Дженнифер Лабрек - Игры в замужество
— Нет.
— Значит, что-то не так с женщинами, с которыми ты раньше встречался. У тебя такой великолепный рот и этот загадочный шрам… Он добавляет в твой совершенный облик элемент загадочности.
Она думает, что он близок к совершенству? И загадочен? И она назвала его рот великолепным?
— Ты очень льстишь моему самолюбию. — Она слишком хороша для него.
— Так где ты получил этот шрам? — Она приподнялась, и он ощутил на груди манящее прикосновение ее сосков.
— Он не слишком очарователен. И не очень сексуален. — Нил поморщился. — Не хочу портить впечатление, которое у тебя сложилось обо мне.
Она игриво провела пальцем по его линии.
— Нет, теперь я определенно должна знать.
— В детстве я упал и расшиб губу об унитаз. Он посмеялся над этой неприятной правдой.
Тамми посмеялась с ним, но не над ним.
— Ты прав. В этом нет никакой романтичности.
Но все равно он очень сексуален. Сколько тебе было лет?
— За день до моего пятилетия. Мне было очень неприятно есть именинный торт с зашитой губой.
Фотографии со дня рождения тоже получились весьма забавными — я когда-нибудь покажу тебе. У меня пару дней была распухшая губа. Мама до сих пор смеется над этим.
Она затихла, ее рука неподвижно лежала на его груди.
— Ты близок с родителями?
Ее тон и ее странная неподвижность сказали Нилу, что за этим вопросом стояло нечто большее.
— Да. Они развелись, когда я учился на втором курсе в колледже. Моя сестра, Лидия, только что закончила среднюю школу. Она тяжело переживала развод. У моего старшего брата Барта и у меня была уже своя жизнь. Поначалу лишь было немного непривычно ездить домой на каникулы, но мы приспособились. Мама потом вышла замуж, отец женился, и сейчас они вполне счастливы.
— Они жили вместе ради вас, детей? — спросила она.
Он погладил ее волосы, наслаждаясь ощущением шелковистости под пальцами.
— Похоже на то. Но только я не помню, чтобы они не ладили между собой. Мама говорит, что они просто отдалились друг от друга.
— И ты все равно хочешь жениться?
Нил не принадлежал к тем, кто использует все шансы, но сейчас он просто стоял на краю обрыва.
И он прыгнул.
— Ты делаешь предложение? — Несмотря на поддразнивающий тон, у него замерло сердце.
А затем он услышал ее тихий вздох.
— Это не смешно, Нил! — зазвенел ее голос.
Он никогда раньше не слышал, чтобы она разговаривала таким резким тоном. А чего он ждал?
Что Тамми скажет, что он именно тот мужчина, которого она ждала всю жизнь?
— Нет, я не думаю, что это смешно. Мои родители были счастливы вместе в течение многих лет.
У них трое хороших детей. Они вполне счастливы и сейчас, несмотря на то, что не живут вместе. Конечно, я по-прежнему хочу жениться. Я хочу просыпаться по утрам и видеть рядом на подушке голову своей жены. Я хочу знать, что она ждет меня, когда буду приходить домой по вечерам. — Нил ясно представил себе ее лицо в обеих этих ситуациях.
— Ты такой романтик.
Он был абсолютно уверен, что на этот раз она не собиралась сделать ему комплимент. А сказала это скорее по поводу его родителей, а не из-за его желания жениться.
— А сколько лет тебе было, когда уехала твоя мать? — тихо спросил он.
— Девять. — Физически они были рядом, но он почувствовал, что она словно отдалилась, как будто отошла в другую часть комнаты.
— Должно быть, это нелегко, когда тебя подбрасывают от одного родителя к другому?
— Ничего такого не было. Она просто уехала.
Однажды мы пришли домой из школы, а она ушла. Упаковала одежду, оставила записку на кухонном столе, вот и все. — Ее голос прозвучал совершенно ровно.
Черт. Он не правильно понял. Он думал, что ее родители разошлись, и Тамми жила то с одним, то с другим. Он не думал, что мать совсем ее бросила.
— Ты никогда не получала от нее известий? Она не звонила, не присылала открыток, не поздравляла с днем рождения? — Нил вспомнил, как его мать записала его в спортивную секцию, как она приносила в школу кубки на его дни рождения и сидела рядом с его кроватью, когда он болел, и сердце его защемило от сочувствия Тамми.
— Я даже не знаю, жива ли она.
— Ты когда-нибудь пыталась разыскать ее?
— Зачем?
— Для успокоения.
— Я не испытываю потребности встречаться с ней. Я очень давно смирилась с тем, что она уехала. Что действительно волнует меня и чего я категорически не хочу, так это твоей жалости.
— Хорошо. Ты ее не получишь. Ты действительно считаешь, что я могу сделать тебя объектом своей жалости?
Она бросила на него непроницаемый взгляд.
— Это просто доказывает, какой ты сильный человек, — сказал Нил. Он обнял ее и перекатился так, что теперь они лежали на боку. — Теперь я могу лучше видеть тебя. — У тебя очень много разных черт. Но ты не можешь вызывать жалость. Ты забавная, интересная, чувственная, щедрая и смелая.
Да к тому же еще и красивая.
— Ты представляешь меня каким-то кладезем добродетелей. Почему же, как ты думаешь, три мужа ушли от меня?
Почему мужчины уходили от нее? И не один, не два раза, а трижды? Ему пришлось некоторое время поразмыслить над этим, и у него было только одно предположение.
— Они были идиотами.
Он уловил тень ее улыбки. Ему в голову пришла неприятная мысль.
— Ты считаешь меня проигравшим потому, что Миа не захотела выходить за меня замуж?
— Очевидно, она тоже была идиоткой.
— Я серьезно.
— Нет. Я думаю, что вы с Мией взяли старт вместе, а потом разошлись по разным тропинкам. Из чего я могу заключить, что ты — истинный образец достоинств.
— Я пытаюсь решить, следует ли мне рискнуть и показать свои плохие черты.
— Все твои стороны кажутся мне хорошими.
Но, несмотря на то что ты так хорош, тебе нельзя оставаться здесь на ночь.
Он начинал понимать ее, читать между строк.
Между ними все стало слишком серьезным.
— Ты выгоняешь меня? Еще совсем светло.
— Если ты очень постараешься, то можешь убедить меня, и я позволю тебе остаться ненадолго.
Он не сомневался в трех вещах. Он согласился на интрижку, которая скоро должна закончиться.
Но ему угрожала опасность влюбиться в Тамми, если этого еще не произошло. И третью вещь он знал точно: она хотела его так же сильно, как он ее, по крайней мере сейчас.
Нил устроился поудобнее на подушках, напрягшись всем телом в приятном ожидании.
— Я уверен, что справлюсь с этой задачей.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Тамми смотрела на спящего Нила: темные волосы на подушке, большое тело, от которого ее двуспальная кровать казалась совсем маленькой.
