Ирина Кисельгоф - Холодные и теплые предметы
Интересно, когда целуешь по телефону, пупку щекотно? Надо спросить. И зацеловать пупок до смерти. У него так смешно морщится лицо, когда ему щекотно, что у меня самой щекочет сердце. Даже сейчас.
– Что ты хихикаешь? – спросил Димитрий.
– Хорошее настроение в вашем кругу наказуемо?
– Каком кругу? Что ты прицепилась ко мне с каким-то кругом?
– Меня мучает классовая ненависть, – призналась я. – Пепел СССР стучит в мое сердце.
– Выходи за меня и смени ненависть на любовь.
– А как же пепел?
– Мы заведем урну, – утешил Димитрий. – На память.
Я расхохоталась. У меня прекрасное настроение, его не может испортить даже Димитрий. Тем более он сегодня так мил. Может, уступить ему? Распрощаться красиво? Все же он потратил на меня свое время. У клонов каждая секунда на счету. Они живут с секундомером. С ним они спят, едят, работают, развлекаются, занимаются любовью. У них условный рефлекс на будильник секундомера. Звонок прозвенел, слюна пошла и закапала условными единицами.
Точно. Распрощаться сегодня и поставить точку. Тряпки, цацки и ключи от машины вернуть в сумке. Точнее, в сумках. Хорошо, что я познакомилась с ним в теплое время года. Не надо тащить шубу. Прийти и оставить все дома, когда его не будет. У меня есть ключ от его квартиры. Ключ в почтовый ящик. Машину во двор. Он все поймет. Он же не клинический идиот.
Димитрий щелкнул пальцами, я подняла на него свой фирменный умственно отсталый взгляд. Типичный для меня в последнее время.
– Замуж, – сказал он.
– Чем я тебе нравлюсь?
– Ты дура, – ответил он.
– Меня дурой еще никто не называл! – разъярилась я.
Так оскорбительно еще никто не отзывался о моих умственных способностях. Не было повода!
– Не в этом смысле, – сообщил клинический идиот.
– Я не выйду за тебя замуж. Семейная жизнь строится на уважении.
– И не только.
– Для тебя главное секс!
– Я же сказал, что ты дура.
Узколобый мерзавец! Вот кто ты, Димитрий. Тебя надо поставить в угол за дуру. Из-за тебя я разучилась держать себя в руках. С этим надо покончить. И я это сделаю, не беспокойся. У меня все по плану.
Зазвенел звонок моего мобильника. Димитрий в три прыжка оказался у моей сумки. Выдернул телефон и нажал кнопку.
– Слушаю, – сказал он.
Я покрылась холодным потом. С головы до ног. Он нажал отбой и протянул телефон мне.
– Кто это был? – Я не узнала свой голос. Я не узнала свои губы. Они были чужими.
– Какая-то женщина. – У него спокойное лицо.
– Это, наверное, мама. – Меня отпустило, и я почувствовала облегчение.
Я испугалась не Димитрия. Я испугалась того, что Игорь может услышать чужой мужской голос по моему мобильному телефону. Мобильный телефон – это личная территория, чужие там не ходят. Все нормальные женщины не могут найти телефон в своей сумке. Телефон звонит, они роются в сумке часами и не могут его найти. Я презирала их за их безалаберность. Теперь я осознала свою ошибку. Это инстинкт самосохранения. Подсознательный, безусловный рефлекс. А у меня даже в сумке все разложено по полочкам. В ней идеальный порядок. Телефон лежит в специальном кармашке, где и должен лежать. Я проклинаю свою педантичность! Я слабоумная, тупиковая ветвь эволюции. Все остальные женщины – продукты идеального хода естественного отбора, их оружие – женская хитрость и интеллект высшего порядка, уровень которого недоступен для узколобых. Получается, я в числе узколобых. Мужественная женщина. Как отвратительно!
Я легла спать, отправив Димитрия в угол. На его половину кровати. Он должен быть наказан за телефон и за дуру.
– Ну, зачем же сразу ядерное оружие?
– Я не использую оружие. Это холодная война и железный занавес. – Я засунула голову под подушку.
– Завтра тоже будет холодная война и железный занавес? – спросил Димитрий, засунув голову под мою подушку.
Я сделала вид, что сплю. Димитрий отпал, как сухой лист. Он становится смирным и ручным. Есть преступление, нет наказания. Может, я ему надоем? Поскорей бы!
Все клоны – одноклеточные. Им только одно подавай, не надо даже особо стараться.
Я вспомнила, как одна моя знакомая купила индийский эротический набор со съедобными кремами, которые можно было слизывать, с какой-то особой пудрой и даже со страусовым пером. А зачем, собственно? Другая моя знакомая всякий раз надевала красивое белье, ее муж злился и вопрошал: к чему одеваться, если все равно все снимать? Он все время путался в застежках ее бюстгальтеров, застежки постоянно меняли географию от одного бюстгальтера к другому.
Женщины конкурируют друг с другом не ради мужчин, а ради женщин. Хорошо одетая, с высокой самооценкой женщина вселяет неуверенность в соперниц и мимоходом привлекает одноклеточных.
Я сравнила отношения полов с бильярдом. Женщина – кий, мужчина – шар. Чем больше игроков, тем больше киев. Шары-мужчины выстраиваются «свиньей», женщина выбирает наиболее уязвимое место и бьет по заветному шару. Если повезет, то заветный шар попадает в лузу, если нет, то в лузу попадает ненужный шар от рикошета. Иногда приходится брать и такой. Совсем плохо, если женщина не умеет играть в бильярд, тогда в лузе не оказывается никаких шаров, даже случайных. Умение играть в бильярд может прийти с годами, но кий уже не тот, рука неверна, сил не осталось, острота зрения ухудшилась. Результат может оказаться совсем неожиданным.
– Всему свое время, – тихо вздохнула я.
Утром Димитрий, пока я спросонок не успела опомниться, добился своего.
Узколобый мерзавец! Как я его ненавижу! Убила бы!
Я снова пария. Я грязная. Грязнее клошара. Я заехала домой перед работой и выскребла, вычистила, ликвидировала из себя все следы его биожидкостей. Я опоздала на работу впервые, но это было важнее больных. Я перестала бы себя уважать.
Я только вошла в кабинет, как зазвонил мобильник.
– Будешь рыпаться, – спокойно сказал Димитрий, – я оторву твою башку от туловища. И закопаю.
Мой мобильник стал влажным и липким от моего холодного пота. Я испугалась не за себя. Я испугалась за Игоря. Плевала я на себя! Я не знаю, на что способен Димитрий, но я знаю, на что способны деньги. Они могут пройтись паровым катком по чужой жизни. Изгадить, истоптать, изломать, опозорить. Даже без насилия и убийства. Деньги – это инструмент власти. Самый совершенный в мире. Им трудно противостоять. Они унизят так, что потом никогда не разогнешься. Они испачкают так, что не отмоешься никогда.
Я посмотрела на небо и попросила:
– Освободи меня от Димитрия. Любым способом. Каким угодно. Тебе лучше знать.
Глава 11
Ко мне в кабинет явились Месхиев, Капустин и Ломова. Капустин и Ломова – мои однокурсники. Оказалось, что Капустин и Месхиев в дружбе. Они проходили вместе повышение квалификации. Оказалось также, что Ломова до сих пор не замужем, но планы у нее вполне определенные. Планы Ломовой – Капустин. Не нужны очки, чтобы это заметить. Капустин надежно осел в ее цепких руках.
