Я буду рядом (СИ) - Ма Татьяна

Его команда собирала информацию на тех людей, что побывали в доме накануне и в день происшествия с жабой. Мурад руку мог дать на отсечение: ничего они не найдут. Сразу по прилете в Брюссель телохранителю позвонил Чербицкий и сказал, что незадолго до отъезда в аэропорт обнаружил у себя на столе анонимное послание с требованием не начинать новые бизнес-проекты и вообще выйти на пенсию. Мурад злился. Мало того что Чербицкий забыл упомянуть о письме, сославшись на суету из-за отъезда, так он еще это послание сжег, разозлившись.

– Идиотизм, – ругался Мурад, повесив трубку. Ладно Настя не понимала опасности нависшей над ней угрозы, но Чербицкий? Уж кто-кто, а он точно знал, насколько опасны могут быть конкуренты. Когда-то и сам Чербицкий не гнушался припугнуть того, кто переходил ему дорогу. В девяностые все эти горе-бизнесмены крутились как могли, это сейчас Чербицкий вроде как стал чистеньким.

Настя со скучающим видом ходила из комнаты в комнату, и когда увидела, что Мурад закончил телефонный разговор, спросила, обмахивая себя китайским веером:

– Может, съездим на пляж? Жара-то какая.

– Тебе бассейна мало? – ответил Мурад более резко, чем хотел, и тут же заметил, как в синеве Настиных глаз яркой вспышкой блеснула непокорность.

Правда, она ни слова не сказала и ушла к себе, а через пять минут, облаченная в один из этих крошечных купальников, которых у нее, кажется, была добрая сотня, уже вовсю ныряла в бассейне. Мурад старался не пялиться на Настю, но у него это плохо получалось. Девчонка будто была создана для того, чтобы испытывать его на прочность, притягивать, сводить с ума. Блестящая от влаги слегка загорелая кожа призывно просила коснуться ее. А Настя? Она вела себя так, будто не понимала, какой эффект на него производит. Все ее движения были естественны – ни капли театральной наигранности, как у ее подружки, что прижималась к Мураду в тот вечер на яхте. Как ее зовут? Кажется, Анфиса. В самую первую встречу именно Анфиса понравилась Мураду больше: она не была глянцевой Барби, казалась простой, настоящей. Однако на вечеринке хорошее мнение о девушке испарилось. Мурад терпеть не мог женщин, которые могли вот так беззастенчиво предлагать себя мужчине. Где их женская загадка? Где их скромность?

Мурад выскользнул из неприятного воспоминания и благодарно кивнул Татьяне Сергеевне, поставившей перед ним высокий бокал с тоником, который до середины был заполнен кубиками льда. То что нужно в такую жару. Пришедшая было осенняя прохлада снова улетучилась, уступив место летнему зною. Мурад бросил взгляд на Настю. Она только что выбралась из бассейна и теперь втирала в кожу крем против загара. Эта девочка не хотела выглядеть как пережаренный цыпленок, понял Мурад. Он увидел, как Настя пыталась дотянуться до собственных лопаток, но это у нее не получалось.

– Поможешь? – крикнула она ему.

Мурад собирался отказать, но сам не понял, как уже в следующую секунду оказался возле Насти и выдавил на пальцы немного крема, который издавал сладкий аромат, смешанный с запахом моря и прогретого на солнце песка. И вот рука мужчины уже легонько скользила по шелковистой коже шеи и спины. Собственное тело мгновенно отреагировало на столь тесную близость. Мурад смутился и слишком резко вскочил, быстрым шагом удалившись на веранду. Он не стал оборачиваться на Настю, чтобы не поймать на себе ее лукавый взгляд. Она ведь наверняка знала, что с ним происходит. Гурия! «Господи, зачем ты послал ее на мою погибель», – в очередной раз подумал Мурад, осушая лимонад с подтаявшим льдом. Только когда допил все, Мурад сел в плетеное кресло и искоса взглянул на Настю, но та, натянув на нос солнечные очки, уткнулась в книгу, делая вид, что телохранителя здесь и вовсе нет.

В таком темпе прошли следующие четыре дня. Правда, Настя больше не просила намазать ей спину кремом, чему Мурад бесконечно радовался. Он боялся, что, обратись она к нему с такой просьбой, он обязательно поддался бы. Ему все сложнее становилось противиться ее притяжению.

Он видел, как его подопечная изнывала от безделья: Настя не привыкла так долго безвыездно сидеть дома. Ей было скучно, и было понятно, что совсем скоро затишью придет конец.

