Дана Хадсон - Знай, кошка, свое лукошко!
Парень повернулся к Джейн и спросил:
– Что ты такое натворила, что бедняга дверь выбить был готов?
Джейн провела рукой по взмокшему лбу.
– Ну, драгоценности я у него не крала, если ты об этом подумал.
Шарлотта накинула халат и предложила:
– Давайте выпьем чаю, и ты нам расскажешь, что произошло.
За чаем Джейн рассказала кое-что из своей жизни, и Шарлотта задумчиво сказала:
– Это маразм, заподозрить тебя в такой дурости. Единственное его оправдание, то, что он не знает тебя так, как знаю я.
Джейн благодарно улыбнулась заботливо налившего ей чаю другу Лотты и спросила:
– Вы познакомились на том самом балу?
Лотта захихикала.
– Ну да, я же мечтала о принце. Только получилось все наоборот. Ты подцепила аристократа, а я – Тобиаса. Но только он не аристократ, а официант.
Тоби укоризненно покачал головой.
– Шарлотта, как обычно, утрирует. Я подрабатываю официантом на разного рода банкетах. Я такой же студент, как и ты, Джейн. И зарабатываю на учебу сам.
Шарлотта неловко покашляла.
– Знаешь, Джейн, мне очень жаль, но я решила снимать эту квартиру одна. То есть не одна, а вместе с Тоби. Ты не могла бы подыскать что-то другое?
Джейн удивилась. Подруга впервые решила жить с другом мужского пола. Похоже, на сей раз увлечение Лотты гораздо серьезнее, чем все предыдущие. Но что делать ей? Вовремя вспомнив, что Вики, ее однокурсница, на прошлой неделе собиралась переезжать из общежития на квартиру, решила с ней поговорить. Она вовсе не против пожить в студенческом общежитии.
Она пошла в комнату и достала сотовый телефон. Дисплей был темным, и Джейн догадалась, что батарейка разрядилась. Включила зарядник в сеть, и на дисплее тотчас высветился ряд неотвеченных вызовов. Номер был ей незнаком, но сомнений не было: звонил Френсис.
Джейн быстро набрала номер Вики, и с облегчением узнала, что комната еще свободна. На всякий случай отключив телефон, сказала о переезде Лотте с Тоби и попросила помочь уехать как можно быстрее, Ормонд вполне мог установить наблюдение за ее домом. Она не желает больше быть девочкой для битья. Кто знает, в чем он еще вздумает ее обвинить?
Вызвав такси, с помощью Тоби и Шарлотты погрузила вещи и беспрепятственно уехала в колледж. Заняв комнату Вики, с облегчением вздохнула: общежитие находилось на территории кампуса университетского городка, и попасть в него можно было, только минуя охрану. Без ее приглашения к ней никого не пустят, даже саму королеву.
Можно было считать, что теперь она в безопасности, но после просторов особняка Ормонда небольшая комната казалась Джейн тюрьмой. Или это потому, что рядом не было Френсиса?
Поняв, что вполне может простить ему все оскорбления и вернуться, стоит ему лишь поманить пальцем, Джейн тихонько зашмыгала носом. Как она могла так безобразно потерять себя и уважение к себе? Решив хотя бы попытаться жить так, как жила когда-то, пошла к киоску в холле общежития. Купив новую симку, безжалостно выбросила старую и позвонила родителям. Сообщив им свой новый номер, решила никому больше о нем не говорить. У Шарлотты теперь новая жизнь, с однокурсницами она встречается на занятиях. А больше ей общаться не с кем.
Глава пятая
Френсис Ормонд впервые за свою жизнь чувствовал себя жутко виноватым. Чувство было неприятным не только потому, что он испытывал его впервые, но и потому, что обидел он по-настоящему дорогого ему человека. И никак не мог понять, как смог обвинить Джейн в том, что та никогда не делала. Он всегда оценивал людей достаточно объективно, и еще ни разу осечек у него не было. И вдруг такая!
Он снова отпил неразбавленного виски из хрустального, с голубоватыми искрами стакана и откинул голову на высокий подголовник кресла. Припомнил выстроенную им логическую цепочку, которая завела его не туда: Джейн все время крутилась вокруг него на том нелепом балу, и он решил, что она пытается втереться к нему в доверие, и уж, конечно, хорошо знает, кто он такой. Что она и в самом деле видит его впервые, ему и в голову не пришло, настолько он был зациклен на всемирной значимости своей персоны.
И совет графа Осборна держать своих врагов поближе воспринял буквально и утащил ее с собой. Но, если беспристрастно заглянуть в собственную душу, то не был ли этот сомнительный повод прикрытием для того самого сокрушительного сексуального влечения, о котором он говорил Джейн? Его потянуло к ней на каком-то непонятном ему глубинном уровне. И весь план по ее разоблачению на самом деле был удобным прикрытием его собственной похоти.
Ормонд поморщился и отпил еще один глоток. Спиртное смягчало острое недовольство собой и бесплодное сожаление. Приходилось признать, что он, как слепец, старательно не видел то, что лежало на поверхности – ее любовь. Все эти глупости о датских Сандерсонах, в которые он ни на миг не поверил, имели примитивное объяснение. Джейн хотела привлечь его внимание, и хоть ненадолго, пока не развеется этот миф, удержать. Просто блажь влюбленной девчонки, по сути, совершенно не знающей жизни. Но он-то не верил в любовь! Жажда наживы, похоть, – вот те понятия, которыми он с легкостью оперировал. Но любовь была из области фантазии, нечто легковесное и несбыточное, чего в природе не бывает.
Ормонд усмехнулся наивности Джейн, которую еще недавно принимал за хитрость. Она и в самом деле не знала, что после гибели отца он не востребовал его титул. Ему совершенно не хотелось быть маркизом Солсбери. Им был его отец, а не он. И становиться маркизом Солсбери для него было сродни предательству.
Он не сразу понял, что для него значит Джейн. Даже странные порывы, абсолютно не соответствующие его характеру, вроде секса в старом домике садовника, ему ни о чем не сказали. Лишь затосковав после ее ухода, он догадался, что к чему. Возможно, они влюбились друг в друга сразу, как увидели, просто он своими зашоренными чувствами не разобрал, что с ним происходит.
Он вел себя безобразно, и Джейн ушла. А чего еще следовало ожидать после того кошмарного телефонного разговора? И оказалось, что весь огромный особняк, который и всегда-то был не слишком уютным, стал окончательно угрюмым и неприветливым. Когда Джейн здесь жила, он сразу чувствовал, дома она или нет, она гармонизировала вокруг себя все пространство. За время ее недолгого пребывания особняк был теплым и уютным, сюда было приятно возвращаться после тяжелого трудового дня. Он впервые ощутил, что этот огромный пантеон может стать настоящим домом. Но теперь ее нет, и тоска навались с такой силой, что Феликс впервые в жизни не знал, что делать.
Такое же чувство было у него и пятнадцать лет назад, после гибели родителей. Но в шестнадцать лет трудно воспринимать события адекватно. Тогда он понял одно, любить очень больно, и поклялся ни к кому и никогда больше ни привязываться. И неукоснительно выполнял эту клятву. До сегодняшнего момента. Пока не влюбился и своими руками практически не выгнал любимую из дома.
