Сьюзен Кросби - Таинственная
— Обещать не могу, Кэрин. Я рассказал тебе, каков план. А ты можешь потерять работу, если будешь все время отпрашиваться.
— Знаешь, сколько в этом городе ресторанов? Три тысячи. Думаешь, я не найду другое место?
— Такое же хорошее?
— Еще и получше.
— Я понимаю, когда на меня злится Кевин, но ты… Ты должна смотреть на вещи шире.
Она вздохнула.
Джеймс хотел сказать ей, какая она красивая, но это осложнит ситуацию, когда они вернутся, и ему придется с ней расстаться. Можно подумать, ситуацию не осложнит уже одно то, что они занимались любовью… Он не предохранялся. Совершенно. Даже в голову не пришло. Она тоже ничего не сказала. О чем они только думали? Кевин уже сейчас находит невозможным объяснять, кто такой Джеймс. А что будет, если у них с Кэрин родится еще один ребенок?
Что ж, теперь он уже ничего не мог с этим поделать. Оставалось только ждать. Вот только… почему эта мысль заставила его снова вообразить семью, и при этом у людей были конкретные лица?
Этот образ остался и не исчезал. Он поцеловал Кэрин на прощанье, но больше задерживаться не стал. Теперь — как решит судьба.
Глава шестнадцатая
— Я ваш должник, — сказал Джеймс Нейту и Сэму, когда они ждали того офицера дорожно-патрульной службы, который расследовал случай с Полом. — Я отвлек вас от другой работы. — Они как-никак компаньоны, совладельцы Эй-Ар-Си. А он просто штатный сотрудник.
— Во-первых, — произнес Сэм, — мы заботимся о своих людях. Во-вторых, это весьма забавно — наблюдать, как ты по уши влюбляешься. — Он взглянул на Нейта. — С нами обоими это уже было. Не знаю, как Нейт, а я даже не понимал, насколько глупо выгляжу, когда влюбился в Дану. Нужно, чтобы тебя кто-то прикрывал со спины, ибо сам ты не можешь думать нормально.
Нейт тихо засмеялся.
— Истинно так, брат.
Вошел сержант Хэл Бодайн и положил на стол папку.
— Об этом деле я помню все, — сказал Бодайн. — Папку принес, только чтобы показать вам фотографии. Парнишка, сын погибшего, приходил несколько раз, требуя, чтобы я продолжал расследование.
Джеймс пододвинул раскрытую папку к себе и повернул ее так, чтобы Сэм с Нейтом тоже могли видеть. Они просмотрели снимки, и Джеймс поежился.
— Кевин, его сын, этого не видел, надеюсь?
Бодайн пристально взглянул на него.
— Нет.
Они стали читать и обсуждать отчет: как тогда шел дождь, как накануне на этом самом повороте грузовик с цементом просыпал часть груза.
— Я считаю, что мотоцикл Бренли заскользил, и тот не смог его выправить. Дорога была мокрая, с остатками гравия с песком.
— А это не случай бегства водителя с места ДТП? — спросил Сэм.
Бодайн устало вздохнул, словно ему предстояло повторить то, что он уже говорил десятки раз.
— В случаях с мотоциклами доказательств бывает не так много, как с машинами. Хотя кое-что определить все-таки можно. Как видите, больше всего повреждений с левой стороны мотоцикла. Он заскользил, не смог выправиться и перелетел через закраину дороги.
— Но вы искали следы бегства с места аварии? — спросил Джеймс.
— Я искал следы всего.
— Не обижайтесь, сержант. Это нужно мне, чтобы успокоить его сына.
— Мальчишка заходил ко мне раз пять или шесть. А что я мог ему сказать? Он мне твердит, что отец знает каждый дюйм этой дороги. Что он осторожный человек. Ну, я тоже знаю эту дорогу, но несколько раз чуть не потерял управление на этом самом повороте. Никаких намеков на криминал найдено не было.
— Что-нибудь указывает на то, что он применил тормоза? — спросил Джеймс.
Бодайн поднял брови.
— То есть не было ли это намеренным действием со стороны Бренли?
— Я просто спросил.
Сержант поскреб щеку, потом стал листать фотографии, пока не нашел ту, что искал.
— Следов торможения нет, но дорога была мокрая, — напомнил он. — И лично я, если бы собирался в последнюю поездку, то устроил бы это не здесь, а милей дальше по дороге. Если Бренли знал дорогу так хорошо, как утверждает мальчишка, то знал бы и это тоже.
Джеймс кивнул.
— Считаете, парень теперь успокоится? — спросил Бодайн. — Мне все время хотелось его обнять: у меня самого сын такого возраста.
— Постараюсь сделать все, чтобы убедить его, — сказал Джеймс, вставая и протягивая руку. — Большое вам спасибо.
Джеймс вернулся в Сан-Франциско поздно вечером последним рейсом, в конце самого длинного в жизни воскресенья. Он решил поехать домой, рухнуть в постель и спать пока не выспится, хоть до полудня. Он все равно мог увидеться с Кэрин и Кевином только после трех.
Выезжая из аэропорта на 101-е шоссе, Джеймс посмотрел на часы. Почти полночь. Ему хотелось увидеть Кэрин, поговорить с ней, рассказать, что они решили. Он мог бы позвонить, но ему хотелось увидеть ее, побыть с ней.
Зазвонил его сотовый, и он понял, что это она, даже не глядя на экран.
— Это ты.
Помолчав, Кэрин спросила:
— Как ты догадался, что это я?
— Просто повезло. — Ее голос прошел по нему, словно жидкий огонь. Хотя он был уверен, что в его отсутствие ничего не случится, какая-то часть души все равно беспокоилась. Так беспокоится мужчина за женщину, которую… любит. — Как ты?
— Хорошо. Но спать не хочу. Можешь приехать?
— Кевин…
— Пошел спать часа два назад. Он спит беспробудно. Я просто… хочу поговорить. Не могу ждать до завтра.
А он хотел обнять ее, поцеловать, спать рядом с ней. Просто спать. Но у него нет такого права. И никогда не будет.
— Пожалуйста, — добавила Кэрин.
Наверное, не стоит отказываться от таких моментов, когда они есть, подумал он.
— Ладно. Минут через двадцать.
— Я буду смотреть в окно.
— Пока, — сказал Джеймс, понимая, что обрекает себя на душевную боль, но также зная, что по-другому не может. Его сын и мать его сына есть и будут превыше всего. Всегда.
— Тебе что-нибудь приготовить? — спросила Кэрин, когда Джеймс выдвинул стул, и сел к кухонному столу. — Ты ужинал?
— Съел гамбургер в аэропорту. Что было бы на самом деле неплохо, так это чашка горячего какао. Сегодня был длинный день, — сказал он.
Она достала молоко и кастрюлю, потом коробку какао. Это позволит ей держать руки занятыми. Стоя к нему спиной, она не торопила его, хотя ее пульс нетерпеливо выстукивал: Говори, говори, говори.
— Это был несчастный случай, Кэрин.
Она уронила ложку на пол, прижала руки ко рту.
— Ты уверен?
— Абсолютно.
Джеймс оказался у нее за спиной. Она повернулась и рухнула на него. Его руки обхватили ее и сжали, утешая, сочувствуя и приветствуя избавление от душевной муки. Теперь она может подобрать осколки жизни и сложить их по-новому. И этим она обязана Джеймсу.
