Элеонора Глин - Любовь слепа
Дорожка делала здесь крутой поворот, и прежде чем Ванесса повернула за угол, какой-то человек выскочил из лавровых кустов и, уронив на землю револьвер, исчез в кустах, растущих по другую сторону тропинки.
Однако ничего этого Ванесса не увидела и не услышала — ее мозг был поглощен мыслью об ее собственном недостойном поведении. Она остановилась, чтобы перевести дыхание, на том самом месте, где лежал револьвер. И вдруг увидела, что Губерт бежит к ней из ротонды.
Он заметил, что она подсматривала за ним, о Боже! Какой стыд! Она бросилась бежать, но в пять шагов он настиг ее и грубо схватил за руку.
— Вы ревнивая, злая женщина! — его голос звучал хрипло от боли и ужаса. — Как вы могли это сделать?
Издали они услышали шум голосов.
— Идите, уезжайте поскорее на автомобиле, пока кто-нибудь не заметил, пока вас не заподозрят, — я скажу, что ваш отец заболел и прислал за вами… Вы опозорили мое имя и мой дом, ступайте!
— То, что я сделала — гадко, я сознаю это, но я обезумела от ревности, я люблю вас… — ее мягкий, нежный голос сейчас звенел и стал почти резким от страсти. — Вы измучили меня, вы свели меня с ума, а теперь выгоняете меня из дому, меня, вашу жену… и нашего еще неродившегося ребенка…
Губерт зашатался и выпустил ее руки.
Но Ванесса не медлила. Она бросилась бежать от него и, никем незамеченная, достигла дома. Сбросила в холле плащ и меньше чем через четверть часа, протелефонировав в гараж, что отец ее заболел и она должна немедленно ехать к нему, уже неслась в Лондон в своем собственном автомобиле.
ГЛАВА XVII
Ни Губерт, ни герцогиня, войдя в ротонду, не заметили, что пара безумных глаз следила за ними с расстояния не больше 20 ярдов. Алиса была в отчаянии: завтра она уезжает отсюда и отправится в Шотландию, а к тому времени, когда она возвратится, Губерт, весьма вероятно, окончательно вычеркнет ее из своей жизни. Она действительно любила его со всей силой страсти, на которую была способна.
Губерт же твердо намеревался показать, что совершенно к ней равнодушен и что Ванесса владеет его сердцем. Он винил себя в слабоволии и был полон решимости покончить со всеми недоразумениями.
— Ответьте мне на один вопрос, Губерт, — попросила герцогиня, когда он облокотился о балюстраду ротонды, глядя в парк и повернувшись спиной к лавровым кустам.
— На какой вопрос?
— Любите ли вы теперь вашу жену? Я знаю, что вначале вы ее не любили.
— Да, Алиса, я люблю ее сильнее, чем кого бы то ни было прежде!
Герцогиня издала легкий стон и бросилась ему на шею.
Оскар Изаксон проводил свой отпуск в тихой деревушке невдалеке от Сент-Остеля. Хозяин гостиницы развлекал его иногда ловлей форели, и под этим предлогом он там поселился. На самом же деле всепоглощающее желание видеть Ванессу удерживало его здесь.
Мысль, что она стала графиней и заняла совершенно недоступное для него положение, самым странным образом подействовало на его больное воображение. Он пылал страстью и в то же время ненавистью к ней. Он жаждал мести, жаждал уничтожить ее — она не смеет наслаждаться ни своим положением, ни своим красивым мужем.
С каждым днем безумие все больше овладевало Оскаром, и все большая горечь жгла его душу. Один или два раза побывал он в Сент-Остеле у ручья, богатого форелью, завел знакомство с управляющим, который рассказывал ему о времяпрепровождении гостей.
Это он скрывался в кустах в ту ночь, когда Губерт услышал шорох и подумал о горностае. Безумец хотел все видеть, прежде чем нанести удар, но когда он при лунном свете наблюдал за Ванессой и ее мужем, по-видимому, ссорящимися, у него не было с собой оружия. Его странное помешательство рисовало драматические образы. Мысль уничтожить хозяйку во время бала, который она давала, доставляла ему какую-то дьявольскую радость. Он спрятался в лавровых кустах возле ротонды, вооруженный на сей раз, и к своему полному удовольствию увидел приближающуюся пару.
Не он ли собственноручно запаковал и послал Ванессе эту шаль? Оскар сразу, несмотря на довольно значительное расстояние, узнал ее. Пристально следил он за двумя фигурами, вошедшими в ротонду. Перед его глазами блеснули серебро платья и горящие цветы шали. Он видел, как та, которую он принимал за Ванессу, бросилась в объятия к Губерту, и как тот со злостью оттолкнул ее от себя, и с тихим сумасшедшим смехом выстрелил.
Когда женщина упала и другая пара гулявших бросилась к ротонде, парализующий страх охватил Оскара. Он убил женщину, которую любил, его поймают и повесят! Ужас ослепил его. Ничего не видя, он устремился назад через лавровые кусты и бросил револьвер, перебегая через дорожку. Но где искать спасения? Он не так хорошо знал местность, чтобы сообразить это. Если б только ему удалось возвратиться в свою тихую гостиницу — никто бы ничего не заподозрил! Он мчался через сад, пересек ограду из подстриженных тисов и достиг рва, отделяющего их от парка. Он прыгнул через ров и при ярком свете луны его летящая фигура привлекла внимание двух сторожей, смотревших на празднество в замке. В одно мгновение он был пойман. Его ум пришел в полное расстройство, и люди боролись теперь с отбивающимся безумцем.
— Я убил ее! Я узнал ее шаль! Я убил графиню! Она не будет больше пренебрегать мной! Ха-ха-ха! — снова и снова выкрикивал он, вырываясь с пеной у рта. Наконец, сторожам удалось связать его и отвести на задний двор, где уже распространилась весть, что герцогиня Линкольнвуд ранена браконьером и, кажется, умирает, и что молодая графиня Сент-Остель внезапно вызвана в Лондон к заболевшему отцу.
В большом доме царило волнение. Гости разъезжались, а слухи переносились из конца в конец.
Когда раздался выстрел и герцогиня упала, Губерт, сильно взволнованный, положил ее в лонгшез, где днем отдыхал Ральф, а когда встревоженные гости прибежали с террасы, оставил ее на них и бросился в погоню за убийцей, который должен был находиться вблизи, на дорожке между лавровыми кустами.
Заметив бегущую Ванессу, он не сразу узнал ее, пока она не повернулась и он не увидел серебристое платье, блеснувшее при свете луны под синим плащом. Впоследствии, вспоминая этот момент, Губерт понял, что первой его мыслью была забота о ней, о Ванессе, о ее безопасности, эта мысль пересилила даже ужас перед преступлением. И потом ее слова: «Я люблю вас!»…
Смертельная тоска охватила Губерта. Ванессы уже не было. И, возвращаясь обратно в ротонду, он вдруг осознал, что для него не имеет значения, была ли она убийцей. Что бы она ни сделала — это его вина. Он мучил ее все время, не подозревая об этом. Ее — свою жену, возлюбленную, а в будущем и мать его ребенка. Он защитит ее хотя бы ценой своей жизни.
