Мой сталкер (СИ) - Лазаревская Лиза

Изредка он поглядывает на меня боковым зрением – волнуется, не плохо ли мне? Не нужно ли сбавить скорость? Не хочу ли я чего? Все это постоянные его вопросы – и одно покачивание головой, отвечающее на все разом. Я покорно молчу, хотя гортань готова разорваться от крика – в пустоту, в тишину, в плечо отца.

В полусонном состоянии я сижу и думаю, правильно ли вообще все сделала? Глупый вопрос, на который ответ отрицательный. Возможно, мне нужно было поговорить с Андреем и все выяснить наверняка… Хотя что тут выяснять? Здесь все и так предельно ясно.

– Дочь, кому я еды купил? Возьми что-нибудь. Поешь.

Сзади действительно лежит пакет выпечки, сладкий запах которой заполняет весь салон машины.

– Не хочу.

Последний раз я ела вчерашним вечером и с его рук, а больше есть совсем не хочется.

– Почему на работу не поехал? – пытаюсь заполнить неловкое молчание.

– Не хватало еще к этим лодырям ехать, когда ты одна дома. Тем более Игорь есть. Без меня разберутся.

Все-таки папа – моя панацея.

– Где твой телефон?

– Дома валяется. Он отключен.

Не верится, что в наше время человек может просто взять и намеренно оставить телефон дома, но это так.

– Хорошо, там сзади новая сим-карта. Купил тебе. Приедем – поменяем.

– Ладно.

– И если этот сопляк еще раз тебя побеспокоит, обязательно скажи мне, хорошо, милая?

– Да.

Обманываю или обманываюсь?

– Не хватало еще, чтобы какой-то выродок преследовал мою дочь.

Как точно ты сказал, пап, учитывая, что я рассказала тебе только четверть всего. Правда, теперь мы называем это «сталкерить», но тебе можно и по-старому изъясняться.

– Пап… Давай уже закроем тему?

– Все-все, прости. Мы же отдыхаем, да. Рука не болит?

– Совсем нет. Все в порядке.

– Слушай, в кино сейчас идет вторая часть мультика, который ты смотрела, пойдем? Такой, про животных, как там его? Ты все с кошки там смеялась, жирной такой.

– «Тайная жизнь домашних животных»?

– Да, точно.

– Не знаю, – скупо отвечаю я. – Не очень хочется.

У меня только одно желание – проспать целые сутки, потому что с таким ужасным режимом тяжело даже просто сидеть на стуле.

– А мне так хотелось…

Отец, жертвуя своим временем и нервами, пытается собрать мою личность из руин. Не первый раз и даже не первый год. По-сучьи будет не дать ему шанса.

– Ладно, – улыбаюсь я. – Давай.

– Только там, где суперсырный попкорн. Не понимаю, как можно есть обычный.

– Солидарна с тобой, пап.

* * *

– Вот раньше были мультики так мультики, знаешь. Тот же «Скуби-Ду» твой любимый. Это ведь больше мое время, нежели твое.

– Сейчас тоже есть неплохие, если про животных.

– Вот какие, например? Назови, – хмуро просит папа, не отводя взгляд от дороги.

– Ну, «Мадагаскар», «Сезон охоты», ты же тоже эти мультики смотрел. «Зверополис» новый. «Большой собачий побег». Я там плакала даже.

– Да? Хороший мультик?

– Хочешь посмотреть?

– Я с тобой всегда все хочу смотреть, – улыбается

– Хорошо, я включу дома.

Все-таки хорошая была идея сходить в кино. Интересно, у меня одной в кинотеатре мозг полностью отказывается переваривать негативную информацию? Хороший способ, чтобы забыть. Некая терапия.

К дому мы приехали быстро. Погода меняется. От парящей жары не остается ничегошеньки. Солнце в прятки играет.

– Зайдем в магазин? Возьму еще кое-что на завтра.

– Можно я домой? – угрюмо спрашиваю я, забирая пакет выпечки с заднего сиденья.

– Ладно, отведу тебя и пойду сам.

– Пап, не доходи до маразма. Мне почти девятнадцать лет. Я сама дойду до дома. Да и сколько тут идти? Давай, жду тебя.

Слава богу, спорить не стал.

Захожу в подъезд, поднимаюсь по лестнице. Навстречу идет сосед с верхнего этажа. Здороваемся. Взгляд в пол. Ощущение накрывает, словно роем саранчи. Гадкое ощущение, что все во мне видят прокаженную. Все видят ту, которой меня назвала Луна.

