Сделка с врагом. Ответ на измену (СИ) - Беж Рина

— Не спеши.

Моя наивность, что вот теперь-то уж меня отпустят домой, разбивается о сухую реальность.

Арбатов вместе со мной и еще двумя бравыми ребятками поднимается на лифте.

Забирает из моих рук ключи от квартиры, отпирает дверь и пропускает в помещение... охрану. Сам заходит следом, а меня придерживает рукой в коридоре.

— Подожди немного.

Застываю, прислушиваюсь и не спорю.

Во-первых, бесполезно, во-вторых, не похож Арбатов на перестраховщика и явно понимает, что делает.

— Чисто.

— Чисто.

Звучат бесстрастные басовитые голоса, и только после этого меня пропускают внутрь.

— Сергей, — кивает Сатана на одного из парней, — будет с тобой постоянно. Твой телефон у него есть. Свой он сейчас скинет. Пожалуйста, ставь его в известность, куда и когда будешь выходить из дома. Если ему что-то не понравится во дворе, он тебя тоже предупредит. Меня в том числе.

— Подожди, ты предполагаешь, что Рома попробует.

— Не исключаю.

Шумно выдыхаю и упираюсь взглядом в стену. Говорить, кто из нас двоих с Русланом Германовичем более ответственно подошел к сделке и просчитал последствия на несколько шагов вперед, глупо. Чувствую себя новорожденным котенком, решившим переплыть океан.

— Да, хорошо, поняла, — соглашаюсь без промедлений и следом обращаюсь к своему телохранителю. — Мне нужны будут продукты. Магазин в этом же доме.

Пойду через полчаса. Всё остальное время проведу в квартире.

Молчаливый охранник кивает, что информацию услышал, и выходит за дверь вместе со вторым.

Арбатов задерживается. Прожигает меня графитовыми лазерами и слегка кривит губы в ухмылке.

— Завтра в семь будь готова. Идем на выставку Гаревича. Уверен, там будет аншлаг.

— С чего бы?

Моё удивление обосновано. Выставка длится неделю. Я про нее слышала. Так вот каждый ходит в тот день, когда ему удобнее.

Откуда аншлаг?

— Потому что завтра официальное открытие, но кроме того я шепнул Семеновичу, что мы непременно будем вдвоем.

Смотрю в посерьезневшее лицо мужчины и отчетливо понимаю, что мне нужно зайти не только в продуктовый магазин, но и в аптеку. За успокоительными.

Это Сатана непробиваемый, а я что-то уже заранее нервничаю.

— Платье на выход тебе привезут, — добавляет Руслан Германович и, не прощаясь, покидает квартиру.

23.

— Здравствуй, Рома.

Только выпив две чашки кофе подряд, осмеливаюсь принять входящий вызов от мужа.

Раньше бы за такую его настойчивость ко мне пробиться обязательно призналась, как сильно его люблю. Теперь же не знаю, как с чувством выдержать разговор и не бросить раньше времени трубку.

— Арина, — выдыхает Зотов, будто и сам удивляется, что сумел до меня дозвониться.

Сиплый голос, еще недавно родной и желанный, вызывает неприятные ассоциации, бьет по нервам и сдирает только-только зажившую корочку с раны предательства.

Отчетливо понимаю, что так теперь будет всегда. Что бы ни говорил этот мужчина, как бы не убеждал и не запугивал, прошлого он не сотрет.

Но несмотря на это, в себя верю. Верю в то, что со временем обязательно его прощу, отпущу ситуацию, переболею и перешагну. Не стану копить внутри горечь и ненависть. Не зациклюсь. Не почернею. Выдохну, встряхнусь и пойду жить и развиваться дальше.

Я сильная.

Да, пока сложно. Очень сложно. И это естественно. Но я выдюжу, характер у меня есть. Пусть и не видный всем и сразу.

Удобная жена?

Вполне возможно, именно так я и смотрелась со стороны.

Но кто сказал, что любящий человек не может идти на компромиссы подстраиваться и делать жизнь того, кого любит, легче, спокойней? Вот я и делала.

Для Романа. Всё, что могла. А мою гибкость и чувства уж он ли или только его друг Измайлов приняли за слабость.

Ошиблись. И я это докажу. Зотову. В память о нашем прошлом. Измайлову не стану.

Зачем? Он для меня — никто.

— Не думала, что ты так рвался меня услышать, чтобы просто помолчать.

