Сара Вульф - Дикий восторг (ЛП)
— Слушай, я тоже любопытная. И некоторое время я уже просто сгораю от любопытства. В больнице Рен говорил мне что-то об озере Галонага. У Эйвери…
— …там семейный коттедж, — заканчивает Кайла. — Да. Последние четыре года я каждое лето бывала там. Он красивый и огромный, а озеро, словно в пяти шагах от двери, и шелковый гамак, и канделябр, который, я думаю, принадлежал Майклу Джексону…
— К черту канделябр Майкла Джексона, мы должны туда съездить. Может не в сам дом. Потому что это будет незаконное проникновение. Поэтому вместо этого мы собираемся слегка повторгаться на территорию вокруг ее дома. Как думаешь, ты сможешь вспомнить дорогу к ее коттеджу?
— Весенне-летняя коллекция «Шанель» 1991 года находит новое определение постмодернистскому феминизму в мире моды?
Пауза.
— Переведи? — произношу я.
Кайла вскидывает руки.
— Это означает да!
— Потрясающе. Суббота, десять утра, у меня. Я веду — ты обеспечиваешь непередаваемую атмосферу и напитки «Гаторейд».
— Суббота? Я иду с мамой в парикмахерскую. Почему не пятница?
— Суд, — бормочу я. Глаза Кайлы расширяются.
— Ох. Точно. Совсем забыла.
— А я нет, — монотонно говорю я.
— Ты… ты хочешь, чтобы я пришла? Я могла бы… я не знаю. Обеспечить моральную поддержку? И «Гаторейд»?
— Да, — хихикаю я. — Мне это нравится. Очень.
Кайла хватает меня под руку и улыбается. Мы идем в приятной тишине между нами, тишине, которая устанавливается между двумя людьми, которые рассказали друг другу все, что сгорали от нетерпения сказать, и только холодный пепел опускается на землю. Тишина спокойная и приятная, она помогает успокоить мои первый-день-возвращения нервы, словно успокоительный бальзам.
А затем Кайла осторожно начинает читать мне лекцию о тонкостях весенне-летней коллекции «Шанель» 1991 года и почему я должна проявить интерес к броским пальто с широкими плечами.
И каким-то образом это еще больше утешает.
Мир меняется, и я вместе с ним.
Но некоторые вещи остаются неизменными.
* * *Когда я возвращаюсь из школы, мамы еще нет дома, поэтому, как только я вхожу, сразу же снимаю штаны и выдыхаю с облегчением. Исчадие ада смотрит на меня своими большими, желтыми глазами.
— Не смотри на меня так. Я знаю, где ты гадишь. И спишь. Иногда это одно и то же место.
Он крадется наверх, чтобы наблевать в мою корзину с грязной одеждой или сделать что-то еще столь же элегантное. Я швыряю ему вдогонку свои джинсы, и они с глухим стуком приземляются на перила, а затем я плюхаюсь на диван и смотрю на конверт, который дал мне Эванс. Красно-белая эмблема Стэнфорда смотрит на меня. От него попахивает надменностью, хотя я до сих пор его не открыла. Я могу почувствовать дрянной запах притворства, который просачивается сквозь трещины в конверте.
Он насмехается надо мной. Так что я встаю и бросаю его в камин.
Холодный камин. Без реального огня. Но, справедливости ради, если я была бы сделана из бумаги, то простое присутствие старого угольного пепла, трущегося о мою белую задницу, заставило бы меня какать чернилами следующие несколько дней.
— Страшно? — спрашиваю я, но конверт остается нахальным. Я полчаса на него пялилась, прежде чем набралась смелости его открыть. Просто смотрела и наблюдала, как череда ужасающе важных жизненных решений проносится перед моими глазами. Мама нуждается во мне больше, чем Стэнфорд. Но это же Стэнфорд! Стэн-долбанный-форд. Стэн-такой-весь-при-деньгах-что-его-фамилия-должна-быть-Форд-как-у-парня-который-изобрел-машину-Форд. Они достают деньги из задницы и они заблаговременно связались со мной. Это отказ. Должен быть. Такое место, как Стэнфорд, никогда не захочет такую обычную, скучную, средне-западную белую девочку, как я. Да, я получаю хорошие оценки, ну и что с этого?! Я не занимаюсь миллионом благотворительной деятельности после школы, как Рен, не состою в Менса[13], как Джек, и не богата, как Эйвери. Буквально нет ничего, что бы выделяло меня среди других.
Но если они приняли меня, только если, тогда Эванс прав. Я ненавижу вкус этих слов на своем языке, но он прав. Стэнфорд изменит меня. Я отправлюсь туда и узнаю так много, что стану чем-то большим. Или меньшим. Или, возможно, я завалю экзамены. Мда, наверное, завалю. Но если нет, то такие места, как Европа и вещи, которые я всегда хотела сделать, например: без труда выучить испанский или погрузиться в женские исследования, или размышлять о загадках микроорганизмов — все это окажется в моих маленьких, грязных ручонках.
Вид счетов, сваленных на столе, ударяет по мне, как тонна свинцовых брусков. Кого я обманываю? Даже если я поступила, мама это не потянет. Мне придется пахать как ишак двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, чтобы заработать на обучение. Я, наверное, буду несчастна. Было бы разумнее остаться дома, здесь, с мамой, найти работу и поступить в местный муниципальный колледж. Это сэкономит наши деньги.
Я хватаю конверт и как сумасшедшая несусь в свою комнату. Плюхаюсь животом на свою кровать и тащу к себе мисс Маффин.
— Окей, ты открывай.
Я управляю ее маленькими лапками, мои руки дрожат, она открывает конверт и достает письмо. Содержимое вываливается на покрывало. И я давлюсь собственной слюной.
Это больше, чем просто письмо. Это огромный пакет документов.
«Не будь такой размазней!» — монотонно повторяет мисс Маффин. — «Но и не действуй сгоряча! Сначала прочти письмо!»
— Уважаемая мисс Блейк. Поздравляем! Мы рады сообщить вам, что вы приняты в Стэндфордский Университет на осенний семестр 2012 годаОБОЖЕМОЙОБОЖЕМОЙОБОЖЕМОЙ.
«Дыши!» — причитает мисс Маффин. — «Не забывай дышать! Это, своего рода, необходимо!»
Мой разум полностью очистился — все мысли о Джеке, и его последняя фраза: «который» (поцелуй, естественно) вылетают в окно. Я временно забываю об озере Галонага и злости Софии. У меня просто микроинсульт, и я сворачиваюсь, как угасающая звезда. Персиковое дерево за моим окном без промедления восхищается происходящим.
— Я поступила! Я поступила в Стэнфорд! — кричу я в потолок. Письмо трясется в моих руках, когда я нетерпеливо проглатываю оставшуюся часть. Там написано что-то о бланке расселения и бланке о финансовой помощи, а в самом низу упоминается стипендия. Стипендия? Я никогда не подавала на стипендию. Эванс…?
А затем мои глаза расширяются при виде суммы, указанной на приложенной бумаге. Тридцать тысяч долларов! На четыре года или пока я не получу степень бакалавра при условии, что мой средний бал будет четыре. Это не много для Стэнфорда, но это существенно снизит стоимость обучения. Я действительно могла бы держаться на плаву, если бы получала еще несколько стипендий и работала. Это выполнимо. Мое сердце быстро сжимается и разжимается. Я могу это сделать. Я могу сделать что-то другое, что-то дикое, невероятное и удивительное…
