Татьяна Булатова - Три женщины одного мужчины
– А мне иногда кажется, что так оно и есть.
– Ты ошибаешься, – поморщился отец. – Твоя мама – несчастная женщина. И в этом моя вина, – загадочно произнес он и потупился.
– Какая вина? – насторожилась Женечка.
– Не-пре-о-до-ли-мая, – по слогам произнес Николай Робертович и переменил тему.
Чувство непреодолимой вины перед женой заставляло Швейцера совершать много такого, о чем он впоследствии мучительно сожалел. Но, видит бог, он старался. А то, что порой от него ускользало понимание меры, тоже не его вина. Азартный человек, с кем не бывает. Стоило ему хоть немного выпить, и все – пиши пропало, понеслась душа не понятно в какие выси.
Зная за собой эту черту, Николай Робертович никогда не выпивал на работе, тем более профессия обязывала. Больше всего на свете главный бухгалтер Николай Швейцер боялся недостачи, поэтому подозрительно пересматривал все отчеты, прежде чем скрепить их своей подписью. Николаю Робертовичу часто снилась тюремная камера и белые лабораторные крысы, поэтому он трясся за каждую копейку и периодически вкладывал свои личные деньги, увидев, что в подсчетах есть какие-то несоответствия.
– Чего ты боишься?! – ворчала Тамара Прокофьевна и, как коллега по бухгалтерскому цеху, садилась перепроверять сделанную мужем работу. – Все правильно! – возвращала она ему отчет и крутила пальцем у виска. А окрыленный Николай Робертович отправлялся в туалет подумать. Там он, приподнявшись на цыпочки, доставал из туалетного бачка спасительную чекушку и делал пару глотков, после чего смывал воду в унитазе.
– Опять ты пил! – быстро вычисляла его супруга, тщательно принюхиваясь.
– Для успокоения, исключительно для успокоения, Томочка, – юлил Швейцер и торопился уйти из дома с зажатыми под мышкой шахматами.
– Пропади ты пропадом, – шипела ему вдогонку жена. – Все равно ничего не можешь. Сколько лет… без мужчины…
Сначала Николай Робертович старался исправиться и даже ходил на консультацию к знакомому урологу, но тот, посмотрев на товарища с сочувствием, лишил его всяческой надежды:
– Эректильная дисфункция, мой друг.
– Это что? – печально поинтересовался Швейцер, застегивая брюки.
– Импотенция, если угодно…
– Это лечится?
– По-разному, – ушел от ответа доктор. – Практика показывает, что в большинстве случаев эта дисфункция носит характер не органический, а психогенный. Поэтому специалисты утверждают: «Лечить нужно голову». Вот скажи мне, Николай, ты испытываешь влечение к молоденьким девушкам?
Николай Робертович Швейцер отрицательно покачал головой.
– И как давно?
– Точно не помню, но мне кажется последние полгода.
– А что происходит в эти последние полгода в твоей постели?
– Ничего, – развел руками Николай Робертович. – Тамара говорит…
– Что может сказать Тамара, я примерно представляю, – оборвал его доктор. – А что чувствуешь ты?
– Понимаешь ли, – замялся Швейцер: разговор о столь тонких материях был для него мучителен. – Я как раз ничего не чувствую. Я словно проваливаюсь в какую-то пустоту у нее там, внутри.
– Надо поменять позу, – посоветовал доктор.
– Тамара не хочет. Говорит, что «на зеркало неча пенять, коли рожа крива», – с горечью процитировал Николай Робертович и вспомнил все обидные замечания жены в свой адрес.
– А что она имела в виду? – уточнил доктор.
– Мне неловко об этом говорить, – замялся Швейцер.
– Не вижу в этом ничего постыдного, – как мог, успокоил его врач, – в этом смысле мы все люди, и ничто человеческое нам не чуждо…
Николай Робертович собрался с силами и выдавил:
– Моя жена уверена, что причина – во мне: и размер не тот, и упругость не та. Спасибо, ни с кем не сравнивает. Хотя, может, и сравнивает, просто хватает ума не произносить это вслух. Тамара уверена, что мы не подходим друг другу. Она все время пугает меня тем, что ни одна женщина добровольно не ляжет в кровать с таким ничтожеством, как я.
– А ты пробовал? – Доктор исподлобья взглянул на пациента.
– Пробовал, – вздохнул Швейцер.
– И что? Снова вхолостую?
Николай Робертович молча кивнул головой.
– А женщина, с которой ты это пробовал, тебе нравилась?
– Да не особо… Так, по случаю…
– Знаешь что, дорогой Николай, «по случаю» ты можешь ложиться в кровать исключительно с Тамарой Прокофьевной, а с другими женщинами необходимо ложиться по любви.
– Рекомендуешь? – горько усмехнулся Швейцер.
– Причем настоятельно. Поезжай-ка ты, милый человек, на курорт. Давно не был на курорте?
– Давно.
– Вот и плохо. Только на курорте над тобой перестанет витать призрак строгой Тамары Прокофьевны, а женщины будут приглашать тебя в номер, не зная, чей ты муж.
– Но это неловко, – засмущался Николай Робертович.
– Неужели? – лукаво изумился доктор и похлопал старого товарища по плечу. – Коля, поверь мне, импотенция у мужчин не там, где они думают, импотенция – в голове. Приобщись к народной мудрости, а не к пилюлям провизора, которые я могу, разумеется, выписать тебе в избытке. «Седина в бороду, бес в ребро» – помнишь?
Николай Робертович снова кивнул.
– Тогда нужно пробовать. И обязательно чтобы женщина нравилась…
– Но у меня дочь, – попытался избежать соблазна Швейцер.
– И что? Дочь – это не венерическое заболевание, которое боятся передать партнеру. Рано или поздно твоя дочь выйдет замуж и станет приезжать в Долинск только по праздникам. И поверь, куда больше ее будет интересовать собственная семья, а не половая жизнь родителей.
Тогда Николай Робертович вышел из районной поликлиники окрыленный: мир искрился перед ним всеми цветами радуги, даже Тамара Прокофьевна казалась менее строгой и язвительной, чем обычно.
– Томочка, – взмолился он к вечеру. – Мне кажется, что нужно взять отпуск.
– Кому? – потребовала прояснить ситуацию жена. – Мне?
– Почему тебе? – растерялся Николай Робертович, рассчитывавший на другой ответ. – Мне.
– Тебе? – изумилась Тамара Прокофьевна и тут же заподозрила какой-то тайный умысел в словах мужа. – Зачем?
– Я сегодня был у доктора, – объяснил Швейцер. – У меня плохая кардиограмма. Доктор рекомендует Кисловодск. Говорит, лучше предупредить, чем допустить. Что ты думаешь?
– Мне все равно, – неожиданно легко отпустила супруга на отдых Тамара Прокофьевна.
– Так я еду?
– Как хочешь, – пожала плечами жена и сама выхлопотала супругу дефицитную путевку по линии Облздравотдела.
Из санатория Николай Робертович вернулся счастливый, постройневший и гладко выбритый. Совет знакомого уролога пришелся как нельзя кстати: главный бухгалтер ГЭС влюбился. Пассия его была из простых: сестра, отпускавшая нарзанные ванны. Внешне она чем-то напоминала ему собственную дочь: такая же пышнотелая, невысокого роста, веселая и жизнерадостная, как солнечный зайчик. Даже имя у нее было ласковое – Алеся.