Правильно я сделала, что после их переписки с Кириллом просто перестала с ней общаться и заблокировала. В человеке нет ничего святого, о чем с ней вообще можно разговаривать? Ненавижу ее всем сердцем. Надеюсь, у них все будет плохо.

Как же я жалею, что когда-то сделала группу «Вконтакте» и выставила там свои глупые мысли и сопливые стихи. Жалею, что эта группа каким-то образом попалась моей «любимой» подруге на глаза. Жалею, что мы вообще начали общаться – может, сейчас всем троим было бы легче.

– Лизуша, – слышу я и вздрагиваю, сразу же узнав голос.

Этот урод стоит возле нашей двери.

Боже, зачем я приводила его домой? Зачем открывала все самое потаенное? Чтобы потом он наплевал на все, что я ему открыла.

– Что ты здесь делаешь? – грубо спрашиваю я, стараясь не смотреть в его глаза. – Не приходи ко мне домой.

Но Андрей уходить не спешит, только подходит ближе. Нагло, не стесняясь даже того, что отец мог бы идти за мной. Андрей берет меня за руку – ту самую, на которой есть свежие отметины. Смотрит непонимающе. Взгляд безумный, звереет.

– Отпусти, мне больно, – прошу я, после чего он сразу же ослабляет хватку.

– Что это? – Руки Андрея непроизвольно сжимаются в кулаки.

– Ничего, – абсолютно равнодушно отвечаю я.

– Почему ты не отвечаешь, не берешь трубку, не выходишь на связь весь день? Почему я не могу дозвониться? Почему ты меня заблокировала? Что за игры?

– Оставь меня в покое, Андрей! Пожалуйста, оставь меня в покое! – Голос срывается на крик, боюсь, что в эпицентр нашей ссоры сбегутся все соседи.

– Это шутка такая? Прикалываешься надо мной? – все еще не понимает он.

– Шутка – все твои слова.

– Тебе папаша мозги промыл? Что он там наговорил? Что в криминальных хрониках меня видел?

– Не смей ничего говорить про моего отца! – требовательно и громко провозглашаю я. – Пожалуйста, уйди отсюда. Я не хочу тебя видеть.

– Господи, что произошло? Ты можешь внятно сказать? Что я сделал? Вчера ты написала, что любишь, а потом? Что случилось потом?

– А ты не знаешь? – Еще немного, и я начну плеваться ядом.

– Нет, я не знаю. Понятия не имею, что ты там себе придумала.

– Спроси у своей любимой девушки.

– Вот, спрашиваю.

– Андрей, я никогда не прощу тебе этого. Никогда и ни за что.

– Что ты мне не простишь? Да что я сделал?

– Я знаю, что ты был с ней вчера. Пожалуйста, уходи и не трогай меня больше.

Хочу пройти сквозь него – и в прямом, и в переносном смысле, чтобы больше не зависеть от любви, недостойной существования. От любви, в которой нет ничего светлого, только ложь и грязь.

– В каком смысле был с ней?

– В каком смысле? Идем, покажу.

Трясущимися руками пытаюсь вставить ключ в замочную скважину. Голова кружится, кажется, сейчас упаду. Андрей выхватывает ключ и сам открывает дверь.

– Подожди здесь.

Кидаю пакет на пол в холле. Не разуваясь, иду в свою комнату и беру с пола телефон. Ждем пару минут, пока включится. Протягивая ему мобильный, заранее открыв сообщения Луны.

– И ты игнорировала меня всю ночь и весь день из-за этой вот херни, которую написала эта обиженная тварь?

– Нет, не из-за этой. Она мне показала.

– Что показала? Как я ее трахаю?

– Да, прикинь?

– Что?! Что ты несешь вообще?

Отбираю у него телефон, чтобы показать вторую часть Марлезонского балета.

Он рассматривает. Приближает. Хмурится.

– Че-е-ерт, откуда же ты такая глупенькая? Неужели ты считаешь меня настолько безмозглым, чтобы я мог поехать вчера и изменить тебе, позволив еще себя сфотографировать? – Андрей говорит настолько убедительно, что я начинаю сомневаться в правильности своих действий за последние сутки.

Я так не считала, пока не увидела.

– Но ведь фотография…

– Что фотография? Мы встречались, и этого я уже никак не исправлю. Нашла какую-то старую нашу фотку годовой давности и прислала тебе – дурочке маленькой, а ты повелась. Черт, да я просто убью ее. А я тупорылый, как же не понял сразу? Она же сама грозилась, но я думал, побоится после вчерашнего.