Фраза звучит колко. Именно на это и рассчитываю. Не нужны мне с его стороны нежности и заверения: «Всё будет хорошо».

Я и сама знаю, что будет. Когда от него освобожусь.

— Нет я звоню, чтобы задать тебе пару вопросов.

Закусывается Роман:

— Задавай. Постараюсь ответить.

Пробирает горечью. Как же давно мы с мужем по-человечески по телефону не общались? Лишь короткое, по делу: привет — привет; на ужин ждать — да/нет; ты как? — я занят; люблю тебя — целую, всё спешу.

Эх, какой же громкий был «звоночек» даже в таких мелочах, а я просмотрела. Глупо проморгала момент, потому что находить любимым людям оправдание очень легко: занят, важный разговор, деловая встреча.

А по факту — всего лишь ненасытная любовница.

Поддергиваю у коленей брючины спортивных штанишек, купленных Арбатовым, и забираюсь с ногами на подоконник, чтобы при тяжелом разговоре скрашивать настроение прекрасным видом на Фонтанку и шоколадкой, которую купила в магазине.

— Ты в курсе, что охрана тебя утром потеряла?

НУ вот, узнаю мужа. Сразу по делу, сразу наезды.

— Да, видела. У них, кажется, колесо спустило.

— Почему не подождала?

Усмехаюсь.

— А зачем? Они мне не нужны.

— Арина!

— Рома, ты реально считаешь, что сейчас начнешь орать и стращать меня, а я развешу уши и буду сидеть, слушать и бояться? Нет. Не буду, — предупреждаю заранее. — Рыкнешь и я повешу трубку. А станешь упорствовать, внесу твой номер в черный список.

Скрипа зубов не слышу, но дышит он глубоко и шумно. Прикрываю глаза и отправляю в рот сладкий кусочек. Молочный шоколад тает на языке и поднимает настроение, делясь гормонами радости, которые входят в его состав. Нейтрализует горечь от общения с предателем.

— Зачем ты подала заявление на развод?

Хмыкаю.

— Чтобы развестись.

«П» — это логика. Неужели непонятно?

— Тебе весело?

— А почему бы мне не порадоваться? Всё что могла, Ром, я уже выплакала. В ту ночь, когда ты без моего согласия меня.

— Ты моя жена, — повышает голос.

Ну да, ну да, это мы уже проходили. Раз жена, значит должна... и дальше список мелким шрифтом на пять листов.

— Вот тебе и причина, Ро-ма, — говорю серьезно, — Я больше не желаю ей быть. Мне неприятно быть твоей женой. Мне противно быть твоей женой. Я отказываюсь БЫТЬ тебе ДОЛЖНА!

— Арина, — протяжно выдыхает.

В голосе появляются какие-то странные нотки. Не то сожаление, не то боль, не то грусть.

Нет. Нет. Нет.

Случившегося уже ничто не изменит. Ни осознание вины, ни попытки уговорить. Я никогда не прощу предательства.

— Не поверишь, Зотов, но сегодня я впервые чувствую себя спокойно, а не подвешено. Я дышу, а не задыхаюсь, — делюсь наболевшим. — А всё потому что знаю, ты больше меня не остановишь. Не отыграешь заявление назад. Не запрешь в четырех стенах.

Господи, до чего же мы дошли?

А ведь в начале совместной жизни всё было хорошо. Действительно хорошо. И это не вымысел, не мое желание приукрасить действительность. Такое не сыграешь.

Мы были счастливы. Мы проводили вместе вечера и выходные. Я рассказывала ему всё-всё-всё, делилась страхами, сомнениями, радостями. И знала: он услышит, обнимет и поддержит, похвалит и порадуется вместе со мной.

Куда всё это ушло?

— Я не дам тебе развода.

Ну вот опять.

— Да почему, черт тебя дери, Рома?! У нас нет детей, я не претендую на твоё имущество. Я просто у-хо-жу!

— А я не хочу, чтобы ты уходила, Арина. Ты мне нужна!

— Бред!

Самое ужасное, что он меня не слышит. Вбил в голову какую-то ерунду и прет, как танк.

А я так не могу. Очень хочется достучаться. Прекратить его навязчивое преследование. И просто расстаться.

Нет. Не друзьями. Этому не бывать. Но хотя бы не врагами.

— Рома, у тебя есть вариант лучше меня. Любимая беременная Измайлова. И не пытайся больше говорить, что она смертельно больна. Я видела оригиналы ее лжеболезни. Обычная анемия. Родит и будете жить дружной семьей.