Вера Витковская - Птицы небесные
Филя вечно сидел без денег, но, в отличие от Кати, он к этому состоянию привык. Стипендии и присланного из дому ему хватало от силы на два-три дня. Он был из очень состоятельной семьи, но возле него постоянно кормилась толпа нахлебников. Только что мать прислала ему на новые туфли огромную сумму.
— И сколько у тебя осталось? — строго спросила Катя.
— Да почти ничего, — виновато признался Филя.
— Вот что, Филимон, — задумалась Катя. — Я решила: попробуем кормиться сообща, это гораздо дешевле.
Сказано — сделано. Они сложили свои скудные средства и отправились в кулинарию. Купили хлеб и фасованную печенку. Довольно увесистый кусок стоил всего ничего.
— Посмотри, мы сытно пообедаем и поужинаем этой печенкой и даже в столовую не пойдем, — прикидывала Катя.
— Мы обожремся! — радостно согласился Филя, очень довольный тем, что над ним взяли шефство. — А картошку добудем бесплатно. Вчера одному парню привезли из дому целый мешок.
— Никакого попрошайничества! — отрезала Катя. — Ненавижу этих ходоков по чужим комнатам, которые ухитряются жить за чужой счет неделями, не тратя ни копейки. Мы с тобой никогда не будем просить.
Они прикупили еще пакет картошки. Обед получился замечательный. Намного сытнее, чем в столовой. Что-то семейное было в их застольях, небольшой кусочек домашнего тепла. Катя просто купалась в нем, ненадолго отрешившись от своих забот. Как хорошо просто с Филькой. Все потому, что между ними нет и тени никаких иных отношений, кроме дружеских. Она всегда мечтала о брате, лучше, конечно, старшем, но и младший сошел бы. Вот почему ее потянуло к Фильке. А разве к Колесникову ее потянуло не потому, что она росла без отца?
— Ну вот, смотри, Филимон, — проповедовала она, придя в сытое и благодушное послеобеденное настроение. — Обед стоит смешных денег, на ужин, как видишь, может уйти даже меньше. Завтрак — как получится. Девицы едва ли позволят тебе входить в комнату рано утром. Итого — стипендии нам хватит с лихвой.
Филька в ответ что-то промурлыкал, прихлебывая чай. Оба они надолго замолчали и задумались каждый о своем. Катю уже несколько дней преследовала одна тема. Если когда-нибудь в будущем она станет романисткой, то непременно возьмется за нее серьезно. Катя представила себе счастливую семью далекого будущего: В большом просторном доме они живут втроем — она, Стае и Колесников. Да, у нее два мужа. Оба ей нужны, каждый по-своему. Она любит обоих, в этом нет сомнений. Сейчас это кажется диким, но в будущем станет в порядке вещей.
Стае и Сергей Петрович — тонкие, интеллигентные люди. Они не только поймут друг друга, но и подружатся. Катя уже видела их мирно беседующими по вечерам о высоких материях или играющими в шахматы. Она родит двоих детей. Сначала Колесникову, он старше, потом Стасику.
В доме будет несколько комнат для гостей, чтобы почаще гостили Наташка с супругом и детьми, Филя, мать с отчимом. Папашу Катя решила тоже простить. Пускай и он иногда приезжает.
— О чем размечталась, Кать? — Филька давно уже с интересом наблюдал за ней. — Даже улыбаешься.
— Я бы тебе рассказала, Филечка, но ты еще маленький, не поймешь.
— Нахалка! Мне столько же лет, сколько и тебе, — обиделся он.
Наталье Катя конечно же рассказала о своей идеальной семье. Вернее, о мечте.
— Катька, перестань, у меня из-за тебя пропадет молоко! — молила она, изнемогая от смеха, пока подруга вдохновенно описывала ей жизнь с двумя мужьями. — Прости за нескромный вопрос, — потупилась Наташа. — Но как ты будешь принимать мужей в своей спальне: в порядке очереди или по графику?
Катя укоризненно покачала головой:
— Дорофеева, ты неисправима, тебя всегда волнуют какие-то обывательские подробности. Это наша частная жизнь, которая никого не касается, но тебе, любопытная ты Варвара, расскажу. У каждого своя половина, и я никого не обижу, поверь. Сама буду навещать их по мере сил и возможностей…
Наташа даже застонала от безудержного смеха. Но как же так, засомневалась она, бедные мужья станут ждать твоих милостей неделями, месяцами, а потом их потянет к другим женщинам, более старомодным.
— На что ты намекаешь, ехидна? — с угрозой спросила Катя.
— И все-таки в этой идее есть что-то нездоровое, извращенческое, — размышляла Наташа. — Хотя в твоей ситуации это было бы возможно…
— Наоборот, это очень разумная и здоровая идея, — уверяла Катя. — Посмотри, сколько вокруг мучается людей, мечутся между двумя женщинами или между двумя мужчинами, лгут, унижаются, калечат судьбы детей.
— Это неразрешимо. Ревность, злоба, смертоубийство — вот к чему приведут множество и многомужество.
Ничего подобного, люди станут совсем другими — спокойными, терпеливыми, доброжелательными, не то что мы, неврастеники. Психотерапия достигнет небывалого развития, психотерапевтов разведем легионы, на каждого жителя придется свой личный доктор. Всякие дурные эмоции будут пресекаться в зародыше и в конце концов выведутся совсем.
Наташа зачарованно слушала. Как бы это было замечательно! Но что-то ей не верилось в скорое пришествие такого будущего. Они с Катей точно не доживут и дети их едва ли.
Наступила весна, а отношения с Колесниковым не продвинулись ни на полшага. Скорее наоборот. Он все так же избегал ее, был подчеркнуто сдержан и отводил глаза. В глазах этих Катя мельком прочитывала тревогу и растерянность. Если осенью это радовало ее и внушало надежду, то сейчас она поняла — надеяться ей следует только на себя. Если камень вовремя не сдвинуть с места, он обрастет мхом и уйдет в землю. Только она сама может подтолкнуть его, чтобы он покатился с горы. Хватит ли у нее сил?
Она не сердилась на Колесникова и не осуждала его. У него прочное положение, размеренная и спокойная жизнь. И вот родные, друзья, весь факультет узнают о его романе с двадцатилетней студенткой. По крайней мере полгода все будут плотоядно обсуждать эту тему. Катя сама трепетала перед так называемым общественным мнением и потому сочувствовала Сергею Петровичу. Да, ему будет нелегко. Но это можно пережить и перетерпеть.
Долгие недели она обдумывала, что же ей делать. Мысль о том, что Колесников постепенно совсем отдалится и уйдет из ее жизни, была невыносима. Значит, она должна что-то предпринять. Пусть эта отчаянная попытка увенчается крахом, зато она ни о чем не будет жалеть.
Сначала ее гордость протестовала. Не может она бегать за мужчиной и предлагать себя. Но благоразумие подсказало: Колесников — не совсем обычный мужчина, он прежде всего человек. Даже если он мягко и необидно отвергнет ее, гордость ничуть не пострадает.
