Барбара Брэдфорд - Волевой поступок
Тео был очень похож на свою мать. Он, без сомнения, унаследовал от Ирэн Белл быстрый ум и любознательность. И если иногда он нервировал взрослых своей прямолинейностью, то в остальном он был хорошим ребенком и очень послушным. За весь год пребывания Одры у Беллов он ни разу не доставил ей неприятностей.
Громкий бой часов, раздавшийся из спальни, напомнил Одре о времени – пробило десять. У Тео болело горло, и, хотя ему было лучше, сегодня она вела его на осмотр к врачу.
Она поспешно прошла в другую комнату, взглянула на себя в зеркало, пригладила рукой волосы, подстриженные летом, затем подошла к стоявшему в углу шкафу. Она достала теплое зимнее пальто и шляпу, а также толстый шерстяной шарф с перчатками в связи с «арктической» погодой, которая, по предсказанию садовника и впрямь пришла в эти края.
9
Его звали Винсент Краудер, и он был своего рода мятежником. Он родился в 1903 году, за пять минут до полуночи, в двенадцатый день июня, во время такой страшной грозы, какой новый век еще не видел. Крепкий, здоровый, девятифунтовый младенец явился в этот мир, громко крича и размахивая кулачками, с красным, искаженным от крика лицом и так бурно проявлял свой темперамент, что доктор сказал акушерке, что поведение новорожденного сравнимо только со свирепостью разыгравшейся стихии.
Впоследствии мать называла его Буревестником. И она меньше других была удивлена, когда ее непокорное дитя превратилось в непокорного мужчину, бывшего к тому же «белой вороной» и всегда выделявшегося из толпы.
В каком-то смысле он был рожден, чтобы всюду находиться в центре внимания и притягивать других силой своего характера, необыкновенной внешностью и обаянием, которым природа наделила его в избытке. Кроме того, на пользу ему шло и еще одно качество, называемое его отцом «хорошо подвешенным языком».
Винсент, первенец Элизы и Альфреда Краудеров (всего детей у них было восемь), будучи ребенком, отличался почти девической миловидностью, но с годами она превратилась в настоящую мужскую красоту. По поводу присутствия в нем сильного мужского начала ни у кого и никогда не возникало сомнений. Оно просто бросалось в глаза. Поэтому женщины, млея, буквально падали к его ногам уже с тех пор, как ему исполнилось шестнадцать лет. Он был сведущ во всем, что касалось отношений с ними, и в совершенстве постиг правила любовных игр в совсем еще юном возрасте. Теперь ему было двадцать четыре года.
Он был необыкновенно хорош собой. Особенно сильное впечатление производила яркость его внешности. Блестящие черные волосы и черные брови резко контрастировали со светлой кожей щек, чуть розоватого, подобно цветку персика, оттенка. У него были холодноватые зеленые глаза – цвета светлого турмалина, опушенные густыми черными ресницами. Его глаза и кожа были предметом зависти его сестер, как, впрочем, и многих других женщин.
Столь впечатляющему колеру и красивому профилю как нельзя лучше соответствовала безупречная атлетическая фигура – рост около ста восьмидесяти – с хорошо развитой мускулатурой, крепкой, подтянутой, без единой капли жира.
Всегда безукоризненно аккуратный, Винсент считал себя кем-то вроде денди, любил хорошую одежду и носил ее со вкусом и изяществом. Он выглядел полным франтом, куда бы ни шел, особенно на танцевальной площадке, где его непринужденность и притягательная внешность особенно бросались в глаза.
Он был любимцем матери. Его братья и сестры знали об этом и не ревновали. Более того, они разделяли это восторженное отношение. Братья восхищались им, сестры – боготворили.
Только отец относился к нему, как к самому обычному человеку.
Альфред Краудер любил своего первенца, но не питал в отношении него никаких иллюзий. Бывший старший сержант шотландского полка морской пехоты, Альфред был ветераном двух войн: воевал с бурами в южно-африканской пустыне и с немцами на полях Фландрии. Он прекрасно знал людей и побудительные мотивы их поступков, угадывал, что скрывается порой за обманчивой внешностью, и его сын не был исключением. Он очень хорошо знал ему цену.
Альфред понимал, что в мальчишке было немало дьявольского своеволия, не говоря уже о темпераменте и большой доле тщеславия. Он считал, что слишком уж броская красота Винсента была не к добру. Но будучи реалистом, Альфред понимал, что в беспокойстве о старшем сыне, рожденном с лицом героя-любовника, не было никакого толка. Оно не могло ничего изменить. Старший Краудер верил: то, что должно случиться, обязательно случится. Такой фаталистический взгляд на жизнь объясняется влиянием его матери Марты, ирландки, говаривавшей ему, когда он еще был мальчишкой: «Что должно быть, то и будет, Альф, и ничего с этим не поделаешь. Все предопределено свыше – вся эта жизнь, которую каждый из нас, несчастных, должен прожить этом жестоком мире».
Отец и сын были хорошими приятелями. Они с удовольствием распивали пинту пива, частенько по выходным заходили в паб и вместе ездили на скачки в Донкастер или Йорк, особенно летом. Нo несмотря на это мужское товарищество, между ними не было той близости, какую можно было бы ожидать. Настоящим другом Винсента, которому он поверял свои тайны, была его мать. Была и будет до самой своей смерти.
Красота Винсента Краудера совсем не означала, что он был тупицей. Совсем наоборот. Он был сообразителен и умен и обладал способностями к аналитическому мышлению, которые еще пригодятся ему в дальнейшей жизни, как и хорошая память.
Будучи выходцем из рабочего класса, он оставил муниципальную школу в Армли в четырнадцатилетнем возрасте и нашел себе работу в одной из местных пошивочных мастерских. Но эта работа ему быстро надоела, главным образом потому, что была не интересна. Его привлекали строительство и проектирование, и он часто сожалел, что не имел возможности изучать архитектуру.
Уйдя из пошивочной мастерской, Винсент какое-то время проработал на кирпичном заводе, пока наконец не нашел себе место в строительной фирме. Он все время старался побольше узнать о своей профессии. Ему нравилось работать на открытом воздухе, и он получал большое удовольствие, видя, как новое здание принимает форму и растет в соответствии с замыслом архитектора.
Винсент собирался поступить в вечернее училище в Лидсе, чтобы выучиться на чертежника, но все время откладывал, отвлекаемый более приятным времяпрепровождением. Он любил танцевать, а когда был мальчишкой, читал запоем. Никаких других сколько-нибудь сильных увлечений у него не было. В основном все свое свободное время он проводил за выпивкой с друзьями, и обычно его можно было найти у стойки бара в одной из местных пивных, осушающего кружки пива или изучающего информационный листок розового цвета с результатами скачек, который публиковался каждый день и был его библией.
