Ровена Коулман - Мужчина, которого она забыла
Когда день пришел, я встала, приняла душ, оделась, взяла сумку, а потом… посмотрела на себя в зеркало и сказала: «Вот в этом платье ты будешь делать аборт». И тут же поняла, что не смогу через это пройти. Поразительно. Я верила, что у женщин есть право выбора, но мне никогда не приходило в голову, что сама я в такой ситуации выберу жизнь – хотя, если подумать, это очевидно: ведь мама меня выбрала. И вот я никуда не пошла, а свернулась калачиком на кровати, крепко зажмурилась и застыла, словно могла усилием воли остановить время и лежать так вечно с крошечной искрой жизни внутри; лежать и притворяться, будто я и не знаю вовсе, что мама смертельно больна, а у меня самой есть все шансы унаследовать от нее болезнь Альцгеймера и передать ее моему ребенку. Я изо всех сил старалась забыть об этом – достаточно того, что на меня уже навалилось. Передо мной стоял выбор, и его должна была сделать я сама, а не та, кем я однажды могу стать. Но как же это было непросто! Мне очень хотелось услышать еще от кого-то, что я поступаю правильно.
Все это я собиралась рассказать Себастьяну, надеясь, что он меня поймет и мы вместе дадим жизнь нашему ребенку. Однако его лицо говорило совсем о другом. Меньше всего на свете он хотел знать, что я все еще беременна. Может, и мама, глядя на моего отца, видела то же самое?
– Какая разница, плевать мне или нет? – сказал Себ, снова оглядываясь на комнату. – Кэт, какой смысл гонять все по кругу? Возьми себя в руки, наконец. Себе же хуже делаешь.
И этот его последний холодный взгляд… Он стоял и смотрел, как по моему лицу ручьем бегут слезы.
– Господи… – Себ покачал головой и на два дюйма прикрыл дверь. – Тебя слишком много, неужели не понимаешь? Ты сначала была ничего, но потом… сама все испортила. Жаль, что все так получилось, но моей вины здесь нет.
И он захлопнул дверь.
Я постояла еще немного, пока ветер не высушил слезы, и подумала: ладно, все, больше не потрачу на него ни секунды – хотя и знала, что потрачу, но надо же было с чего-то начать. А потом вернулась за барную стойку в стрип-клуб. Эту работу я подыскала еще в конце весеннего семестра и без труда получила снова, стоило боссу увидеть мою новую, слегка подросшую грудь. Он тот еще озабоченный, но я с ним справляюсь.
* * *Я снова смотрю на часы. С минуты на минуту закончится смена, и я вернусь в квартиру к Бекки. Она весь вечер проторчит в спальне с бойфрендом, а я просижу в гостиной одна, размышляя о том, почему я не дома, почему ничего не сказала маме и почему вечно все порчу.
Шелестят бисерные занавески у входа. Я поднимаю глаза, ожидая увидеть неуклюжую Мэнди с накладными ресницами и в искусственной шубе – моя сменщица всегда появляется так эффектно, что даже стриптизерши на сцене оглядываются. Однако это не Мэнди. Это мама, а у нее за спиной – бабушка.
Я разворачиваюсь и быстро шагаю в офис за баром. Может, удастся от них как-нибудь спрятаться или забежать в грязный туалет для персонала и пролезть в окошко под потолком? Однако они не отстают и через несколько секунд находят меня, стоящую, как идиотка, в углу.
Бабушка оглядывает меня с ног до головы, видит логотип «Венеры» на слишком обтягивающей футболке и облегченно вздыхает.
– Что ж, по крайней мере, она тут не голая.
Меня распирает смех. Бабушка с мамой в одной упряжке пришли мне на выручку – будто ветеран из полиции, которой досталась в напарницы своенравная выскочка. У них тревожные и строгие лица, однако они вместе, и меня это радует.
Мама очень похожа на прежнюю себя. Смотрит так, будто все про меня знает. Я хочу ее обнять, но боюсь нарушить момент.
– Милое местечко, – говорит она, оглядываясь по сторонам. В офисе нет окон, только зарешеченная вытяжка, покрытая толстым слоем пыли. Пепельница на столе полна окурков – с запретом на курение в общественных местах тут не очень считаются.
– Простите, – беспокойно говорю я. – Знаю, нужно было сказать, что случилось и где я, и все остальное. Что я провалила экзамены и… забеременела от парня, который меня бросил и… даже не знает, что я решила сохранить ребенка.
Я говорю это с каким-то вызовом, словно имея в виду: «И что вы со всем этим будете делать?»
– Дурочка ты моя, – вздыхает мама. – Но и я хороша – нашла время раскрывать семейные тайны. Вот и подтолкнула тебя к краю, да? Прости меня, дорогая. Ну, иди ко мне…
Она протягивает руки, и я обнимаю ее без раздумий. Мне двадцать лет, скоро своего ребенка буду нянчить, а я по-прежнему жить не могу без маминых объятий.
– Не нужно ничего объяснять, – говорит мама. – Я прекрасно все понимаю: ты просто решила, что сейчас не самый подходящий момент, чтобы рассказывать впадающей в маразм матери о том, как ты залетела и осталась без перспектив.
Я улыбаюсь от такой прямолинейности, но ничего не говорю. Да и не нужно.
Бабушка по-прежнему стоит в дверях, поглядывая в коридор, будто ожидает налета.
– Кэйтлин, – говорит она. – Твое начальство – они из мафии? Армяне?
– Нет, он грек, кажется. Его мама держит таверну поблизости.
– Представляю, как тебе было трудно, – говорит мама, уткнувшись мне в волосы. – Не знать, что ждет впереди – ни меня, ни тебя, ни твоего ребенка. А потом выяснить, что отец даже не догадывается о твоем существовании. Еще бы ты не захотела сбежать…
– Не выгораживай меня. Я не имела права тебя бросать. Мне некуда было пойти, кроме как… сюда.
– Да. – Мама осматривается. – Довольно обидно, что ты сбежала из дома именно в эту дыру. Я о тебе беспокоилась, Кэйтлин. Ты поступила черство. Я понимала, каково тебе, но… каждый день думала, что могу потерять тебя навсегда. Знаю, из меня сейчас не самая лучшая мать, и все же прошу тебя, вернись домой. Позволь присматривать за тобой.
– Т-с-с! – шипит бабушка, прижавшись к стене. – Кто-то идет!
Я глотаю смешок.
– Что тебя развеселило? – спрашивает мама с улыбкой.
– Вы двое, – отвечаю я. – Будто из какого-то ветхого мультика про Скуби-Ду.
– О нет, – говорит мама. – Это не «Скуби-Ду». Для твоей бабушки это настоящая драма, «Неприкасаемые», а мы – коллективный Элиот Несс.
Как же мне ее не хватало!
– Помнишь, как ты в детстве любила сидеть у меня на коленях и читать книгу или смотреть кино? Мы всегда были вместе, правда? Я скучаю по тем временам, Кэйтлин. Возвращайся домой. Я, скорее всего, стану тебе обузой, а бабушка взамен любви будет пичкать тебя углеводами, но факт остается фактом: мы тебя любим.
– У меня скоро кончится смена, – подмигиваю я маме. – Если появится босс, вам несдобровать. Обует вас в цементные ботинки и отправит спать к рыбам. Через дорогу есть кафе. Подождите меня там. Я приду через пять минут.
Однако мама не двигается – стоит и глядит на меня.
