Глафира Душа - В ожидании Романа
Это только кажется, что пускаться в бега в наше время несерьезно. Еще как серьезно! Более того, и актуально, и по-прежнему популярно. А что прикажете делать? Сидеть и ждать, когда за тобой придут и тепленького уведут под белы ручки? Роман был почти уверен, что следом за Витьком поволокут и Макса, и никакое увольнение того не спасет. Хорошо еще, если в красной зоне окажутся – ну, это особое место, где отбывают срок работники органов. Там только свои, такие же... А если в общей?! Это же представить страшно! Ментов и на свободе-то недолюбливают, что уж про тюрьму да про зону говорить... Хрен оттуда здоровым вернешься. Если вернешься вообще...
Времени на обдумывание не было. Роман принял решение: бежать, спасаться, прятаться! Заскочил домой, побросал в сумку что под руку попалось, выгреб все деньги – рубли, валюту – и на вокзал. Всю дорогу ругал себя: ну, сколько раз твердила ему Мышка: заведи кредитную карту, заведи! Не таскай с собой большую сумму наличных! Нет, не послушался. Теперь что? Денег полно, все карманы топорщатся, в сумке большая сумма лежит! Ой, Господи! Ни Мышке не позвонил, ни родителям, ни Ане! А с другой стороны, правильно сделал, что не позвонил. Нельзя! Мало ли, начнут проверять контакты, так по телефонам запросто его вычислят. Еще и своих подставит. Он в сердцах выбросил мобильник в урну. Хотя при чем здесь телефон? Можно было бы сим-карту выбросить, а аппарат оставить. Тьфу ты! Отличный ведь аппарат у него, новый, удобный! Вот болван! Но не в помойке же теперь копаться! Роман ругал себя последними словами. Надо же, как он расслабился в последнее время! Никаких отходных путей не продумал. Ни о какой безопасности не позаботился. Никого не сумел предупредить. Совсем на него не похоже. Сейчас бежит, как крыса с корабля. Шкуру свою спасает. А как родители переживут его исчезновение? А Мышка? А Аня? При воспоминании об Ане сладко заныло сердце, потеплело в груди... Аня, Анечка! Дорогая! Но он отогнал ненужные сейчас мысли. Потом, все потом! Он подумает, как передать информацию о себе. Успокоится и все сделает правильно. А пока надо ехать...
Куда ехать? К кому? К знакомым боязно: если, опять же, искать будут, то прежде всего у родственников и друзей. Он и их может невольно под удар подставить, и себя не спасет.
На курорт? Затеряться на Черноморских пляжах? Или в Ставропольских здравницах?
Самолет не годится. Поезд тоже не очень: теперь везде паспорт требуют. Но он все-таки выбрал поезд, авось пронесет. Тем более что можно взять билет до конечной станции, а сойти гораздо раньше. Так проще затеряться...
Только надолго ли? И как жить потом? И что делать? Может, зря он сорвался? Может, паникует понапрасну? Хотя вряд ли. Если зацепили одно звено в цепочке, то доберутся и до остальных... Вот дурак, не послушал отца, а ведь он предупреждал. Причем неоднократно: будь осторожен, не зарывайся, задумайся, избегай соблазнов! Все правильно говорил отец. Но только, как известно, пока гром не грянет...
* * *Костя был озадачен. Он наблюдал за супругой и не узнавал ее. Обычно мягкая, обходительная, спокойная, она была в последнее время как натянутая струна, раздражалась по малейшему поводу, плохо спала и даже плакала. Слезы свои она, правда, скрывала, но Костя замечал и отекшие веки, и покрасневшие глаза, и опухший нос. Он дипломатично ни о чем не спрашивал, стараясь не показывать, что его тревожит состояние жены.
–?Как дела на работе?
Обычный ежевечерний вопрос Кости повисал в воздухе без ответа. То ли Аня не слышала, то ли не считала нужным реагировать.
–?Сделай с ребенком уроки! – сухо бросала она и уходила в ванную.
Потом шла якобы спать, но очень долго не могла уснуть. Уже и Костя, проверив у дочери уроки, заходил в спальню, уже и почитать успевал, а она делала вид, что спит, хотя и не спала. Он это чувствовал.
Через неделю Костя не выдержал:
–?Ань! Что-то случилось?
–?Ты о чем?
–?У тебя... все в порядке?
–?Ну, да...
–?Ты изменилась. Что-то тебя беспокоит?
–?Беспокоит! – с вызовом ответила Аня. – Я плохо себя чувствую!
–?А что именно?
–?Я какая-то нервная, агрессивная, раздражительная! – Она пыталась перевернуть все с ног на голову, поменять местами причину и следствие.
–?Вот и я стал замечать...
–?Дискомфорт какой-то внутри... все не так, все не по мне...
–?Может, с врачом посоветоваться, капельки какие-то попить? А то ты и меня обижаешь, и к детям цепляешься не по делу.
–?Да? Извини! А к врачу... ты прав, я зайду.
Вот и весь разговор.
Аня всерьез задумала ехать к бабе Саше, только ни транспорта, ни времени свободного у нее не было. Она все оттягивала поездку, хотя душа ныла от неизвестности и тосковала по любимому. А потом придумала: пошла к врачу, убедила его в необходимости больничного листа и, ничего не сказав мужу, поехала за город.
* * *Роман снял чудную квартирку под Сочи, совсем недалеко от моря. Хотя в ноябре наличие моря не имело никакого значения. Единственное – прогулка по берегу. Он вглядывался в даль, любовался закатами, кормил чаек.
Тоска съедала. Он не знал, чем занять себя, что делать. На работу, может, устроиться? Хотя какая работа в курортном месте не в сезон?
Однажды дозвонился сослуживцу на домашний. Тот испуганным голосом скороговоркой промямлил:
–?Плохие новости. Макса взяли. Дело завели. Тебя ищут. Ты... того... знаешь... не звони сюда больше, а то... сам понимаешь... весь отдел проверяют, следят...
Разговор занял меньше минуты, но подтвердил худшие опасения Романа. Значит, он здесь надолго. Надо бы как-то сообщить близким о себе, но так, чтобы не засекли. Телефоны-то наверняка на прослушке. Он полистал записную книжку. Как ни странно, нашел телефон Мышкиной подруги Милы. Хотя что странного? Он сначала познакомился с Милой, а потом через нее – с Надеждой, ну, с Мышкой то есть. Это было хоть каким-то шансом дозвониться незамеченным.
Мила оказалась смышленой, в душу не лезла, сказала только, что Надя в шоке, в слезах, обзванивает больницы...
–?Слышь, Мил! Передай ей, что со мной все в порядке, я на серьезном спецзадании. Боюсь, надолго. Связь только через тебя. Напрямую ей звонить не могу.
–?Ром... она ждет тебя... Может, не надо?! Может, это бессмысленно?
–?Что бессмысленно?
–?Ну ждать тебя?
Роман помолчал. Приятно, конечно, когда тебя ждут, скучают по тебе, волнуются. Хочется, чтобы любили, встречали, тревожились. Но все это хорошо, если взаимно. Тогда получается по-честному. А так, как у них... Он вздохнул:
–?Знаешь, Мил, – передай: пусть не ждет. Не будет ей со мной счастья. Не ее я мужчина!
И, помолчав мгновенье, добавил:
–?И пусть не ищет. Нигде! Никогда!
Оказалось, что записная книжка хранит и телефоны соседей, проживающих рядом с родителями, и даже какой-то давней маминой приятельницы.
