Лора Флоранд - Француженки не любят сказки
Джейми удивленно посмотрела на сестру:
– Чему ты так обрадовалась?
Кэйд убрала с лица свет.
– Ой, не знаю. Просто так. – Она равнодушно пожала плечами и перевела взгляд на детей, пускавших в пруду разноцветные парусники. – Но вообще-то будет приятно, если и ты поселишься в Париже. Конечно, в другом его конце. – Тут она нахмурилась.
– Кто будет управлять делами «Кори»? – сухо спросила Джейми.
– Папа. Ему пятьдесят три, и он не намерен выпустить власть из рук, что бы там ни говорил. Я тоже не готова разжать пальцы и убрать руки от пирога. В будущем, когда папа захочет отойти от дел, мы можем нанять топ-менеджера. Но это произойдет лет через пятнадцать. Господи, не думаешь ли ты, что кто-то из нас всерьез считает, будто ты захочешь этим заниматься?
Нет, конечно, она не захочет. Но все равно. Джейми скрестила на груди руки. Она и сама не понимала, почему ей было так досадно, ведь она всю жизнь пыталась убедить всех в своей непригодности к роли главы концерна, и все согласились с этим. И вот теперь любое упоминание о том, что она могла делать все, что ей хотелось, действовало ей на нервы.
– Дед Джек хочет, чтобы я занималась делами.
– Ты? – удивленно переспросила Кэйд. – Мне казалось, что тебе нравится работать на уровне ферм. Это… – После легких колебаний она мягко сказала: – Ты делала потрясающие вещи. И ты это знаешь, правда, Джейми?
Но в данный момент Джейми хотелось лишь одного – сидеть в салоне Доминика Ришара и есть шоколад и пирожное наполеон.
Она скоро ему надоест. Ведь нельзя же прилипнуть к парню, будто пиявка, и высосать из него все, что можно. Не ее это стиль. Всю свою жизнь она старалась не быть паразитом.
Сейчас она боялась туда возвращаться. Прошлой ночью… его руки были везде на ее теле, а она полностью открылась ему…
Она почувствовала, что краснеет под взглядом сестры.
– Нет, я абсолютно не хочу управлять делами «Кори», – заявила она. Хотя, если она не будет больше ничего делать, почему бы ей не осчастливить отца и деда? Как минимум.
Прошлой ночью… это был разовый секс, верно? Секс с групи. Потрахались, насытились друг другом – и разбежались.
Конечно, она могла бы вернуться в его салон и посмотреть, улыбнется ли он ей сегодня. Да, ей очень хотелось вернуться туда. Но вдруг он посмотрит на нее так, как смотрел на ту брюнетку? Что, если он удивленно поднимет брови, как бы говоря: «Разве мы не закончили с этим?» После того как она так… открылась ему.
Обычно ведь парни не сбегают потихоньку среди ночи, когда ты спишь, если хотят встречаться с тобой и дальше. Но ведь она сама пошла на секс с Домиником и знала заранее, что это не более чем счастливая случайность, что ей просто повезло, как иногда везет групи, когда рок-звезда поднимает ее трусики, которые она швырнула на сцену. И теперь ей не стоило ни на что надеяться.
– У тебя все нормально? – спросила Кэйд, когда они сели за столик уличного кафе. Блюда в этих кафе на Тюильри были не очень вкусные, но зато приятно было посидеть с сестрой в Париже весенним днем. Утро Джейми провела в Лувре, глядя на мраморную Нику Самофракийскую. Эта безголовая и безрукая статуя распростерла крылья и, казалось, вот-вот взлетит в небо и оглядит город с высоты.
Иногда Ника Самофракийская очень ей помогала. А иногда заставляла ее почувствовать себя полной неудачницей, неспособной подняться до стандартов этого парящего в воздухе мрамора.
– Господи, мне надоели эти вопросы, нормально – ненормально, – раздраженно ответила Джейми. – У меня все хорошо.