Мурад не ошибся. В пятницу Насте позвонила сначала одна разлюбезная подружка, потом вторая, а затем они устроили целую видеоконференцию, проболтав два часа кряду. Мурад не вслушивался, но основной посыл Настиных подруг понял. Через пару минут после окончания разговора с Жанной и Анфисой Настя подтвердила догадки Мурада:

– Завтра вечером я собираюсь в ресторан с девочками.

Брови девушки хмурились, а глаза смотрели упрямо. Она собиралась отстаивать свое решение, если Мурад надумает запретить.

– Хорошо, – сказал он, поколебавшись. – Где будет ужин?

– В «Дубровском». А какая разница?

– Мне нужно знать.

Настя хмыкнула, пожала плечами и убежала наверх. Мурад собирался заранее послать в ресторан кое-кого из своих ребят, потому что каждый выезд Насти из дома теперь грозил далеко не эфемерной опасностью. Целый месяц после взрыва в Настином автомобиле бензобака не происходило ровным счетом ничего. А тут вдруг и убитая жаба с приколотой к брюху фотографией Насти, и анонимное письмо с угрозами в адрес Чербицкого. Видимо, заказчик, кем бы он ни был, перешел к активной стадии. Может, его поджимали сроки и ему было необходимо выбить Чербицкого из обоймы как можно скорее? Мурад знал, что теперь стоило продумывать каждый шаг.

***

Вечером следующего дня, когда внедорожник Мурада подъезжал к расцвеченному неоновыми огнями мосту, у Насти зазвонил телефон. Тут же послышался щебет, и Мурад догадался, что звонила Жанна. Выслушав подругу и отключив мобильник, Настя сказала:

– Не едем в «Дубровский», едем в ресторан «Монпарнас».

– Как так? – нахмурился Мурад.

– Жаннет говорит, что в «Дубровском» не было свободных столиков, когда она звонила им вчера.

– А нас она не могла предупредить заранее? – не сдержав раздражения, сорвался Мурад.

– Вот – предупредила только что.

– Настя!

– Что? – И тут же этот огонь неповиновения в глазах.

– Ничего, – прошипел сквозь сжатые зубы Мурад и достал мобильник.

Он набрал номер своего человека, которого уже отрядил в «Дубровский»:

– Саня, поезжай в «Монпарнас». Нет, ужин не в «Дубровском», а в «Монпарнасе». Мы будем там самое позднее через десять минут.

Он отключил телефон и боковым зрением уловил Настин недоуменный взгляд.

– Меня что, теперь не только ты охраняешь?

– Ситуация изменилась не в лучшую сторону, Настя, – объяснил Мурад, стараясь вернуть ускользнувшее хладнокровие. – Нам нужно быть предельно осторожными. – И, бросив на нее чуть ли не умоляющий взгляд, добавил: – Лучше бы нам домой вернуться.

– Вот еще! Я тухла дома неделю. Дай хоть один вечер провести спокойно!

«Спокойно»! Настино «спокойно» – головная боль Мурада.

– Мне кажется, ты зря так… всполошился, – сказала Настя. – Подумаешь – какой-то дурак подсунул мертвую лягушку. Просто кто-то с головой не дружит.

Мурад еле сдержался, чтобы не сказать Насте пару язвительных слов. Она и правда так глупа, что не понимает нависшей над ней опасности? Или это защитная реакция? Ее способ отгородиться от страха?

Они подъехали к «Монпарнасу». Стоянка перед популярным рестораном была забита автомобилями. Мураду пришлось оставить внедорожник во дворе близлежащих домов, с трудом отыскав свободный пятачок между глухой стеной здания и кустарниками, отгораживавшими двор от соседнего.

В ресторане почти все столики были заняты. Подруга Насти забронировала один из тех, что находились на втором этаже, на широкой площадке под открытым небом. Бегло осмотрев обстановку, Мурад поморщился. С одной стороны ресторана простирался парк, который шумел громкой музыкой и сиял огнями освещения. Это было излюбленное место отдыхающих – парк тянулся до самого пляжа. С другой стороны «Монпарнаса» возвышался жилой комплекс, во дворе которого Мурад и припарковал машину. Самое худшее, что могла сделать Жанна, – это забронировать столик, располагавшийся на той части площадки, что смотрела на высотные дома напротив. Они нависали над небольшим рестораном глазницами горящих окон. Наверняка оттуда видно не только посетителей «Монпарнаса», но и можно разглядеть, что у них на тарелках. Мурад лишь молился, чтобы в одном из этих окон не прятался киллер, вооруженный винтовкой.