Белва Плейн - Осколки судеб
– Прекрати, Пол. Ты ничего не докажешь. Ты говоришь не с тем человеком. Мы сегодня и так достаточно напереживались. – Она дрожала и плакала. – Я иду наверх. Извините.
Пол тоже поднялся из-за стола.
– Ничего страшного. Она неважно себя чувствует. Извини нас. Я не могу оставить ее одну. Ужин пусть запишут на мой счет. – И, повторив несколько смущенно: – Жаль, извини, – он последовал за Ильзой.
В номере Ильза отдернула шторы. Он обнял ее, и они стояли, глядя на ночное небо, по которому плыли облака, и на Кедронскую долину, где в темноте золотыми точками светились огни.
– Неужели не будет конца ненависти? Никогда? – сказала она. – Даже этот молодой человек, этот твой распрекрасный кузен, заражен ею.
– Ненависть? По-твоему, это ненависть?
– Незнание и равнодушие к насилию. А это, в конечном счете, то же самое.
– Да, – согласился Пол. – Какое безумие, – продолжал он, – что весь запутанный клубок проблем этой маленькой бедной страны в глазах всего мира сводится прежде всего к проблеме нефти, что бы там ни заявляли политики и дипломаты. Вот что беспокоит больше всего. Отец Тима сделал состояние на нефти. Для него было вполне естественным встать на сторону арабов. Но Тим? Опять же – безумие, что отец и сын, между которыми нет ничего общего, оказались в одном лагере по совершенно разным причинам. Ах! – громко воскликнул он, – мне так жаль, что я поссорился с Тимом. До боли в сердце, Ильза. Я знал его ребенком, следил, как он растет. Как могло случиться, что он вырос таким холодным. Холодным и… низким. Но я ни в коем случае не хочу, чтобы страдала его мать. Не упоминай обо всем этом, когда мы вернемся домой, хорошо?
– Конечно, не буду. Только, я думаю, тебе не придется часто видеться с Тимом. Он вернется в университет, да и в любом случае последнее время вы редко встречались.
– Мне кажется… я вдруг ощутил, что потерял его навсегда. Того юношу, которого я знал и любил. – Глубокая печаль стеснила ему грудь. Помолчав, Пол добавил: – Жду не дождусь, когда мы снова будем дома. После нашего ужина, после всего сегодняшнего – с меня довольно. – Он повернулся спиной к окну. – Пойдем. Давай отдохнем вместе. Нам это необходимо.
– Мне совсем не хочется спать, сна ни в одном глазу.
– Может, тебе поможет заснуть, если ты еще выпьешь. Я позвоню, чтобы принесли вина.
– Нет, не надо. Не хочу одурманивать себя.
– Ну ладно. Тогда я буду держать тебя, пока ты не заснешь. Будем вместе считать овец.
Выскользнув из объятий, она повернулась к нему лицом.
– Ты так добр ко мне, Поп. Иногда я спрашиваю себя: достаточно ли часто я говорю тебе о своей любви?
– Да. Но я не против услышать это еще раз. Это доставляет мне удовольствие.
Она легко прикоснулась к его лицу, нежно провела по щеке.
– Я люблю тебя, Пол. Я хочу, чтобы ты запомнил, что я сказала это сегодня вечером, что бы там потом ни случилось.
– Что может случиться? Пока мы вместе…
– Я не знаю. Как можно знать заранее? Но ты обещаешь запомнить?
Ее блестящие глаза наполнились слезами.
– Обещаю, – ответил он мягко. – А теперь пойдем спать.
* * *Утром Полу пришла в голову новая мысль. Конечно, они никогда не смогут стереть из памяти вчерашний ужас, но жизнь должна идти своим чередом, и немного развлечений им не помешает. Например, можно по пути домой завернуть в Испанию. Они снимут номер в «Ритце» в Мадриде. Сходят в «Прадо», побродят по парку «Ретиро», где гуляют с колясками няни в темно-голубых накидках, посидят на зимнем солнце, наблюдая за любовными парочками, попробуют испанские закуски в «Плаза Майор»…
Под предлогом встречи с сотрудником из отдела беженцев Пол отправился заказывать билеты в Испанию и номер в «Ритце». Сделав заказ, он пошел назад в гостиницу, радуясь при мысли, как удивится Ильза завтра в аэропорту.
Он медленно шел по улице короля Георга, в который раз восхищаясь прекрасными магазинами и ресторанами и вообще скоростью, с какой разрастался этот находящийся на осадном положении город. Внезапно его внимание привлекли серебряные браслеты и кольца, блеснувшие в витрине ювелирного магазина с вывеской «А.Хеммендингер и братья», мимо которого он проходил. Украшения были ручной работы, очень красивые, если кому нравятся такие вещи. Сам он их не любил, но знал, что они понравятся Ильзе. Он представил один из этих широких простых браслетов на ее руке; такой браслет можно не снимать даже во время приема больных. И он вошел в магазин.
Владельцем оказался старик в пенсне на шнурке, очень обходительный, говоривший по-английски с заметным европейским акцентом. Наверняка это был один из братьев Хеммендингер. Он вынес подносик с браслетами, Пол выбрал один и уже был на полпути к двери, когда взгляд его упал на маленькую витрину, и он остановился.
На витрине лежала массивная плетеная золотая цепь, которая по замыслу должна плотно облегать женскую шею, с прикрепленным к ней медальоном. В медальон была вделана миниатюра из слоновой кости с изображением прекрасной молодой женщины, обрамленная крупными бриллиантами. У Пола невольно расширились глаза.
– О, вам понравилось? Это настоящее сокровище, самая красивая из моих вещей. Я покажу вам. Идите сюда. Возьмите ее в руки.
Пол почувствовал на ладони тяжесть колье. Прикосновение к нему вызывало те же ощущения, что прикосновение к шелку или отполированному дорогому дереву. Он сразу же пришел к выводу, что это работа мастера, не уступающего талантом Челлинни или мастерам Фаберже.
– Судя по фасону, я бы отнес его к 1870 году. Я прав?
– Пожалуй, лет на тридцать-сорок позднее. В Вене бальные платья с соответствующим вырезом носили вплоть до первой мировой войны. Это украшение для дворцовых приемов. Кто-нибудь из приближенных Франца Иосифа заказал его для своей молодой жены или возлюбленной. Кто знает?
Золото в руке Пола стало теплым.
– Да, это произведение искусства.
– Я по вашим глазам вижу, что вы ценитель прекрасного. Я угадал?
– Немного разбираюсь в живописи и антиквариате, но я всего лишь любитель.
– Позвольте рассказать вам про это ожерелье. Бриллианты в нем голубовато-белые, чистейшей воды. А цепь… если мастер работал один, то ему потребовалось не меньше месяца, чтобы сплести такую цепь из золотых нитей. Миниатюра – работа первоклассного портретиста. – Господин Хеммендингер был почти в экстазе.
Пол положил ожерелье в футляр.
– Чудесная вещь, – пробормотал он. – Но мы с женой не ходим на балы.
– О, но здесь же основу составляет золото, и такое украшение можно носить с простым вечерним платьем. Не нужно дожидаться приглашения на бал. Но, конечно, это вам решать. Я никогда ничего не навязываю. Оно находится у меня со времени моего приезда сюда из Вены двадцать пять лет назад, может и еще полежать.
