Так необычайно правдива», — сказал Бенни.
Внезапно Борис выпрямился, сжав в руках палку. Хайс! Ведь Стефания вышла из дома Хайса! Из дома человека, который был женихом Пенси!
Когда он встретился с Баром, то как-то не сообразил этого, потом вспомнил, но почему-то не связал в одно всех деталей.
Поднявшись к себе, он позвонил Пенси. Ему включили ее специальный телефон. Узнав Бориса, она радостно приветствовала его:
— Здравствуйте! Я очень рада…
— Хотите сегодня обедать со мной, вдвоем! А потом танцевать в Беркли? — спросил Борис.
— К сожалению, не могу, я занята. Я обедаю сегодня с Дикки. Большое спасибо.
— Обедаете с Дикки, — повторил Борис, вешая трубку. — Хотел бы я знать где: на Сент-Джемс-сквере или в каком-нибудь ресторане?
Он случайно узнал это, обедая один у Карлтона.
Пенси не заметила его, Хайс также глядел в другую сторону. Они о чем-то очень серьезно разговаривали.
Борис вдруг сорвался с места и подошел к их столику.
