Аманда Браун - Секреты удачи
— Не могли бы вы подождать секундочку?
Судорожный вздох Тейн услышали, должно быть, даже в последнем ряду.
— Ступай туда, Роберт, — скомандовала она, выталкивая мужа с места. — Скажи, кто отдает замуж эту девушку. И не забудь произнести «Инге»!
Смущенный отступлением от сценария, дирижер махнул хору. Две сотни голосов запели «Прекрасную обитель» из «Реквиема» Брамса, пока Лэнс договаривался о чем-то с Элкоттом. Тейн и Розамунд едва не хватил удар, когда служка закрыл Библию, отошел к дальнему концу сцены и вместе с подружками невесты безмятежно уставился на люстры.
Тейн задрала голову к потолку:
— Что они там разглядывают?
— Что дальше, Тейн? — осведомилась Розамунд под оглушительные звуки музыки. — Клоуны и фокусники?
— Все в порядке, мама, — сказал Лэнс. — Не могли бы вы с папой подняться сюда?
— И вы тоже, пожалуйста, — обратилась к родителям Пиппа. Она ни за что не смогла бы произнести свою речь, если бы Тейн смотрела на нее из первого ряда.
Брамс стих. Пятьсот человек в зале ждали, что же произойдет. Видеть Розамунд и Тейн, стоящих рядом, было невыносимо; каждая подчеркивала худшие черты другой. Пиппа сделала глубокий вдох и шагнула вперед.
— Спасибо всем, кто пришел сегодня. Мы с Лэнсом очень рады видеть вас. Свадьба — это такое захватывающее приключение, вроде восхождения на Эверест. Прежде чем пуститься в путь, необходимо собрать снаряжение. Кислород. Шерпы. В пути вам угрожают снежные бури. Но вид с вершины стоит этого. — Она помолчала, прикидывая, как теперь из всего выбираться. В зале повисло напряжение. Но когда дедушка послал ей воздушный поцелуй со своего места, Пиппе пришла в голову отличная мысль.
— Жизнь полна сюрпризов, и все мы постоянно пребываем в процессе самопознания. Порой супруги влюбляются друг в друга лишь спустя десять лет брака, когда один вдруг застает другого дремлющим на террасе.
Люди в зале начали недоуменно переглядываться, словно не в силах уследить за ее мыслью. Странно, ей все кажется таким очевидным!
— Я считаю, любовь означает, что ты принимаешь в человеке и хорошее, и дурное, и его уродство. Последнее, разумеется, не относится к Лэнсу. — Все рассмеялись. — Когда он предложил мне стать его женой, это был один из счастливейших дней в моей жизни. — Пиппа нахмурилась, вспоминая, что по-настоящему невероятно счастливым был тот день, когда Андрэ уложил ее в постель и овладел ею. Парень знал женское тело лучше, чем сама женщина. Его руки были словно чаши теплого света. Его рот…
Энсон Уокер громко кашлянул. Мысли Пиппы спешно вернулись к прежнему предмету:
— Мы с Лэнсом в течение чудесных шести месяцев наблюдали, как наши матери готовятся к сегодняшнему дню. Вообще-то это был наш подарок всем вам. — Зал взорвался аплодисментами, Розамунд и Тейн сдержанно поклонились.
— Прошу, Пиппа, закругляйся, — вполголоса пробормотала ее мать.
— Мы с Лэнсом считаем, что любовь должна быть слепа, чтобы уцелеть. Но это не значит, что она должна быть и глуха, и нема. Мы будем любить друг друга до смертного часа. Неужели для этого нам нужен клочок официальной бумаги? В конце концов, кто устанавливает законы — наши сердца или кучка политиков в Остине?
Сердце Пиппы бешено заколотилось, когда Розамунд демонстративно взглянула на наручные часики:
— Как долго еще вы намерены разглагольствовать, дорогая?
В зале началось шевеление. Пиппа в отчаянии бросила взгляд на Лэнса и с волнением увидела, что тот, застыв с закрытыми глазами, что-то бормотал себе под нос.
— Короче говоря, мы с Лэнсом сегодня не обменяемся свадебными клятвами. Это было бы неправильно. Мы, конечно же, очень любим друг друга. Но просто… есть кое-кто еще!
На миг повисла мертвая тишина, а потом начался сущий ад. Пиппа чувствовала, что взмывает к потолку, а вокруг нее вздымается пространство. Она смутно осознавала, как Розамунд подхватывает Арабеллу и Лаймана и ведет к выходу взвод разъяренных Хендерсонов, а за ними тащится Лэнс, молящий о пощаде. Розамунд остановилась лишь раз, чтобы залепить сыну по физиономии красной вышитой сумочкой:
— Не смей просить пощады! Ты первый рогоносец в истории Хендерсонов!
В лагере Уокеров дела обстояли не лучше. Тейн свалилась на пол, как подрубленный куст сирени. Единственным врачом в зале оказался Сет Шапиро, дерматолог, который колол ботокс половине Далласа. Он с трудом пробивался к сцене через поток взбешенных Хендерсонов. Седрик пытался вернуть Тейн к жизни струей бурбона из фляжки, но лишь погубил ее макияж. Он приказал оркестру играть увертюру к «Ромео и Джульетте». Поскольку на разбушевавшуюся толпу это не произвело умиротворяющего впечатления, Седрик распорядился, чтобы ансамбль колоколов начал «О, счастливый день», интерлюдию, написанную Джоном Вильямсом специально для двадцатидвухсекундного поцелуя. Когда же и это не подействовало, он велел обоим духовым квинтетам дуть что есть мочи.
Поняв наконец, что не будет ни праздника во «Флер-де-Ли», ни бросания букета невесты, и мало шансов на то, что свадьбу назовут свадьбой века, подружки невесты окружили Джинни, в слезах рухнувшую на пол. Вуди тоже опустился на колени, рыдая громче всех. Пиппа стояла одинокая и всеми забытая в самом центре урагана. Она встретила взгляд Энсона — тот смотрел на нее удивленно и потрясенно. «Прости, дедуля», — услышала она собственный крик и увидела, как он улыбнулся, будто все понял, а в следующую секунду, схватившись руками за грудь, упал.
— Нет! — пронзительно закричала Пиппа.
Все погрузилось во мрак.
Глава 8
Пиппа пришла в себя на кушетке в одной из комнат центра «Майерсон». Джинни поправляла на ее лбу прохладную влажную салфетку. Издалека доносилась какофония духовых, колоколов, тимпанов и органа. Где-то кричали. Пиппа взглянула на роскошное белое платье, в котором она лежала.
— Что произошло?
— Ты сорвала свадьбу.
Случившееся мигом всплыло в сознании.
— Какой кошмар.
— Серьезно. — Джинни отшвырнула в сторону свой парик. — Не хочешь поехать со мной в Коста-Рику?
— Сейчас?
— Я предлагаю тебе на несколько дней уехать из Далласа. Ты тут порядком наследила.
Пиппа вспомнила, как падала на пол Тейн.
— С мамой все в порядке?
— Она несокрушима. Парамедики увезли ее. Вместе с дедушкой. — Развивать эту тему Джинни не стала.
Голова у Пиппы кружилась.
— Где Лэнс? — простонала она.
— Когда я видела его в последний раз, он с хныканьем плелся следом за своей мамочкой. Господь тебя хранил, девочка. Ты правильно поступила. В его жизни существует только одна женщина, и это не ты. Прости.
