Виктория Клейтон Виктория Клейтон - Дом подруги
Встав на четвереньки, Роберт сунул голову под раковину и принялся внимательно изучать неаппетитное содержимое миски. Потом раздалось энергичное постукивание, металл звякнул о металл, после чего наступила многозначительная тишина. Послышался какой-то хлюпающий звук, и он вынырнул наружу. В руке у него была гайка.
— Благодаря тому что у некоторых людей руки явно растут не из того места, где им положено, починить эту штуку вряд ли удастся, — рявкнул он, швырнув на пол гаечный ключ. Лицо его было белым от едва сдерживаемой злости. — Придется вызвать водопроводчика.
Эта явная несправедливость окончательно вывела меня из себя. Я уже открыла было рот, чтобы высказать ему начистоту, что я об этом думаю, но вовремя прикусила язык, напомнив себе, что это как-никак муж Мин и что нам с ним предстоит еще пару дней прожить под одной крышей. Конечно, я с первого взгляда заметила, что гайка сорвалась не по моей вине — просто он крутил ее в обратном направлении и сорвал резьбу. Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы собрать все заново. В том месте, где колено трубы крепилось к стене, осталось свободное место, но это было не так уж важно. Я повернула кран. Вода полилась в раковину, свободно проходя через слив. Заглянув под раковину, я с удовлетворением обнаружила, что протечки нет.
Тут вернулся Роберт.
— Телефон все еще не работает, — недовольно бросил он, сунув руки в карманы. На меня он не смотрел. — Придется, видимо, какое-то время обходиться без раковины.
— Я уже все починила, — сообщила я. И не удержалась, чтобы не продемонстрировать ему, что все в порядке.
Роберт уставился на раковину. Потом перевел взгляд на меня.
— Не думаю, что это надолго, — раздраженно бросил он, даже не пытаясь казаться вежливым. Не сказав больше ни слова, он молча вышел из кухни.
Отыскав за шкафом поднос, я вычистила его до зеркального блеска. В холодильнике отыскался огурец — достаточно свежий и почти твердый, так что я сделала сэндвичи с огурцами и выложила на тарелку имбирную коврижку. Я отыскала на ларе для хлеба щетку для вычесывания шерсти и расчесала Хэм, невзирая на ужасную вонь от порошка.
Чей-то голос за моей спиной вдруг произнес:
— Вы, должно быть, школьная подруга Мин. А я Вивьен Вестон, мать Роберта.
Ее неожиданное появление у меня за спиной на манер бесплотного духа напугало до дрожи в коленках.
Она оказалась невысокой, практически того же роста, что и Мин. Седые блестящие волосы ее, подстриженные в форме «каре», доходили до подбородка. Глядя на нее, я догадалась, от кого из родителей Роберт унаследовал длинный костистый нос, делавший его похожим на злого волшебника из сказки. У нее оказались такие же темные, как у сына, глаза, но под ними были мешки, которых у Роберта не было. Очень белая кожа ее была морщинистой, особенно на руках. Она разглядывала меня с холодным любопытством, но без малейшего смущения. Моя рука со щеткой, которой я вычесывала Хэм, повисла в воздухе.
— С этой собакой что-то неладно. Вся поседела. Надо бы ее усыпить. Старые собаки — такая обуза, тем более когда их держат в доме. Наверняка все ковры провоняли мочой.
Хэм, словно почувствовав, что разговор зашел о ней, приветливо помахала хвостом и, выгнувшись, застонала от удовольствия.
И вдруг Вивьен неожиданно тепло улыбнулась. Улыбка ее была полна очарования.
— Простите, не помню, как вас зовут. Мин, конечно, говорила мне, но я забыла.
— Диана Фэйрфакс, — сказала я, тоже улыбнувшись и в свою очередь стараясь быть приветливой.
— Так вы вместе учились в школе? Забавно — никогда бы не сказала, что вы с ней ровесницы. Конечно, дети старят любую женщину. После рождения Роберта я сказала Гектору, что если он желает иметь еще детей, то к его услугам все женщины в Данстон-Эбчерч, я не возражаю. А мне лично совсем не улыбается превращаться в стельную корову. — Вы ведь не замужем?
— Нет.
— Хмм… удивительно. Думаю, не очень ошибусь, если предположу, что мужчины вьются вокруг вас стаями.
Я почувствовала себя неловко.
— Как вы думаете, куда лучше подать чай? — спросила я, может быть, немного резко. — Тут, на кухне? Или развести огонь в какой-нибудь комнате? Не хотелось бы отрывать Мин. Она поднялась к себе — сказала, что хочет немного поработать над книгой.
— Наверное, лучше в студии. Стало быть, Мин все еще не оставила надежд преуспеть в качестве писательницы? Пустая трата времени, на мой взгляд.
Она снова одарила меня любезной улыбкой, и ее темные глаза вспыхнули. Улыбка вышла очаровательной, но уже во мне проснулись подозрения, и на этот раз я не поддалась на это показное дружелюбие.
— Если позволите, я отнесу поднос в студию, — холодно предложила я.
— О да, конечно, разумеется. Я с удовольствием покажу вам, где студия.
Она пошла вперед энергичной походкой, показывая мне дорогу. Отличные башмаки в спортивном стиле на низком каблуке слегка поскрипывали.
— Вот! Смотрите! — гордо сказала она, широко распахнув тяжелые двойные двери.
Я потрясенно оглядела огромные окна, украшенные портьерами цвета свежего масла, изящно перехваченными узкими лентами. Вдоль стен вперемешку с карточными и чайными столиками стояли крохотные козетки и изящные диванчики. Вся мебель была из красного дерева. Вокруг камина в продуманном беспорядке расположились диван и стулья, обтянутые грязноватым набивным ситцем. Камин был электрический, две спирали, искусно спрятанные позади искусственного угля, давали полную иллюзию того, что в нем горит огонь. Мраморную каминную полку украшали позолоченные бронзовые статуэтки и приземистые часы в корпусе из фальшивого дуба. Заключительный штрих вносила пара грубо раскрашенных собачьих морд абрикосового цвета — пуделей, если я не ошибаюсь. Сказать, что я была ошарашена этим варварским смешением стилей, значит не сказать ничего. Я просто онемела.
— Прекрасная комната, — выдавила я из себя. — Может быть, поставить поднос сюда?
Руки у меня были заняты. Не дожидаясь ответа, я немного сдвинула стопку газет на кофейном столике и поставила туда поднос с чашками.
— Схожу-ка я на кухню за своим жакетом, — сказала я, в то время как Вивьен, плюхнувшись в кресло у огня, принялась энергично запихивать в рот один сэндвич за другим. — Здесь чертовски холодно.
— Когда будете проходить через холл, ударьте в гонг, — велела она, не поднимая глаз от своей тарелки.
Я послушно выполнила приказ. Захватив жакет, я была уже возле двустворчатых дверей в студию, когда изнутри до меня донесся голос Роберта.
— Если ты будешь и дальше так налегать на сэндвичи, мама, то детям ничего не останется. Подожди, покамест они придут.
