Анхела Валвей - Охота на последнего дикого мужчину
– Кармина, открой…
– Идите все к черту, – быстро отвечает она. Я прошу ее простить бабушку, потому что та не понимает, что говорит. Я ей объясняю, что, вероятно, у бабули немного съехала крыша, и прибавляю несколько анекдотов, которые приходят мне на ум и наводят на мысли о старческом маразме.
– Я покончу с собой, – просто сообщает мне сестра.
– И это обязательно делать именно сейчас? – спрашиваю я ее недовольным тоном: все женские особи в этом доме, включая собаку, которая начинает лизать мне щиколотку, решили меня достать, чтобы я опоздала на работу. – Обязательно сейчас? Когда все завтракают? Увидишь, что скажет на это мама!
Я слышу за дверью сдавленный смех. У меня появляется желание уйти, но я остаюсь. Я считаю себя доброй, хотя иногда просто нет выбора. Я возмущенно вздыхаю и снова начинаю требовать, чтобы мне открыли дверь. Если не буду завтракать, я еще успею вовремя попасть на работу.
Кармина отодвигает задвижку, и я с большой осторожностью вхожу в ванную. Я специально проснулась пораньше, но все равно опаздываю из-за приступов истерии у членов семьи. Разумнее было бы встать как обычно, убежать из дома и купить что-нибудь на завтрак в булочной на углу.
– Закрой дверь, ладно?
Я подчиняюсь и сажусь на крышку биде. Сестра сидит на краю ванны. Я смотрю на нее с грустью, как будто ванна совсем не ванна, а целый море-океан, который через секунду ее поглотит, положив таким образом конец ее горестям, какими бы они ни были.
– Что с тобой происходит, милая? – спрашиваю я ее, стараясь придать голосу ласковую интонацию.
– Знаешь, Кандела, для меня жизнь не имеет смысла.
– Не говори глупости, как может жизнь не иметь для тебя смысла, если ты хороший человек? Кто разрубает огромные коровьи туши и делает из них филе, чтобы у людей было достаточно протеинов и человеческий род не вымер? – льщу я ей с ласковой улыбкой, но она по-прежнему не поднимает глаз. – О ком я говорю? О тебе, малышка!
Кармина, рост которой сто восемьдесят пять сантиметров, похожа на что угодно, но только не на малышку, но это создание обожает, когда ее называют так. Она скромно улыбается, но потом снова хмурится.
– Мне не нравится работать в мясном отделе.
– А где бы тебе хотелось работать, малышка? – спрашиваю я ее с искренним любопытством, потому что Кармина работает в этом магазине с шестнадцати лет; сейчас ей двадцать семь, и одного месяца не хватает до двадцати восьми. Похоже, немного поздно менять профессию.
– Мне?
– Да, чем бы тебе хотелось заняться, малышка?
– Мне нравится психология.
Я подхожу и нежно ее обнимаю. Так я вела бы себя с сыном семнадцати лет, если бы он мне сообщил, что решил учиться на инженера-астронавта.
– Не волнуйся, малышка. Пойдешь на муниципальные курсы или в академию, а потом посмотришь, что получится. Может, попросишь тетю Мари, чтобы она уступила тебе какое-нибудь помещение, и откроешь кабинет. А потом будешь понемногу выплачивать долг.
– Нет, это не проблема. Вообще-то работа меня вполне устраивает.
– Тогда в чем дело?
– Дело в Хулиане, парне, с которым я встречаюсь. Понимаешь?
Я пытаюсь понять, хотя озабочена тем, что помяла свой костюм; я надеваю его, потому что мне нравится производить впечатление на служащих банка, когда я навещаю свой секретный ящик. Сегодня я уже не успею полюбоваться своим сокровищем.
– А что с ним такое?
– Дело в том, что он бисексуал.
Я снова вздыхаю и вытаскиваю комок туши из глаза, чрезмерно накрашенного, несмотря на раннее утро. Жизнь продолжает преподносить сюрпризы, говорю я себе, непонятно почему чувствуя удовлетворение.
– Ты же знаешь, Кандела, я считала, что любовь в моей жизни будет похожа на цветной плакат с надписью большими буквами «Тот, кто необходим».
– Да. Да… Ты мне об этом уже говорила.
– Я была так довольна, что он у меня был. А он оказался бисексуалом.
– Ничего… – Я ищу слова, чтобы ее утешить, но ничего связного не получается, тем более, что больше всего меня сейчас заботит опоздание на работу. – Это вполне нормально. Об этом давно говорят, даже сам Фрейд. Хотя он и написал кучу глупостей, но есть и что-то дельное. Если хорошенько подумать, быть бисексуалом вполне логично. Ян-инь, самец-самка… Пол – не более чем свойство, а любое свойство редко проявляется в чистом виде, если не брать в качестве примера Виктора и кое-кого еще. Вся вселенная – это смешение; ничто не может быть только ян или только инь. Ничто не совершенно, чисто и аутентично… «Кроме моих бриллиантов», – с воодушевлением думаю я.
– Все дерьмо. Я его застала в магазине, когда он занимался этим с почтальоном, – рыдает она с преувеличенно трагическим видом. – Ян и инь меня не интересуют. Просто он наполовину голубой.
– Только наполовину. Именно об этом я тебе и толкую.
– Меня не привлекают мужчины, склонные к гомосексуализму, – настаивает Кармина. – Но мне нравятся чувственные.
Я убеждаю ее вернуться на кухню и позавтракать и обещаю все обсудить в другой раз. Чурро уже остыли, молоко тоже приходится подогреть. Я ее уверяю, что она очень скоро встретит другого парня и моментально забудет о каком-то Хулиане.
– Это будет не так легко. Я вижу его на работе каждый день.
– Просто не смотри на него, – советую я ей, потом целую и убегаю на работу.
Глава 18
– Моя проблема в том, что кажется, будто я на десять лет моложе и в десять раз глупее, чем на самом деле, – говорит мне Колифлор, пуская в потолок столб дыма и зажмуривая глаза. Она оттопырила наманикюренный палец, как будто пьет чай с королевой, а не курит в забегаловке. Я не думаю, что сказанное действительно ее главная проблема, но зачем мне развеивать ее заблуждения и расстраивать человека? Жизнь и так довольно сурова. – И еще мне лучше много не пить. В любом случае, в меня вмещается только одна пинта, понятно?
Я бросаю взгляд на ее талию, стараясь охватить взглядом, но если говорить начистоту, это оказывается для меня невыполнимой задачей.
– Не знаю, сколько в тебя вмещается. Но это неважно, – сообщаю я с усталым видом.
Я делаю глоток ледяного сока и осматриваю интерьер бара в бразильском стиле. Светильники с абажурами в виде соломенных шляп. Много плетеных вещей. Стены выкрашены в красный цвет. Несколько чернокожих посетителей расположились на стульях, выполненных из пальмовых волокон и кожи, и целуют своих подружек.
Я спрашиваю себя, являются ли мои нынешние ощущения признаком невроза навязчивых состояний. Но я уверена, что здесь больше подозрительных типов, чем в самом злачном месте. Похоже, что хотя мы находимся всего в пятидесяти метрах от казарм национальной гвардии, распространителей наркотиков это ничуть не смущает, и их бизнес процветает.
