Елена Колядина - Мелодия моей любви
Иван был прав, с горечью подумала Лида: лежат вот так, запросто, в ящике стола десять тысяч в валюте, как у обычных граждан хранятся три тысячи рублей на осенние ботинки.
Она расстегнула куртку, задрала джемпер, засунула пачку в нагрудный карман на шнурке и вновь быстро застегнулась.
«И все? Так просто?!» – засомневалась Лида.
Сделала шаг в сторону – разглядеть фотографию хозяина в рамке на полке книжного шкафа, бросила взгляд за угол дивана, из которого доносился шорох, и увидела ребенка.
Малыш прислонился спиной к стене и, загородившись согнутыми коленками, трогал пальчиком колесо маленькой машинки.
От неожиданности Лида тихо вскрикнула и вцепилась в куртку на животе.
Мальчик, белоголовый, с припухшими серыми глазами, глядел на игрушку и делал вид, что не замечает девушку.
«Сейчас ты молча, тихо уйдешь и прикроешь за собой дверь», – приказала себе Лида.
«А ребенок потом от страха спать не будет! Или заикаться станет! Забыла, на кого ты похожа? Губы зеленые, кикимора болотная!» – укоризненно сказала Алина.
Лида оглянулась, словно ища поддержки: ну должна же где-то быть мама, няня?!
Мальчик упорно крутил колесико машинки.
Лида осторожно подошла поближе, присела на корточки и ласково спросила:
– Тебя как зовут?
– Захар.
– Захарка! Какое замечательное имя! Что у тебя за машинка, Захарушка?
– «Феррари», – ответил малыш, не выговаривая «р», и свел светлые брови. – Ты с папиной работы?
– Да, маленький! С папиной…
Лида рванула «молнию» на вороте куртки.
По спине тек пот.
– А где твой папа?
– В фитнесе. Он ненадолго, сказал, на полчаса. А Валентиновна за молоком для «Несквика» побежала. Она быстро.
– Валентиновна – это кто?
– Нянечка.
– Понятно, – выдохнула девушка и тут же встрепенулась: – А мама где?
– В Снегирях, – картавя «р», ответил мальчик. – Дела президента там.
Лида выкатила глаза: мама по делам у президента?! Понятно, откуда у семейки денежки: административный ресурс! Мы вашей партии деньги, а вы нам – скважину. Ребенок, конечно, не виноват, но взять десять тысяч долларов с этого семейства на операцию Лизочке – святое дело! Не о чем даже переживать!
Девушка улыбнулась малышу:
– Сколько тебе годиков?
Мальчик поднял руку, пригнул большой палец к ладошке и пояснил:
– Четыре.
– Ты не боишься один дома сидеть?
– Нет, не боюсь, там у нас охрана, они даже бадяя могут застрелить! А у меня меч джидая есть. Знаешь такой?
Услышав про охрану, Лида вздрогнула, поднялась и прошептала:
– Ну ладно, пока-пока, маленький! Не скучай!
– Ты папу не будешь ждать?
– Не буду, малыш.
Девушка подошла к дверям, еще раз оглянулась на мальчика, вышла в холл и пошла к балкону.
Как можно плотнее, чтобы ребенка не продуло, прикрыла за собой створки, вскарабкалась на леса и, уже не глядя на окна, спустилась по мосткам во двор.
Выбралась на Мясницкую, дошла до метро, отвернувшись к стене павильона, стерла влажной салфеткой тени и блеск, сдернула и вывернула берет и бросила его в мусорницу.
Через полчаса Лида вошла в свою квартиру, сняла с шеи деньги, скинула куртку, брюки, джемпер, кроссовки, проверила карманы, завязала одежду в два тугих уколотня, снова вышла во двор, теперь уже в пуховике и сапогах на каблуках, и швырнула пакеты в контейнер.
Надо дождаться Ивана. Они договорились: он придет за деньгами в этот же вечер. На случай, если Лиду все-таки вычислят…
– Прекрати, все будет нормально! – уверял Иван. И шутил: – В Москве был объявлен план «Перехват», но результатов он не принес.
– И все-таки, ты приезжай в субботу вечером, – попросила Лида. – Не хочу держать эти деньги у себя. Вдруг обыск…
* * *Девушка долго, ничего не соображая, сидела на диванчике на кухне.
Наконец до сознания начала доходить болтовня ведущего на радио: маленький приемник так и работал с тех пор, как Лида ушла совершать преступление.
Девушка переключила каналы в поисках музыки, наконец, через три рекламных выкрика, нашла «Радио Джаз» с пронзительной мелодией. И стала вспоминать все, что с ней произошло.
Но странное дело: она не могла восстановить в памяти ни одного звука, кроме грохота стройки на улице. Так случается, когда человек в здравом уме и твердой памяти попадает в операционную, но после не может вспомнить: вроде бы там было окно, нет, точно было, но что за ним виднелось? Дерево? Небо? Крыша соседнего здания? В сознании не задержалось ничего, кроме крутящихся перед глазами операционных ламп.
Девушка включила чайник, надорвала пакет c печеньем, но не притронулась к еде, передвинула хлебницу, смахнула со стола невидимые крошки, села, снова встала, стала заваривать пакетик с чаем, плеснула кипятка на руку и разрыдалась.
Когда лицо опухло от слез, в квартиру позвонили.
– Иван! – прошептала Лида и бросилась к дверям.
Глава 10
БУДНИ РОБИН ГУДА
На площадке стоял парень со смутно знакомым лицом.
– Вам кого? – напряженно спросила девушка.
И, прислушиваясь, поглядела через плечо визитера на лестницу: не притаились ли милиционеры с понятыми?
– Я от Чилийца, – ответил пришедший.
Лида наконец-то вспомнила, где видела гостя: в звукозаписывающей студии, в подвале, где работал Иван.
– Здравствуйте, – сказала девушка.
И с удивлением отметила: впервые прозвище Ивана не резануло холодным ножом по сердцу. А ведь еще совсем недавно она сердилась и злилась на всех, кто называл Ивана Чилийцем. Кличка – это неуважительно! Лида была уверена: окружающие должны благоговеть перед талантами, умом и красотой Ивана Гонсалеса.
– С Иваном что-то случилось? – спросила Лида. И уже знала, что услышит в ответ.
– Да нет, все пучком.
– Понятно, – севшим голосом произнесла девушка. – Заходите, а то сквозняк.
Гость вошел и оглядел прихожую и кухню.
– Может, чаю? – истолковала его взгляд девушка.
– Не, спасибо, тороплюсь. Гонсалес попросил деньги забрать.
– Да, конечно, – стараясь говорить бодро, ответила Лида. Повернулась к комоду и как можно более небрежно, словно между делом, спросила: – А где он сейчас?
– В студии сидит, – равнодушно произнес парень.
У Лиды задрожали руки.
– А почему сам не приехал? Ведь сегодня выходной.
– Не знаю, – пожал плечами гость. – Ни в какую не захотел. Типа, мне по пути, а ему специально пришлось бы сюда шкандыбать.
– А вы сейчас куда поедете?
– В подвал.
– Значит, Ивана увидите?
– Ага. Работы – завал. Там и переночую, – неизвестно зачем сообщил гость.
Девушка встала к нему спиной и принялась медленно оплетать болоньевый кошелек шнурком. Наконец, когда пальцы перестали дрожать, повернулась и подала сверток:
