Дебора Диксон - В ожидании чуда
Джессика потерла висок и подъехала к дому, поглядывая в зеркало заднего вида. Салли сидел у нее на хвосте — как и всю дорогу. Она тихо выругалась: устала от преследования, да и вообще устала.
Они выехали из Хьюстона только около пяти. Долгая дорога с остановкой на обед отняла почти два часа, и было уже около семи.
"И все равно осталось еще много времени до конца дня", — с раздражением подумала Джессика.
Странно, насколько экономит время светлая часть суток летом, а сумерки продлевают вечер, отодвигая ночь. Обычно она обожала свет и страшилась темноты. Ночь — это время встречи с прошлым, время кошмаров.
Забавно, как все меняется. Проведя день в обществе Салли, она жаждала наступления темноты, в которой можно спрятаться. После дневного посещения агентства Мунро Салли излучал ледяной холод, словно держал себя в узде, но гнев никуда не делся, он тлел и ждал случая вспыхнуть. В присутствии Айрис за обедом они не смогли продолжить начатый разговор. Поэтому они поддерживали напряженное перемирие, уклончиво отвечая на нейтральные вопросы.
Страшась следующего столкновения, Джессика выбралась из машины. А оно неизбежно, в этом она была уверена. Хоть Салли еще ее не допрашивал по этому поводу, но он наверняка не забыл о тех ребятах в темных костюмах с их коробками. Копы никогда не забывают и никогда не прощают. Особенно такие упрямые копы, как Салли, которые делают свою работу с полной отдачей.
Он уже вышел из своей машины и направлялся к ним широким решительным шагом. Салли был похож на человека, которому есть что сказать и который считает, что для этого наступило самое удобное время. Чтобы ускользнуть от него, Джессика полезла было обратно в машину, собираясь разбудить Ай-ис но Салли остановил ее, и в его голосе слышался упрек.
— Пусть спит. Она выбилась из сил. — Он сделал паузу. — Мне уже приходилось с этим сталкиваться. Это все эмоции. Будет лучше, если я отнесу ее в дом на руках.
— Она слишком… — не успела она договорить, а Салли уже обошел машину и открыл противоположную дверцу. — … большая, — неловко закончила фразу Джессика.
Одной рукой Салли подхватил Айрис под спину, а другую просунул под коленки. Плавным, быстрым движением, так легко, словно она совсем ничего не весила, он вынул ее из машины и прижал к груди. Джессика поняла, что девочка вовсе не такая уж большая. Теперь, когда ее глаза были закрыты и не смотрели вокруг проницательным взором, она выглядела моложе двенадцати лет, казалась хрупкой и невинной.
Джессику пронзило сильное и непонятно на кого направленное чувство гнева из-за того, что Айрис всю жизнь зависела от чужих людей. Окружение из телохранителей, горничных и секретных агентов не могло считаться подходящим обществом для девочки. Разве это семья для ребенка? Ничего похожего. К несчастью, ничего другого у Айрис нет.
Эта малышка так хотела, чтобы ее отец был жив. Айрис его любила, боготворила его. Джессика вовсе не была уверена, что вечно отсутствующий отец, каким был Фил Мунро, заслуживал ее любви. Деньги не имели значения для такого ребенка, как Айрис. Как не имели значения дома, автомобили и частные школы.
Ничто из этого никогда не имело значения и для Джессики. Материальные блага не могли заполнить зияющую пустоту в ее сердце, когда она поняла, что ее собственного отца больше волновали деньги, чем возможность вернуть дочерей живыми. Когда ее спрашивали, какова цена жизни, она могла ответить с точностью до пенни. Четверть миллиона долларов.
Она заплатила бы в десять раз больше, если бы это могло вернуть Дженни. Но это невозможно. Ничто не может вернуть Дженни. Нет способа исправить случившееся.
Джессика заставила себя вернуться в настоящее, когда Салли повернулся, чтобы бедром захлопнуть дверцу. Она видела, что глаза Айрис борются со сном, заставляющим тяжело опускаться веки. Они затрепетали и открылись на несколько секунд, которых хватило ей, чтобы узнать Салли. По крайней мере, так подумала Джессика, но Айрис посмотрела куда-то в сторону — вроде бы поверх его плеча, а не ему в лицо.
— Хорошо, — пробормотала Айрис, и глаза ее снова закрылись. Она улыбнулась Салли и уронила подбородок на грудь. — Ангел-хранитель перестал… плакать.
Озадаченная Джессика сомневалась, правильно ли она расслышала ее слова. Потом она увидела, как напрягся Салли — всего на мгновение. Конечно, это была всего лишь иллюзия. Такой человек, как Салливан Кинкейд, у которого вместо кожи была, казалось, броня, тем не менее казался смущенным и замер, нахмурившись, с сомнением глядя на макушку в русых локонах. Словно боялся, что Айрис скажет что-нибудь еще. Что-нибудь еще похуже.
Джессика подняла брови и захлопнула дверцу машины.
"Что тебе известно, Айрис, что и мне следует тоже знать? " — подумала она. Полусонная девочка без видимых усилий умудрилась потрясти Салли до самых кончиков его ковбойских сапог. Джессика поймала себя на том, что улыбается. Все-таки в нем есть что-то человеческое.
Не успела она спросить его о том, что означает загадочное бормотание Айрис, как из дома вышел Линкольн. Сегодня он выглядел типичным телохранителем. Его безукоризненно накрахмаленная рубашка и зеленые брюки словно сошли со страниц модного журнала, но наплечная кобура и 9-мм "бе-ретта" были прямо из еженедельника "Наемник".
Линкольн придержал дверь, пропуская Салли, и внимательно оглядел Айрис, когда ее пронесли мимо.
— Я уже начал беспокоиться, — вместо приветствия сказал он.
Идя следом за Салли, Джессика сказала ему:
— Можешь продолжать в том же духе, Линк. Похоже на то, что у нас масса поводов для беспокойства. — И хотя надежды почти никакой не испытывала, все же спросила: — Фил звонил?
— Нет. Никто не звонил. — Это был завуалированный упрек. А следующее высказывание было завуалированной просьбой поделиться информацией. — Когда вы уезжали, полицейского с вами не было
— Подожди минуту, ладно? — попросила она и заправила за ухо прядку волос. — Айрис ни к чему все это слушать еще раз.
Салли молча ждал ее у подножия лестницы. Она прошла мимо и провела его в комнату Айрис, уверенно ориентируясь в чужом доме. Составлять мысленный план того места, где она находилась, было еще одной старой привычкой, которая возродилась вчерашней ночью. Айрис объяснила ей расположение комнат перед тем, как они начали тот долгий разговор.
Комната была прохладной и полутемной — долгожданное облегчение после жаркого дня. Над двумя одинаковыми кроватями висели плакаты с изображениями единорога и дорожный указатель с надписью "Перекресток ангелов". Джессика улыбнулась, припомнив свое детское увлечение единорогами, и подошла к одной из кроватей. Потеснила населявшее ее семейство троллей — ей показалось, что с ними справиться легче, чем с кучей разбросанной одежды на второй кровати. Затем откинула фиолетовое покрывало и отступила в сторону.
