Галина Врублевская - Королева придурочная
Весна уже вошла в полную силу. Снег лежал в низинах, а на пригорках зеленела трава. Родион теперь часто приезжал по воскресеньям, и вездесущая молва связывала его приезды с именем Марии. Именно в ее кабинет он заходил в первую очередь. То, что там порой мелькал и халатик Ксении Игоревны, никого ни настораживало. Ее фигура так прочно увязывалась с фигурой главврача, что сотрудникам не приходили в голову иные варианты. Тем более, что все знали: Мария Петровна и Ксения Игоревна приятельствуют.
Вечером, накануне очередного приезда, Родион позвонил Ксении – узнать, будет ли она свободна завтра в такое-то время. Ей часто приходилось задерживаться на работе: конференции, дежурства, санитарные дни в отделении, инструктаж младшего медперсонала. Да и няню надо было заранее предупреждать, что той придется подольше побыть с мальчиком. На этот раз голос Родиона был торжественно загадочен:
– Будешь свободна? Вот и славно. А я готовлю тебе сюрприз!
– Какой сюрприз?
– А это тебе задачка, думай!
Ксения улыбнулась, Родион был мастер на разные выдумки, и угадать заранее, что он учудит в очередной раз, было невозможно. Она готовилась к предстоящему свиданию с особенным настроением. Перебирая шкатулку с украшениями, долго думала, что надеть. Сережки? Кулончик? Перстенек? На глаза попалась массивная серебряная цепочка вульгарного вида. Это был подарок Жарковского. Ксения ухватила пальцами блестящую холодом змейку и вытащила ее на божий свет. Как некстати было это напоминание о принудительной связи! Сердце Ксении заколотилось в предчувствии бунта. Она намотала цепочку на палец и быстро заходила по комнате, набираясь храбрости для решительного объяснения с Жарковским. Давно пора! Она не будет больше откладывать пугающий ее разговор. Вернуть эту цепочку Жарковскому и объявить о разрыве. А там – пусть будет, что будет. Убедившись, что сын заснул, Ксения отправилась на другой конец коридора, в апартаменты главврача. Из-под его двери белела узкая полоска света. Значит, хозяин еще не спал. Ксения постучала и, не дождавшись ответа, решительно толкнула дверь.
– Виктор Эдуардович, – Ксения обратилась по отчеству, будто находилась на служебной конференции, а не дома у человека, с которым несколько месяцев была близка, – я пришла вам сказать, что… Вот. – Она положила цепочку на журнальный столик.
Только тут Ксения заметила, что Жарковский сидит в кресле абсолютно не шевелясь и уставившись взглядом в одну точку. Руки его то ли держались за сердце, то ли просто были сложены над животом.
– Тебе плохо?
Ксения подскочила и деловитым врачебным движением охватила запястье. Пульс был слабый, но ровного наполнения.
– Присядь, Ксюша. Я в порядке, хотя мне, действительно, плохо.
Она присела в кресло напротив. Жарковский слабым голосом продолжал:
– Я справлюсь, я обязательно должен с этим справиться.
– Что случилось, Витя? – ты невозможно бледен.
– Я – бледная поганка. Я убил свою жену.
– Как убил? Что ты такое говоришь?
– Мне только что сообщили, что она скоропостижно умерла от разрыва аорты.
– Как умерла? Ты же на днях навещал ее и говорил, что ее состояние стабильно.
– Да, было стабильно. Но каждый раз она отпускала меня со слезами, умоляла остаться или перевезти ее сюда, в санаторий.
Жарковский еще долго каялся, как он плохо обошелся с женой. По сути, бросил ее, только обеспечил уход, приставив к жене сиделку. Потом стал вспоминать, как дружно они жили когда-то, какой красавицей та была в молодости. Ксения чувствовала себя неуютно. Будто была и ее доля вины в смерти знакомой ей лишь по рассказам женщины. Хотя обе они, и умершая жена, и Ксения, были заложницами в руках всесильного хозяина. Но сейчас хозяин был слаб и беспомощен. И Ксения не посмела добивать его окончательно.
– Ну, я пойду, – сказала она вставая.
– Да, да. Иди, Ксения. Я завтра должен буду уехать в город, организовать похороны. За себя оставляю, как всегда, Марию Петровну Дмитрук. Я справлюсь, дорогая. Я должен справиться.
Ксении показалось, что несчастный старик сейчас разрыдается, и она, незаметно забрав цепочку назад, поспешно ушла от Жарковского.
На следующий день, как и обещал, в санаторий приехал Родион. Мария оставила любовникам ключ от кабинета и удалилась. Но Ксения не захотела в этот солнечный день таиться в темном сумраке кабинета Марии, ее тянуло на свет. Сегодня она могла не опасаться встречи с Жарковским, а быть увиденной другими уже не боялась. Хотя накануне ей не удалось поговорить с Жарковским, она была готова к разрыву с ним. Ксения потащила Родиона на залив, но в противоположную от санатория сторону. Там не было отдыхающих. День был безветренный и ясный. Зайчиками скакали по поверхности воды солнечные лучи. На берегу они натыкались на разбросанные там и сям валуны и отдавали им свое тепло. Родион и Ксения ступали по влажному, впитавшему зиму песку, оставляя легкие отпечатки. Чистая, прохладная вода подстерегала у кромки берега, не решалась выплеснуться им под ноги, но притягивала к себе взор. Несколько раз влюбленные останавливались и смотрели на воду: мелкие камешки на пологом дне виднелись четко, как под микроскопом. Не сговариваясь, Ксения и Родион поворачивались друг к другу, целовались и брели дальше – вокруг не было видно ни души.
Родион не спешил со своим сюрпризом. Дразня Ксению, разжигая ее любопытство, он распространялся о дымке над заливом, о яркости солнца, о происхождении камней, разбросанных на побережье. Один из них, красновато-серый валун размером с копну сена, был особенно красив:
– Этот точно с ледникового периода здесь стоит, – заметил, останавливаясь перед камнем, Родион. – Ишь, какая громадина.
– А я не люблю камни, они холодные.
– Вовсе нет. Потрогай, – Родион взял руку Ксении и приложил ее к нагретому боку валуна, а потом к своей щеке. – Никакой разницы!
Пальцы Ксении укололись о жесткую щетину:
– Тебе не жарко? Отчего ты не побреешься? – задала Ксения давно интересующий ее вопрос. – Боишься сходство с Николаем II потерять?
– Меня все уже достали этим сходством. Но бороду я отрастил по другой причине: с детства аллергиком был, а когда возмужал и начал бриться, пошли мучения: от каждого прикосновения бритвы – раздражение. С бородой меньше проблем. Она что, тебе не нравится?
– Мне все в тебе нравится. Просто я не люблю, когда мужчины чрезмерно озабочены своей внешностью. Вот и спросила. А где же твой сюрприз? – Ксения переменила тему. Нетерпеливые огоньки зажглись в ее глазах.
С другой стороны камня, сидя на чурбаке, подставляла первому весеннему солнцу свои обнаженные, кривые ноги Алина. Услышав знакомые голоса, она хотела вскочить и поздороваться, но следующие слова Родиона заставили ее затаиться.
