Дикая Роза. Семь лет спустя - Коробов (Хуан Вальехо Кордес) Владимир

— Только чуть-чуть, и больше из-за нового платья — успеют ли. его закончить к, пяти, — чем из-за концерта.

— Ну в конце концов можно обойтись и без обновки на вечер. И в прежних артистических нарядах ты восхитительна.

— Спасибо, Рикардо? Но мне все же хочется закончить второе отделение в новом платье — это мое внимание и уважение к публике. Все-таки третий, и последний, мой вечер в Большом зале. После него подписание контракта и — прощай, Мехико? — долгие гастроли в Европе.

— Как мне не хочется, чтобы ты уезжала? — непроизвольно вырвалось у Рикардо.

— Такова моя профессия, милый. Не сердись, тебе не идет. Потом, ведь ты же можешь поехать со мной?

— А мой бизнес? Ты совсем его не уважаешь?

— Напротив, он меня тоже беспокоит. Но ведь в любом случае ты всегда сможешь приехать ко мне на несколько дней. Разлука только обострит нашу любовь.

— Ты, как всегда, права, дорогая. — Рикардо потянулся к ее губам, и поцелуй их длился бесконечно. Наконец Роза шутливо оттолкнула его:

— Кабальеро так увлекается, что может опоздать на деловую встречу?

— Ради вас, о прекрасная, я готов позабыть обо всем! Так ты правда не волнуешься?

— Волнуюсь, конечно, ведь сегодня должна окончательно решиться моя артистическая судьба. Но все-таки уже не так, как перед первым выступлением в Большом. Тогда меня просто лихорадило.

— Да, уж никогда не забуду, как ты на полдня закрылась от меня.

— Прости, дорогой, больше это не повторится.

— Рад слышать, моя королева. Но разреши перед тем, как мне уйти, немного подбодрить тебя. Ты самая чудесная, самая талантливая и очень сильная женщина. Это я тебе не как муж говорю, а как объективный поклонник твоего дарования. Роза, ты уже покорила на двух концертах самую чопорную публику Мехико. Сегодня аудитория должна быть подемократичней, так что беспокоиться не о чем. Прежде я очень переживал, что ты певица, мне казалось, что это уводит нас друг от друга. Теперь я уже так не думаю, я уже начинаю гордиться, что моя жена — артистка. Я люблю тебя, Роза!

— И я тебя люблю, Рикардо!

Новый поцелуй был трепетен и нежен, а объятия их особенно горячи. Никуда не хотелось уходить, сесть бы сейчас у ног этой дорогой и единственной в мире женщины, замереть так, и смотреть на нее долго-долго, и говорить ласковые слова, и слушать в ответ такие же — трогательные и сердечные. Как здорово у них все наладилось в последние дни, после того как он, разгневанный грязной анонимкой, зашел в ее комнату потребовать объяснений Только Роза могла превратить постыдную ссору, им затеваемую, в апофеоз любви. Как же плохо он ее знал, как же виноват перед ней! Ничего, на то он и Рикардо Линарес, чтобы честно признать свою ошибку и исправить ее. Никогда больше он не оскорбит свою милую «дикарку» и тенью подозрения, никогда не поверит ни одному намеку на ее возможную неверность…

— Ох, Рикардо, я вся растаяла…

— Милая, единственная, родная!

— Как жаль, что тебе нужно уходить!

— Проклятие! И надо же было назначить встречу с этим чиновником-взяточником в этот час!

— Не ругайся, это грех. И не расстраивайся, лучше представь себе, какой нас ждет сегодня вечер и… ночь. — Роза посмотрела на него с детским смущением.

— Эх, дожить бы!

— Обязательно доживем, дорогой. А теперь иди, иди и не целуй меня больше, а то мы никуда сегодня не попадем.

Правительственный чиновник по фамилии Абурто наотрез отказался встречаться в офисе: мол, это может скомпрометировать его. По той же причине он отверг любой ресторан или кафе в центре города: там могут оказаться знакомые. Встреча его с «Рироли» должна была произойти в бедном квартале на окраине Мехико в каком-то захудалом баре под громким названием «Кортес». Рикардо долго кружил в узких улочках и переулках, покуда нашел это заведение.

Его уже ждали с нетерпением. Высокие стаканы с апельсиновым соком перед Кренкордом и чиновником были почти пусты, а Рохелио, что очень не понравилось Рикардо, приканчивал вторую порцию виски!

