Татьяна Веденская - Штамп Гименея
– И что? Я гуляла и заглядывала во все кабинеты, спрашивая о тебе. Я так и говорила: не здесь ли работает страшно красивый и жутко пресыщенный жизнью господин, внешне напоминающий Рассела Кроу. Если да, то я с удовольствием выпью с ним чаю.
– Что? – ошалел Борис. – Что ты говорила?
– Чаю ты со мной можешь выпить или нет? – уже строго спросила я.
– Да. Чаю? Я могу выпить с тобой чаю. Но я все равно ни черта не понял, – насупился он.
– Приятно, что я еще хоть чем-то могу поставить тебя в тупик, – улыбнулась я. Глядя на него, я вдруг поняла, чего хочу от жизни. Практически немногого. Чтобы эта работа, которой я занимаюсь и которая в самом деле полностью отвечает моей душевной структуре, становилась все более и более оплачиваемой. Чтобы я и дальше могла дружить со всезнающей мудрой Светой, которая чуть ли не единственная ценит и уважает меня, в то время как все остальные только пинают и вызывают на поверхность мое огромное чувство вины. За все и вся. Так уж устроено мое воспитанное спартанскими советскими гражданами поколение. Уже всего хочется, но еще все стыдно. И хочу хоть иногда видеть Бориса.
– Какой тебе чай? Я угощаю, – заправским ловеласом спрашивала я, когда его рука потянулась к меню ресторана, куда мы отправились «просто попить чайку». Напротив киноцентра был чудесный ресторанчик с надувным поросенком около входа. Куда я его и затащила. Ну, не пить же чай в государственной столовой?
– Давай на твой вкус, – сменил тактику Борис и принялся с удовольствием созерцать, как я разыгрываю зарисовку «встреча лучших друзей».
– Тогда Эрл Грей, клубничное краппе и мороженое, – вопросительно и зазывно посмотрела на него я.
– Мороженое возьми себе, – бросил он.
– Почему?
– Тебе, как мне кажется, не мешает остыть, – поддел меня он. Язва. Вредина.
– А я, может, хочу еще больше разогреться, – заявила я и положила ногу на ногу. Он заметно напрягся, сбросил с лица равнодушное, замкнутое выражение и наклонился ко мне.
– Ты уверена в том, что ты делаешь?
– Я? А что я делаю? – заинтересовалась я.
– А то! – выразительно произнес он. – Ты пригласила меня в ресторан, демонстрируешь ко мне явный интерес. Ты не можешь не понимать, что я нормальный мужчина и могу это все неправильно истолковать.
– А вдруг ты это ВСЕ истолкуешь правильно? – спросила я, а у самой сердце затрепетало в груди. Господи, неужели же все так просто. Просто пригласила на чай. Только не дай ему опять передумать и проявить эту свою долбанную щепетильность.
– А ты уверена, что ты действительно хочешь, чтобы я что-то там толковал? – поднял брови Борис. Он явно был в затруднении. А и ладно. Справлюсь сама.
– Я тебе нравлюсь? – я взяла быка за рога. Хотя это не очень правильный, на мой взгляд, образ. Причем тут рога?
– Ну, допустим, – пространно вывел он. Я выпила еще немного вина (которое дозаказала, подумав, что в такой момент пить просто чай – это пошлость). Для храбрости.
– И ты мне очень нравишься. ОЧЕНЬ! – я улыбнулась так легко, словно бы для меня совершенно нормально вести подобные беседы за чашкой чая.
– Но ты хоть понимаешь, что я не могу и не хочу дать тебе то, о чем ты так мечтаешь? – задумчиво протянул Борис.
– А откуда ты знаешь, о чем я мечтаю? – напряглась я.
– Все вы мечтаете об одном и том же. Заполонить собою все пространство, – заявил он уверенным голосом. Я засмеялась.
– У меня есть прекрасная работа, подруга, интересы. Много чего есть кроме тебя. Я точно не мечтаю о том, чтобы заполонить что-то там собою.
– Я совсем не уверен, что я – это действительно то, что тебе нужно, – напоследок предупредил Борис.
– А ты не думай, а давай попробуем и все, – облегченно улыбнулась я.
Часть 2.
Фокус с двойным дном
Глава 1.
Снова здорово
Чем человек отличается от животного? Он, конечно, ходит на двух ногах, но это искусство доступно и обезьянам. А суслики, стоящие на двух лапках, вообще уморительны. Но они же не становятся в этот момент людьми. Что еще? Человек умеет создавать разные там дистанционные приборы, выполняющие функции различных органов. Всякие дополнительные мозги (мобильники и карманные компьютеры), выносные руки (кухонные комбайны и стиральные машины), скоростные ноги от ведущих автопроизводителей. Да, на такое звери не способны, даже такие симпатичные, как тигрята или мишки-коалы. А еще, хоть у человека и отсутствует бесплатная теплая шубка, но зато есть универсальный эквивалент, за который можно хоть десять раз закрутиться в меха. Я о деньгах. Деньги! Вот уж точно изобретение достойное человечества. Трястись над помятыми сальными купюрами с изображением всяких водяных знаков – кто из зверей на это способен? Вот облизываться, глядя на курочку или кусок свиной вырезки – это да. Это пожалуйста. Но только человеку доступен восторг, охватывающий сердце при виде толстой пачки резаной бумаги. Я знаю не понаслышке, потому что сама его испытывала. Не часто. Всего-то пару раз. Но вовсе не из-за того, что по большей части равнодушна к деньгам. Просто в основном такое чудо, как толстая пачка купюр, недоступна для меня в силу моей низкой жизненной себестоимости. Но главное даже не это. Самое глобальное, что отличает любого представителя человеческой расы – и китайца, и индуса, и слесаря-сантехника, и мафиозо из Италии – это умение выражать свои мысли с помощью слов. Ни одна зверюшка не в состоянии сказать: передайте мне, пожалуйста, кетчуп. Человек неимоверно далеко оторвался от всяких бессловесных тварей и вполне в состоянии передать свои слова даже в виде отрывистой и невнятной азбуки Морзе. Слова летят по телефонным линиям, Интернет – целиком и полностью одни сплошные слова. Иногда картинки, но тоже в основном иллюстрирующие какие-нибудь слова. Слов столько, что даже непонятно, как может так случиться, что их не хватит. А между тем, это случается сплошь и рядом. Вот, например, представьте. Троллейбус. Пробка. Запотевший от множественного дыхания плотного потока пассажиров салон. Сверху, соответственно, рога. Кстати, про троллейбус говорят, что это муж Икаруса. Вряд ли Икарус хранит ему верность. Да, я отвлеклась. Двое в недрах рогатого чудища пытаются уместиться там, где и одному не место.
– Гражданочка, уберите от меня вашего судака! Он колется и противно воняет! – возмущается пожилой мужчина с отпечатком многолетнего недовольства на лице.
– Это прекрасный судак. Вы сами воняете гораздо хуже! – отвечает ему зубастая баба, имеющая богатый опыт такого рода диалогов на оптовом рынке. Ее слова отточены, она хорошо разбирается в людях и знает, куда бить, чтобы было больней.
