Ширли Конран - Мужья и любовники
«Как это похоже на Чарльза и меня!» — вздохнула про себя Максина.
— А мы гадали, куда же вы подевались, — приветствовали их охотники, когда коляска поравнялась с подножием холма.
— Хотели срезать дорогу и заблудились, — простодушно ответил Пьер, и спокойное выражение его голубых глаз ни на секунду не изменилось.
«Интересно, как это Максина могла потеряться в своем собственном поместье?» — удивилась Джуди и, взглянув на Чарльза, поняла, что и ему пришла в голову та же самая мысль. «Хотя при сложившихся обстоятельствах, — подумала американка, — ему глупо было бы разыгрывать оскорбленного мужа». И все-таки она выбрала крайне неподходящий момент. Тем более что, несмотря на все усилия Джуди застать Чарльза одного, он явно избегал разговора с глазу на глаз.
Поэтому она была крайне удивлена, когда он предложил подвезти ее в аэропорт. Еще больше она изумилась, когда, проехав примерно с километр, Чарльз произнес:
— Я хотел предоставить тебе возможность урезонить меня еще раз, ты ведь именно поэтому примчалась сюда. Ненавижу женские заговоры!
Он резко прибавил скорость, хотя именно в этот момент машина вышла на крутой вираж, и Джуди вспомнила, что Чарльз очень скверный водитель. Между тем он продолжал:
— Не понимаю, почему Максина ожидает от меня соблюдения каких-то приличий, когда сама крутит роман с этим идиотом у всех на глазах!
«Хорошо бы все-таки Максина не была такой идиоткой!» — подумала Джуди про себя, а вслух произнесла:
— Я уверена, Максина даже не взглянула бы в сторону Пьера, если бы ты, Чарльз, не причинил ей такую боль. Зачем ты это сделал? Ты что, уже достиг возраста, когда необходимо подтверждать свою мужскую состоятельность?
— Ты говоришь так, будто речь идет об артрите. И вообще, Джуди, почему бы тебе не заняться собственными делами?
— Но судьба Максины — это и есть мое дело.
Равно как и твое, Чарльз. Надеюсь, ты понимаешь, что у этой твоей ассистентки нет ни статуса, ни образования, ни породы, чтобы управлять замком и всем остальным хозяйством. В общественном сознании обаяние Максины ассоциируется с твоим шампанским. Она блистала в твоих телевизионных рекламах по всему миру. Ты вынужден будешь признать, что поменять образ фирмы не так легко, как сменить жену.
Чарльз выехал на виадук и еще больше увеличил скорость.
— Сменить жену тоже не так легко. Мой адвокат мне это уже объяснил. Можешь не беспокоиться, Максина получит достаточно денег.
— Но ей нужны не деньги, а ты, Чарльз.
— И ты полагаешь, я в это поверю после того, что видел вчера?
— Я не знаю никого, кто бы сохранял верность мужу на протяжении столь долгого времени. И ты знаешь, что Максина любит тебя. И ты любишь ее. Только она может тебя рассмешить. Ты привык к ней, как малыш привыкает к своим пеленкам. И она мать твоих детей.
Воцарилось молчание. Чарльз, не говоря ни слова, вглядывался в дорогу.
— И как, ты полагаешь, я могу из этого выпутаться? — спросил наконец Чарльз, когда машина уже подруливала к аэропорту.
— Тебе надо глубоко вздохнуть и сказать этой женщине, что не собираешься менять жену. Возможно, тебе придется заплатить ей. Годовая стипендия, думаю, ее вполне устроит. Найди ей работу — лучше оплачиваемую и более престижную.
Объясни ей, что предоставляешь ей выбор — деньги плюс хорошая работа или ничего.
— Вы, американские женщины, такие жесткие.
— Жесткие означает разумные и твердо стоящие на своем. Не желающие, чтобы ими вертели по чьему-либо усмотрению. Надеюсь, что ты тоже окажешься жестким, Чарльз.
— Уик-энд без тебя показался мне таким долгим, — сквозь сон прошептала Джуди, когда Марк, осторожно обняв ее, подвинул ближе к себе. — А что ты делал без меня, Марк?
— Ничего особенного. Погода была чудовищная. Сводил Лили в пару ресторанов.
— Звучит не очень-то весело.
— Да, — согласился Марк и вдруг понял, что прошедшие два дня были изумительными, что, после того как он провел сорок восемь часов с Лили, его реакция на нее — реакция чисто физического вожделения — изменилась. Сейчас он в первую очередь вспоминал ее доброжелательность, ее энергию, ее гнев, ее задумчивость и ее пафос И все это казалось ему невероятно привлекательным.
Марк почувствовал на губах кончик языка Джуди и автоматически опустил руку ей на бедро.
Он помнил, как кто-то однажды при нем сказал, что, если мужчина чувствует себя виноватым, он занимается любовью с особой тщательностью, чтобы женщина ни о чем не догадалась и чтобы уверить себя, что на самом деле его новое увлечение не имеет никакого значения. И Марк начал старательно ласкать Джуди, чтобы она, не дай бог, не догадалась, что вместо ее аккуратных твердых ягодиц он хотел бы ощущать под рукой округлые формы Лили, что вместо ее маленькой груди с крошечными розовыми сосками он хотел целовать роскошную золотистую плоть Лили, а вместо очаровательного курносого лица Джуди видеть рядом с собой темные, полные страсти и экстаза глаза Лили и слышать, как ее чуть припухшие губы шепчут его имя, когда он входит в нее.
Глава 6
«Должно быть, София уже проснулась», — подумала Пэйган, услышав, как с первого этажа, из комнаты дочери, несутся звуки рок-музыки.
Раздалось шипение, кряхтенье, и огромные старинные часы пробили семь. Потом Пэйган услышала шаги мужа по лестнице, затем — поворот ручки в ее спальной комнате, и в дверях появился Кристофер, осторожно неся поднос с утренним кофе.
— Кажется, у нас кончился мармелад.
— Кристофер, дорогой, из меня получилась никудышная хозяйка, ты, наверное, уже успел это заметить. — Она положила подушку повыше и, облокотившись на нее, взяла с подноса утренний номер «Таймс».
— Я думаю, что отсутствие мармелада — это часть заговора, составленного с целью заставить меня развестись с тобой, — сказал он, присаживаясь на край кровати.
— А захват утренней газеты первым всегда считался в. Великобритании достаточным поводом для развода, — в тон мужу ответила Пэйган.
— Одно время мне казалось, что ты сбежишь с каким-нибудь жиголо, — признался Кристофер. — Когда врачи предупредили меня, что заниматься любовью для меня равно смерти, первая моя мысль была — а как же Пэйган?
— Слава богу, врачи не навсегда остались при этом убеждении, — ответила Пэйган Она никогда не признавалась Кристоферу, как сильно любила его. Некое суеверное чувство удерживало ее от этого. Но Кристофер был центром всей ее жизни. Только заботами мужа она превратилась из деморализованного существа в великолепную, известную своим обаянием, умом и образованием женщину. Когда она, нарядная, сияющая, входила в парадный зал под руку со своим уже не молодым, степенным мужем, окружающие были уверены, что именно она является движущей силой их семьи. Между тем только эмоциональная стабильность Кристофера давала Пэйган энергию и силу жить.