– Выглядишь ты неплохо. Наконец-то. Хотелось бы мне посмотреть на этого парижанина, благодаря которому ты так похорошела.
– Ты замолчишь когда-нибудь? – Она заказала абрикосовый сок и уткнулась в меню блинчиков. Они тут были ужасные, но чего не сделаешь ради красивого места. Сделав заказ, она вернула меню официанту и глянула украдкой на Кэйд. – С кем еще ты вела переговоры, когда пыталась купить Сильвана?
– Я не покупала его, – огрызнулась Кэйд с обидой. Вероятно, слова Джейми попали в болевую точку.
– Я не говорю, что ты его купила, но ведь пыталась? Всем известно, что ты похитила его. – В блогах писали много всего, и Джейми читала их, когда лежала в больнице, избегая собственных электронных посланий, как только у нее спал отек на лице и она смогла открыть глаза. – Кто еще привлек тогда твой интерес?
Такова Кэйд. Она могла бросить свою шляпку на лопасти ветряка. Но она же обязательно навела бы справки насчет топовой двадцатки ветряков, прежде чем это сделать.
– Ну… я была у Филиппа… вообще-то шоколад – не главный его козырь. Но его имя – хорошая реклама, которая требовалась для нашей продукции. – Кэйд нахмурилась. – Что ж, хоть у одного из парижских шоколатье-кондитеров хватило мозгов понять собственную экономическую выгоду. Ведь обидно, когда они как бы не желают считать себя жертвами крупной американской корпорации.
– К кому ты обращалась еще? К Доминику Ришару? – усмехнулась Джейми.
– Да, к нему. – Кэйд возмущенно передернула плечами. – По-моему, он с удовольствием продал бы мне сеанс секса в его офисе, но не свой шоколад. О-о, нет.
Острое лезвие ножа вонзилось прямо в живот Джейми, как и в тот раз, хотя тогда ее живот пострадал от удара дубинкой. Она сидела, вытянув ноги, и изо всех сил старалась выглядеть довольной и счастливой, словно весенний Париж, но на самом деле была готова упасть тут же, на пыльный гравий, и кататься по нему, извергая из себя съеденное.
– Он был готов на флирт с тобой? – спросила она онемевшими губами.
– Можно сказать и так. – Кэйд пожала плечами. – Правда, он ужасно агрессивный и не слишком романтичный.
Джейми прищурила глаза и чуточку задумалась. Неужели у них с сестрой настолько разные стандарты? Что романтичного у Сильвана? Что он, рассыпал перед ней лепестки роз? И что она считает «агрессивным»? Улыбку? Тут ей пришла в голову ужасная мысль: возможно, Доминика очень интересовала Кэйд, и поэтому он более активно добивался ее любви. Кэйд хорошенькая. Необычайно элегантная и стильная, с бесспорной харизмой, а также уверенная в себе.
Джейми уставилась на гравий, которым был выстлан сад Тюильри, и изо всех сил пыталась представить себе Нику Самофракийскую, парящую над ступеньками Лувра, пыталась видеть только Нику и ничего больше.
– Понимаешь, когда-то он работал на скотобойне; конечно, это круто, но иногда сказывается на его манерах.
– На скотобойне? – Пыльный гравий уходил из-под ног. – На скотобойне? Там – где мимо людей с ножами движутся окровавленные туши и люди отрубают нужные куски мяса? – Когда она училась в колледже, о таких предприятиях рассказывала целая серия статей, получивших впоследствии Пулитцеровскую премию. Студенты обсуждали их на семинарах по локальному экономическому развитию. Она даже пыталась побывать на таком предприятии, но туда не пускали посторонних, а когда она попробовала устроиться туда на работу, ей не поверили. Она была слишком щуплой и образованной, а из всех ее пор сочилась привычка к привилегированной жизни. А туда брали из низов, грубых, измученных, нуждающихся. – Ведь там холодно? И… и… там жестоко обращаются с животными.
