Карен Темплтон-Берджер - В атмосфере любви
— Не веришь — посмотри сама. — Мэгги попыталась сделать суровое лицо, но Гвин так лучезарно улыбалась, что притворяться было бесполезно. — За последние годы мне не часто доводилось баловать тебя. Так что не мешай делать это сейчас.
С искристым смехом Гвин снова обняла Мэгги, и пожилая экономка почувствовала себя так, словно сбросила с плеч лет десять, а то и больше.
— Ну раз так, то ладно, — весело проговорила Гвин. — Я постараюсь недолго. Пока! — И она направилась в прихожую.
— Гвинет!
Она обернулась, удивленно приподняв брови.
— Не забудь пригласить Алека на завтрак, — сказала Мэгги, не испытывая ни малейшего удовлетворения от того, что лицо Гвин покрылось розовой краской.
— Не понимаю, о чем вы говорите, — пробормотала девушка и бросилась к двери.
— Я тоже не понимаю, о чем вы говорите, Мэгги Магир, — сказал Ангус со своего места. — Зачем ей приглашать Алека на завтрак?
При других обстоятельствах, если бы речь шла о двух других людях, такое приглашение действительно могло показаться странным. Но у Мэгги было тонкое чутье, как у гончей собаки. Она чувствовала, что эти двое неравнодушны друг к другу. Вчера Гвин вернулась от Алека в плохом настроении, а тот отказался прийти на ужин. Учитывая сложившиеся обстоятельства, сказал он. Если чутье ее не обманывает, обстоятельства могут осложниться еще больше. Алек стал солидным и степенным, как деревенский священник. Его с места не сдвинуть. А Гвин не хочет оставаться здесь.
Да, это катастрофа…
— Мэгги? Вы что, язык проглотили?
Может, не стоит ничего говорить? — задумалась она на секунду. Но только на секунду.
— Алек поднимался в ее комнату сегодня утром, — небрежно сказала она, наливая молоко в миску с яйцами.
— В чью комнату?
Стоя к нему спиной, Мэгги закатила глаза.
— В комнату Гвин, конечно. В чью же еще?
— В комнату Гвин? А зачем?
Она промолчала. Неужели он настолько непонятлив? Тут Ангус хмыкнул. Значит, все-таки понял.
— Это правда? Ну и ну… Так вы думаете?..
— Ничего я не думаю, Ангус. Но сейчас она пошла в конюшню. И Алек уже там. Обе лошади оседланы. Не так уж трудно предположить, что они собрались на прогулку верхом.
— Да, пожалуй. — После подозрительно долгого молчания он сказал: — Так вот в чем вопрос, Мэгги Магир… Как выдумаете, может, они наконец сойдутся?
— Думаю, нам не следует совать свой нос в это дело, Ангус.
— То есть просто сидеть и наблюдать, как они опять пройдут мимо друг друга, будто два корабля в ночи?
Она прекратила взбивать смесь и повернулась к нему.
— Они уже не те, что были детьми.
Ангус кивнул.
— Это верно. Но вы заметили, что сегодня она вся светится изнутри?
Мэгги снова повернулась к столу и принялась взбивать смесь с гораздо большей энергией, чем это было необходимо. Гвин значила для нее все. И она обожала Алека. Но эти двое, думала она, не имеют ни малейшего понятия, что для них хорошо. И что плохо. Ангус воспринял ее молчание как знак согласия.
— Это судьба, разве вы не видите? Она снова вернулась домой, а он опять холост…
— Это не судьба, это всего лишь совпадение. И не пытайтесь подтолкнуть судьбу вперед.
Может быть, все обойдется и никто не пострадает, подумала она.
— Вы ведь знаете, Мэгги, что Эйлин всегда хотела, чтобы они были вместе.
— Если бы чему-то суждено было случиться, оно бы уже случилось.
— Не говорите глупости. Я ни на минуту не поверю, что в глубине своих упрямых мозгов вы не хотите, чтобы они были вместе. Откуда в вас этот пессимизм?
Она бросила на него сердитый взгляд и спокойно сказала:
— Мои желания, или ваши желания, или желания Эйлин здесь ни при чем. Ваша внучка и Алек — разные люди. Почему вы не хотите видеть вещи такими, как они есть, Ангус?
— Потому, — тихо сказал он, — что считаю: нельзя сдаваться, если знаешь, что прав.
— Откуда вы знаете, что правы?
— Просто знаю, и все. Так же, как знаю свое имя.
— А вы знаете, что вы невозможный человек?
— Это я уже слышал.
В этом споре не могло быть победителей. Разумеется, Мэгги желала счастья Гвин и Алеку. В глубине души она верила, что при других обстоятельствах эти двое могли бы быть счастливы вместе. Она почти не сомневалась, что они могут полюбить друг друга. Но если они поймут это, то почти наверняка сердце одного из них — или обоих — будет разбито.
Но спорить с Ангусом бесполезно. Он не изменит своего мнения. Максимум, что она может сделать, это удержать его от вмешательства. Мэгги увидела блеск надежды в его глазах и поморщилась. Легче отобрать кость у собаки, чем заставить его отказаться от этой идеи.
— Ну хорошо, — сказала она со вздохом. — Возможно, случится чудо и они будут вместе…
— Вот видите? Вы тоже считаете, что это правильно.
— Я не считаю ни так, ни этак, — перебила она его. — И вообще, все это не наше с вами дело, Ангус Робертс. Они оба взрослые и вполне способны сами принимать решения. Да, именно так, — подчеркнула Мэгги, увидев, что он собирается возразить. Она предупреждающе подняла вверх палец, чтобы предупредить его попытку снова начать возражать. — Если мы попытаемся сделать что-то, чтобы подтолкнуть события или сгладить углы, мы только напортим. Так что давайте заключим пакт — вы и я, прямо сейчас — о том, что будем стоять в стороне и дадим возможность им самим принимать решения.
Произнеся это, Мэгги наклонила голову и посмотрела на Ангуса поверх очков. Его усы недовольно дрогнули. Потом он тяжело вздохнул.
— Ну ладно. Пусть действуют сами, — проворчал он наконец. — Не станем вмешиваться.
— Даже в том случае, если у них ничего не получится, — уточнила Мэгги.
Ангус поморщился. И Мэгги понимала почему. Если Гвин и Алек полюбят друг друга, то, скорее всего, поженятся. Если они поженятся, то, возможно, Гвин решит бросить карьеру и вернуться сюда, чтобы быть с Алеком. Именно этого и хочет Ангус. Но никто не может получить все, что хочет. Даже если хочет очень сильно. Уж кто-кто, а Мэгги хорошо понимала это.
— Постараюсь, — после долгой паузы проворчал Ангус. И, увидев недовольный взгляд Мэгги, добавил: — В моем возрасте трудно предложить больше. Так что ваше дело, принимать это или отказаться.
У Мэгги не было выбора.
В ожидании Гвин Алек нетерпеливо расхаживал по двору, заставляя лошадей нервничать. Мокрый снег под его сапогами постепенно превращался в грязную кашу.