— Наконец-то, брат, мы уже начали беспокоиться!

Всем салют! И прошу меня извинить: не рассчитал со временем, выехал позже, чем требовалось.

Рикардо заказал всем кофе и, пока официант расставлял чашки, внимательно разглядывал Абурто. Внешне тот ничем не выделялся из своего сословия: невысокий, бесцветный, лысеющий, одет опрятно, но немодно. Не богат, но и не беден. Непохоже, чтобы эта сделка слишком беспокоила его — скорее всего, он уже давно научился греть руки у чужого костра и распоряжаться долей правительственного пирога как собственной. Ну что ж, послушаем теперь, как он говорит, важно именно «как», а не «что».

И как будто подслушав мысли Рикардо, бесцветный чиновник заговорил. Негромко, но отчетливо, с интонацией уверенности и определенности. Абурто коротко обрисовал уже известную им перспективу этой покупки, заверил, что вопрос о промышленной разработке серы в тех местах уже практически решен на самом высоком уровне.

— Значит, ваши гарантии стопроцентны, сеньор? — влез с вопросом Рохелио.

— Стопроцентным, сеньоры, даже спирт не бывает! — жестко ответил чиновник. — Любые гарантии имеют пределы надежности, а я все-таки не премьер-министр.

Такая откровенность понравилась Рикардо, и он про себя решил, что сделка состоится. Теперь оставалось лишь обговорить сумму, которую они должны будут вручить в качестве комиссионных самому сеньору Абурто. И здесь чиновник не стал ходить вокруг да около, сразу же назвал круглую цифру и решительно пресек все попытки снизить ее.

— Ну что ж, — сказал Рикардо, — будем считать, что мы пришли к соглашению. Как только будут готовы все необходимые документы, фирма «Рироли» подпишет их и оплатит покупку. Ваши пожелания, сеньор Абурто, будут исполнены: вы получите наличными, в долларах, и сразу всю сумму. На этом будем считать всю предварительную работу законченной. У кого есть возражения и пожелания?

— Если сеньоры не против, — сказал Абурто, — я с ними прощаюсь и ухожу первым, а вас прошу на несколько минут задержаться.

— Сеньоры не против. Конспирация есть конспирация, — пошутил Рикардо. Но чиновник не принял его тона, коротко кивнул и зашагал прямо к выходу.

Некоторое время молчали. А потом Дэвид Кренкорд спросил:

— Ну, господа? Надеюсь, теперь все в порядке? Сеньор Абурто не внушил вам подозрений?

— Все они жулики, а потому все равно подозрительны! — буркнул Рохелио.

— В таком случае все люди не надежны, — парировал Кренкорд.

— Давайте не будем заводиться по пустякам, — вмешался Рикардо. — Абурто, конечно, не подарок, но по-своему, мне показалось, честен.

— Прекрасно! Большего я и не хотел от этой встречи. А теперь уж вы меня извините, господа Линаресы: через полчаса у меня еще одно деловое свидание. — Кренкорд пожал им руки, допил свой сок и ушел.

— Брат, может быть, выпьем по одной, все-таки на такое большое дело решились.

— Нет, Рохелио. Да тебе уже и хватит, что это ты с утра пораньше взялся?

— Да перебрал вчера, пожалуй.

— У Марианы Гульен де Ледон?

Рохелио опустил глаза. Ему было стыдно, но брат попал в точку. Его связь с этой обольстительной женщиной все еще продолжалась, хотя прошло уже несколько дней, как он обещал и Рикардо, и самому себе, что порвет с ней и будет проводить все свое время у постели Эрлинды и с Артуро. В госпитале он был лишь дважды, минут по пятнадцать, а сына видел и того меньше.

— Никак не получается уйти от нее. Пойми меня как мужчину.

— Вот как мужчину я тебя и не понимаю. Если ты, конечно, настоящий мужчина, а не манекен, которым вертит юбка.

— Ты меня оскорбляешь, Рикардо!

— Я хочу тебе помочь!

Они замолчали. Каждый искал слова и не находил. Рохелио в глубине души понимал, что брат прав, но ему не хотелось соглашаться с этой правотой. Рикардо подбирал нужный тон, мягкие фразы, но с языка готово было сорваться лишь что-то гневное. Вдруг Рохелио вспомнил: