Наталия Ломовская - Зеркало маркизы
Второй удар нанесла Сильвия. Скучная, тощая как щепка Сильвия, с вытянутым лошадиным лицом, с серыми волосами и плохой кожей, она всегда молчала и была слишком глупа и незначительна, чтобы миссис Финч обращала на нее внимание. Как выяснилось, напрасно, с дочери тоже стоило бы взять клятву, что она не свяжет себя брачным союзом. Ведь Ричард, по крайней мере, мог подыскать себе невесту с приданым, а за этой неказистой дурехой придется давать приданое!
Да, Сильвия собралась замуж. Она не унаследовала ни капли материнской красоты, но, видимо, в характере у нее все же было что-то от Розмари, потому что о предполагаемом замужестве девушка объявила безбоязненно и твердо дала понять, что не собирается отказываться от своих намерений ни в коем случае. Ее жених был Астор Уилкс, обедневший аристократ со смазливым лицом прощелыги, с невыносимым тягучим южным говором, на десять лет моложе Сильвии. Розмари впервые в жизни почувствовала приближение обморока. Впрочем, она охотно раскошелилась на свадьбу.
Матушка новобрачной была неотразима в вишневом шелке. И даже Сильвия похорошела в подвенечном платье, ее лицо светилось счастьем, и новобрачный то и дело прикладывался к руке молодой супруги. Однако за дочерью миссис Финч не дала ни цента.
– У меня все деньги вложены в дело, – заявила она Сильвии. – Дождись моей кончины и тогда распоряжайся капиталом, как пожелаешь. Ты сможешь даже подарить его своему муженьку, перевязав ленточкой и приложив открытку: «вся твоя». Но до тех пор пусть поумерит собственные аппетиты.
Смазливый аристократ, услышав от молодой жены новость, окаменел. Надо же было так ошибиться – связать свою жизнь с этой серолицей унылой кобылой и не получить ни денег, ни дома в приданое? Да что же Сильвия думает – он будет любить ее за добрый нрав? Как бы не так!
Сильвия не была настолько кротка, чтобы спускать мужу оскорбления. Она достаточно намолчалась в доме матери и теперь, в новом статусе замужней дамы, не желала укрощать своего характера. Между супругами происходили дикие ссоры. Лучше всего им было разъехаться по-доброму, но обманутый в ожиданиях муж не оставлял надежды влезть в сундуки тещи, а миссис Уилкс питала к своему мужу истинную страсть, и как больно оказалось ей понять, что страсть эта неразделенная!
Дело кончилось плохо. Миссис Уилкс пошла принимать ванну, а вынесли ее оттуда коронеры. Мистер Уилкс попал в тюрьму, а выбрался оттуда уже вперед ногами – о нем позаботилась Желтая Мама, иначе говоря – электрический стул. Право же, эти аристократы бывают очень вспыльчивы. Не стоило ему топить жену в ванне!
Розмари сильно сдала. Она погружалась в безумие все глубже и глубже. Миссис Финч не могла больше работать, да этого и не нужно было – деньги работали сами за себя. Теперь Рози не выходила из своей комнаты. Иногда она посылала горничную за черствым хлебцем в булочную и давала ей один цент на чай. Миссис Финч никого не принимала, никто не входил в ее комнату и не мог сказать, что она там делает.
Хозяйка пансиона, где Розмари доживала последние дни, велела взломать дверь, когда жильцы стали жаловаться на неприятный запах. Миссис Финч сидела в кресле перед зеркалом, она была мертва по крайней мере неделю. Ее открытые глаза смотрели в зеркало, страшно, пристально. Комната была чудовищно захламлена – бумаги, чековые книжки, долговые расписки, сухие корки валялись повсюду, посреди, как алтарь, стоял фаянсовый горшок. Мертвая старуха выглядела так страшно, что коронеры даже не решились произвести вскрытие, и в причины смерти записали сердечный приступ.
На самом деле Розмари умерла от полного истощения. И еще потому, что поняла вдруг – словно кто-то ей сказал, отчетливо и громко, в выражениях, не допускавших разночтений, – что жизнь ее кончена, что никогда она не будет танцевать в белом платье всю ночь напролет, и не поцелует юношу, которого любит, и не встретит рассвета. И тогда миссис Финч умерла, ибо силы воли ей было не занимать.
Ричард Финч унаследовал сто миллионов долларов. Он разыскал в Нью-Йорке свою Минни, которая была старой девой, работала машинисткой и здорово поблекла. Он сделал ей предложение, и та ответила согласием. Они поселились в резиденции Финчей, но оба не хотели жить в этом мрачном, огромном доме, наполненном старомодной мебелью и пыльными призраками прошлого. Минни мечтала вслух о небольшом ранчо среди зеленых равнин, о том, как их дети будут бегать босиком по траве и резвиться на свободе, словно жеребята.
– Но сто миллионов, – однажды проговорила она, горько покачивая головой. – Дик, это слишком большие деньги. Они никогда не отпустят тебя.
– Глупости, – рассмеялся Ричард. – Послушай, мне ведь они не нужны. И я кое-что придумал. Поди-ка сюда, крошка.
Ричард притянул Минни к себе и поцеловал в округлившийся живот. По некоторым признакам, она ждала близнецов.
– Послушай, ты совершенно права. Нам хватит малого. Я намерен отдать большую часть денег на университет. Учредить стипендию для молодых талантливых художников. Они живо помогут мне растрясти этот капиталец. Ну что? Ты довольна? На будущей неделе поедем присматривать ранчо. А ты пока подумай, что из вещей хотела бы взять с собой. Знаешь ли, нам не стоит бросаться обстановкой, мы молодая семья, и скоро появятся дети.
Минни только улыбнулась.
– Я простая девушка. Стол, стул, кровать, четыре стены и крыша – вот все, что мне нужно для счастья с моим миленьким, – напела она слова популярной песни.
Дик жадно поцеловал ее.
– Да, да, ты простая девчонка, но ты красивая девчонка, и я хочу, чтобы ты помнила об этом. Не хочешь ли взять зеркало? Я помню, как матушка причесывалась перед ним. В детстве это зеркало зачаровывало меня, я любил рассматривать цветы на раме. Хочешь взглянуть?
Дик сдернул с зеркала кисею. Минни вскрикнула и закрыла лицо руками.
– Что с тобой? Что?
Но Минни уже смеялась. Нет, нет, ей просто померещилось.
Она не сказала Дику, что померещились ей горящие лютой злобой глаза миссис Финч, смотревшие на Минни из зеркальной глубины. На пыльной поверхности зеркала написано было: avaritia[3]. Но Минни не знала латыни и не могла понять, что это за буквы, да и не до того ей стало. Огненная судорога скрутила живот, боль заворочалась в нем, словно свирепый зверь в берлоге. Молодая миссис Финч упала на колени. У нее начались преждевременные роды.
