Патриция Пелликейн - Опасная стихия
— Привет, меня зовут Мириам. Я — жена Джейка.
— Здравствуйте…
Гостья улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами.
— Надеюсь, я вас не испугала?
— Да вроде бы нет. Заходите.
Мириам прошла на кухню и поставила свою ношу на столик. По ее непринужденному поведению Мэгги сразу поняла, что эта женщина чувствует себя здесь как дома.
— Майк просил меня не шуметь — он думал, что вы все еще спите.
Мэгги уже поняла, что каждый на этой ферме знает о причинах ее пребывания в этом доме. Поэтому она не стала ничего объяснять Мириам, а та, судя по всему, ни в каких объяснениях и не нуждалась.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она.
— Гораздо лучше, спасибо, — ответила Мэгги.
— Отлично, — проговорила Мириам, кивая. — А то Майк уже начал о вас беспокоиться.
— Неужели? — удивилась Мэгги, но затем решила, что слухи о беспокойстве Майка несколько преувеличены.
— Ну да. Он даже запретил нашим парням заходить в дом.
— Правда? С чего бы это?
Индианка усмехнулась.
— Ну вы же знаете, как это бывает с парнями. Стали бы топать сапожищами на весь дом, хохотать как сумасшедшие, греметь кружками и кофейником на кухне, короче, устроили бы здесь настоящий бедлам. — Мириам рассмеялась, подмигнула Мэгги карим глазом. — Но теперь я понимаю, почему он вас от всех прячет. Уж слишком вы красивая, и он, должно быть, боится, что вас у него украдут. — Она пожала плечами. — Наши ковбои — отличные ребята, но они тут малость одичали от одиночества и отсутствия женского общества, а потому никогда не знаешь, что у них на уме.
Мэгги расхохоталась от всей души: с нынешней внешностью вряд ли кому-то придет в голову ее похитить.
— Когда я смою косметику, они наверняка решат, что одиночество — не самая худшая вещь на свете, и побегут от меня так, что только пятки засверкают.
Усмехнувшись, Мириам сняла салфетку с миски.
— Я тут принесла вам поесть, — сказала она.
В миске лежали несколько кусков жареной говядины с подливкой, а в целлофане был завернут горячий, только что испеченный хлеб.
У Мэгги при виде мяса потекли слюнки.
— Вы часто приносите сюда еду?
— Довольно часто. Я приглядываю за домом. Делаю раз в неделю уборку, стираю, готовлю ленчи и ужины.
— Значит, все это время я ела то, что готовили вы?
— А Майк, стало быть, делает вид, что готовит сам? — рассмеялась Мириам. — Вот собака!
— Кто собака? — послышался низкий мужской голос.
— Брэнди, кто ж еще? — не замешкавшись ни на секунду, выпалила Мириам.
Женщины обменялись понимающими взглядами.
— Похоже, я пропустил самое главное.
— Ничего подобного. Ленч — вот он, и ждет тебя.
Пока Майк мыл руки над кухонной раковиной, а Мэгги суетилась, накрывая на стол, Мириам, стала натягивать перчатки.
— Ты что же, есть с нами не будешь?
— Я уже поела. Так что приятного вам аппетита и будьте здоровы.
Кофе как раз начал закипать. Мэгги сняла кофейник с огня и уселась за стол напротив Майка. Некоторое время они ели молча.
— Вкусно-то как, — заметила Мэгги, набивая рот жареной говядиной и свежим пшеничным хлебом.
Он согласно кивнул:
— Мириам — кухарка что надо.
— Майк?
— М-м… — произнес он, жуя. А проглотив, спросил: — Что, Мэгги?
— Вы мне говорили, что я не буду вам в тягость.
Он откинулся на спинку стула и в первый раз с их знакомства стал рассматривать ее чрезвычайно внимательно, будто какую-то диковину.
— Что это вы с собой сделали? Я хочу сказать, как это у вас?.. — Лицо его выразило заметное удивление. Да что там удивление — он был просто сражен увиденным. Майк подозревал, что Мэгги — хороша собой, но не предполагал, что до такой степени.
Мэгги поняла, что эти не слишком связные вопросы относятся к ее внешнему виду.
— Это все, знаете ли, косметика, — призналась она.
— Черт возьми! Да вы настоящая красавица! — Майк не относился к числу мужчин, любивших и умевших делать комплименты, но когда он взглянул на преображенное лицо Мэгги, то сделался куда более красноречивым, чем обычно.
— Благодарю. — Мэгги кивнула с таким видом, будто ей приходилось слышать подобные речи в свой адрес чуть ли не каждый день. Да скорее всего так оно и было.
Между тем она решила вернуться к затронутой теме:
— Так вот, вы говорили, что я не буду вам в тягость, а между тем ваши люди теперь лишились права заходить к вам на кухню и пить кофе.
— Я беру с собой большой кофейник и ставлю его в амбаре, так что ребята не слишком от этого пострадали.
— Мне уже лучше, поэтому я хочу, чтобы все жили своей обычной жизнью.
Майк покачал головой:
— Такой необходимости нет. Парням и в амбаре удобно.
Мэгги вздохнула. Он сколько угодно мог это отрицать, но ее присутствие в доме создавало для обитателей ранчо известные неудобства.
— Вы, конечно, этого не признаете, но я не сомневаюсь, что в каком-то смысле вам мешаю.
Майк снова покачал головой:
— Ерунда все это. Не стоит об этом говорить.
— В конце концов, я могу заплатить вам за доставленное беспокойство…
— Мэгги! — воскликнул Майк, перебивая ее. — Мне не нужны ваши деньги.
— Но…
— Я не знаю, как принято у вас — там, откуда вы приехали, но у нас сосед всегда готов прийти на помощь соседу.
— Я не ваша соседка.
Он пожал плечами:
— Как сказать. Сейчас, во всяком случае, вы живете здесь.
Помолчав с минуту, Мэгги спросила:
— А вы что, и в самом деле индеец?
— С чего это вы взяли, что я — индеец?
На губах у Майка появилась такая веселая, заразительная улыбка, что Мэгги просто не могла не улыбнуться ему в ответ.
— Дело в том, что у вас черные волосы, темные глаза и смуглая кожа. А еще высокие скулы, и это невольно наводит на мысль о том, что в ваших жилах течет индейская кровь.
Майк ухмыльнулся и сказал:
— Я из племени кору. То есть воронов.
— Почему же вас не зовут Майк Зоркий Ворон или еще как-нибудь в том же духе?
— Потому, — Майк пожал плечами, — что моя бабка в свое время вышла замуж за белого по фамилии Стэнфорд.
Мэгги посмотрела на него с любопытством.
— Никак не могу вас раскусить. Откуда, к примеру, у вас на полке «Джейн Эйр»?
Заметив недоумение в глазах своей красивой гостьи, Майк рассмеялся:
— Что ж, по-вашему, индеец и читать не должен уметь?
Мэгги наградила его коротким гневным взглядом.
— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, и то, что вы индеец, здесь совершенно ни при чем. Просто мужчины обычно не жалуют литературу такого рода.
