Алина Политова - Изумруд
протрезвела.
— Для начала нужно научиться быть честной с собой.
— И все?
— И все. Я же говорю — просто.
— Хорошо, я учту. А теперь пойдем? Куда ты там меня тащила? Или я пойду спать.
— Сейчас, еще минутку. Мы же должны проверить, как ты меня поняла, да?
— В смысле?
— Ну вот ответь, например честно — тебе нравится находиться здесь, в "Изумруде"?
— Да, нравится.
— Хорошо. А почему? Скажи, только не бойся — что здесь есть такого, чего тебе не
хватало? Докажи, что ты не боишься сказать о своих настоящих эмоциях, чувствах…
Я молчала, пристально вглядываясь в темноте в ее невидимые глаза. Глупая
маленькая девочка думала, что она самая хитрая на свете. Мне стало смешно.
— Ты боишься, Клер? Тебя поставил в тупик такой простой вопрос? — Не выдержала
она.
— Нет, почему же. Я просто думаю — зачем тебе это.
— Нет, никаких задних мыслей. Просто вопрос. На который ты не можешь ответить.
— Мне давно пора отсюда уезжать, Рене. Но здесь есть ТЫ. И это меня держит. —
Просто сказала я. — Ты это и ожидала услышать?
Или она была хорошей актрисой (что, несомненно) или я ее не правильно раскусила.
Да, Рене быстро взяла себя в руки, но секундного ее замешательства хватило,
чтобы я поняла, что впервые за все время нашего знакомства я заставила ее
смутиться.
— Очень приятно, конечно… Только я думала, что причина в Поле. Или в самой
атмосфере, так сказать, местной… нет, ну все равно приятно, Клер. Тем более
что я же знаю что ты не лесбиянка, как ты говоришь. — Насмешливо произнесла она.
Лгунья! Что-то выдавало ее с головой, и даже этот насмешливый тон не спасал.
Вероятно, она и сама это поняла, поэтому замолчала и начала ногой стучать по
какому-то камню, как будто ничего более захватывающего не существовало на свете.
А я стояла и самодовольно улыбалась. Да, оказывается и правда, ужасно приятно
быть честной с собой. Спасибо за совет, милая Рени. Интересно, она что,
собирается совсем раздолбить этот хренов булыжник?
— Ты здесь только из-за меня? — Наконец подала она голос. Ах, какие мы
серьезные! — Это правда?
— Правда. — Сказала я. Я наслаждалась ситуацией. Пожалуй, мы с Клер поменялись
местами. Хоть на время. Но Рене не была бы Рене, если бы не вернула в тот же миг
свои позиции:
— И чего же ты от меня ждешь, Клер?
— Что? — В первую секунду я опешила.
— Что тебе нужно от меня?.. Постой, это, конечно, грубо звучит, но тут нет
никакого грубого смысла, я просто хочу понять тебя… Ведь я же не мужчина. Я не
могу понять, что тебя может притягивать во мне. И, поверь мне, Клер, я вовсе не
за тем затеяла этот разговор, чтобы ты сказала то, что сказала. Да я и подумать
не могла… Ясное дело, ты мне нравишься, и я вовсе не против была бы
пообниматься с тобой немного, но я всегда знала, что ты очень уж правильная, и я
не собиралась переходить никаких границ. Мне хорошо с тобой, ты мой друг — и
этого достаточно. Но теперь ты сама все переворачиваешь с ног на голову. Вот я и
хочу знать — чего ты хочешь от меня.
— Ты моя подруга. Ты забавная. Без тебя скучно. Вот и все. — Невозмутимо
произнесла я.
— И все? — тихо спросила она после недолгой паузы.
— Разве может быть что-то еще?
Почти бесшумно Рене сделала шаг в мою сторону и ее руки, едва касаясь,
скользнули по моим плечам. У меня перехватило дыхание. Эта ночь, эта темная
обманщица-ночь, она спрятала от моих глаз Рене-девочку, и я почувствовала, что
рядом со мной лишь та часть Рене, которая пряталась за ее улыбками, и к которой
я незаметно для себя тянулась. Чистая сильная энергия, не имеющая пола и имени.
Душа темного ангела, живущая по какому-то недоразумению в теле неуклюжей
девочки. И потому тело это не имело значения, никакого значения. Рене давно
пыталась мне сказать об этом, но понимать я начала лишь сейчас, когда руки ее
скользили по моей коже, а мои губы сами начали раскрываться навстречу ее губам.
Я больше не помнила, что это Рене. Она прижала меня к себе так сильно, да я и
сама почти падала на нее; ее губы, теплые и ненасытные, пахли парным молоком, в
их сладости было еще что-то детское и невинное, но, боже мой, какие темные
глубины открывали в моем сердце эти детские губы, и с какой страстью ловила я
каждый срывавшийся с них вздох!.. Видимо это длилось долго. Мы все не могли
оторваться друг от друга, зная, что потом, скорее всего, останутся лишь лживые
насмешливые слова, за которыми мы будем прятать смущение, и никогда больше не
решимся… По крайней мере, я. Я не знала, как все будет, когда мы оторвемся
друг от друга, не знала, как поведу себя дальше и поэтому так важно было
продлить этот волшебный миг. Во мне росло не просто безликое животное
возбуждение, которое испытывала я всегда от близости с мужчинами, нет. Впервые я
переступила какую-то планку, будто взяла верхнюю ноту, какую, как мне
казалось, не умела никогда вытягивать. Внутри меня открылась дверь, о которой я и не
подозревала, и что-то вырвалось из этой двери. Что-то, что я готова была отдать
Рене без остатка. Только Рене.
Когда все закончилось, мы долго стояли, молчаливые и неподвижные. Я с сожалением
поняла, что все, что испытала за эти чудесные минуты, было лишь иллюзией. Вряд
ли мне удастся еще раз так приятно обмануться. Рене просто наглая немного
испорченная девчонка-подросток и ничего более. Кажется ее и саму смутила эта
ситуация и — какая редкость для нее! — она не находила что сказать. Но я плохо ее
знала! Быть может когда я в точности научусь предсказывать что Рене скажет или
сделает в следующую секунду — я познаю всю мудрость мира. А до этого мне ой как
далеко…
К тому же эта кромешная темень! Она снова обманула меня.
— Ну и как, тебе понравилось? — Раздался БЕЗЗАБОТНЫЙ голос моей подруги.
Понятное дело, смущеньем там и не пахло. Оказывается, маленькая дрянь столько
времени молчала лишь потому, что следила за моей реакцией. Я тут же вспомнила
Барби и поняла, для Рене нет ничего особенного в страстных поцелуях с девушками.
Трудно передать что я почувствовала, когда до меня это дошло. Немного —
облегчение, но немного (совсем-совсем!) досаду или даже обиду. Но я не растерялась,
нет! Тем же нагловатым тоном спросила ее: "А тебе?"
Рене кажется зевнула, помолчала немного и с ленцой пробормотала:
— Романтика, блин!
