Иосиф Гольман - Защитница. Гроздь винограда в теплой ладони
Более всего поразил Шеметову его главный рабочий инструмент: огромная, прошлого века, электромеханическая машинка «Ятрань». Такая была у папы, точнее, у его секретарши. Ольга помнила мощный аппарат еще с тех давних пор, когда она, девочка-третьеклассница, ходила по выходным в трест – папа часто работал без отдыха – относить ему мамины пироги.
– Она ж гремит чудовищно, – машинально, еще не вынырнув из детских воспоминаний, ляпнула Ольга.
– Это точно, – без обид согласился Владимир Евграфович. – Зато у нее не бывает вирусов и несанкционированных удаленных доступов.
– А еще не летит винчестер, – вынуждена была согласиться московская гостья.
– Рад, что вы меня понимаете, – улыбнулся Колышкин.
Похоже, требуемые отношения налаживались, несмотря на необдуманные фразы Шеметовой.
– Я почему про шум сказала, – на всякий случай подстраховалась она. – У папы моего была такая же, у секретарши. Так из-за закрытой двери грохот стоял, словно из автомата палили.
– Из автомата – другой совсем грохот, – не согласился Колышкин, и Ольга сразу поняла, что автоматный грохот странный следователь тоже знает не понаслышке. – А у меня своя система шумоподавления, – похвастался он.
Шеметова уже оценила: машинка стояла на толстой черной резине, которая, в свою очередь, была расстелена на мягком сиденье кресла с полностью отрезанными ножками.
– Все равно жалуются, конечно, – усмехнулся Владимир Евграфович. – Вот и перешел на вечерне-ночной стиль жизни. Прихожу к пяти, ухожу как получится.
Это тоже была важная информация. Перед адвокатом сидел не просто следователь по особо важным делам. А особо ценный для местного высокого начальства сотрудник. Иначе никто бы и не пытался удовлетворять чьи-то странные бзики, ломая для этого привычный график службы.
Неожиданно Ольга почувствовала доверие и симпатию к этому человеку. Бескорыстные цепные псы закона, на взгляд Шеметовой, были не худшими людьми на планете.
Обратного тепла не почувствовала – Владимир Евграфович по-прежнему рассматривал ее настороженными глазами. «Помнит историю про генерала и кучу баксов», – поняла московская адвокатесса. Для такого издевательское подбрасывание следственного дела к потолку хуже расстрела. Потому что это издевательство не над следственным делом, а над делом всей его жизни.
Кстати, в тот памятный местным работникам приезд генерала с кочергинским баблом уголовное дело никто не закрывал. Официально оно было просто приостановлено, по распространенной формулировке «за неустановлением местонахождения подозреваемого». Потом, через пару лет, пришла очередная проверка. А может, ее инициировал сам Незванов, ставший к тому времени вице-губернатором. Тут же виноватых на ковер. Не разыскали? Уехал за границу, говорите? А в Интерпол подавали? Кто ж в такой ситуации не подаст, даже если два года назад пил-ел с московским генералом?
Так что у бедного Бориса теперь даже срок давности не шел. Он и так большой, по этому составу – пятнадцать лет. А если дело приостановлено, то и течение срока давности также приостанавливается.
– А как, по вашему опыту, выдаст его Венгрия или нет? – спросила Ольга.
– А зачем бы они его арестовывали? – вопросом ответил следователь. – Не выдают только в двух случаях.
Логично. Адвокат и сама их знала наизусть. Если в стране выдачи есть смертная казнь. И если преступление, совершенное запрашиваемым, не является преступлением в стране, где находится задержанный. Например, в Саудовской Аравии коли ты не принц, то будешь повешен за гомосексуализм. Поэтому такого туда не выдадут. Или в Иране имеется шариатский суд. Его статьи не распространяются на другие страны.
– Венгры вообще самая дисциплинированная страна в Интерполе, – все же ответил на ее вопрос Колышкин. – Так что, глядишь, месяца через три вы своего подзащитного у нас навестите.
– Да уж, обязательно, – подтвердила Шеметова.
Наконец, следователь начал посматривать на часы: рядом с его устрашающим печатным агрегатом лежали пачки документов.
Пора было прощаться.
– Так что будем дальше делать? – задала Ольга риторический вопрос.
– А вот приедет Борис Викторович Семенов – и будем думать. – После чего неожиданно спросил: – А вы-то как планируете работать? – Подтекст про пачки баксов и летающие под потолок следственные дела был очевиден.
– По профессии будем работать, – твердо ответила Шеметова. – По позиции, как положено. Никакой халтуры не будет.
Владимир Евграфович Колышкин скептически хмыкнул. Значит, не поверил. Ладно, пусть не верит. Пока.
Вечером в одиночку сходила в кино, но, переполненная сначала мыслями о деле, а потом – о своей несчастной женской доле, ничего из просмотренного не запомнила.
Потом пошла поужинать.
Ее, уже подкрашенную и модно одетую, сразу выделили и оценили. Симпатичные представители мужского пола дважды попытались завязать знакомство. Однако печальная Шеметова решительно отвергла все поползновения.
Уже из номера не выдержала – ведь собиралась первой не звонить! – и набрала номер Багрова.
Он ответил сразу. Лучше бы не отвечал: неподалеку слышался веселый женский голос, что-то настойчиво повторявший.
– Ты занят? – спросила она.
– Немножко, – ответил он. Понятное дело, не вагон же разгружает. – Я тебе перезвоню, как освобожусь, – сказал Багров.
– Как хочешь, – сказала Шеметова и положила трубку первой.
Потом она поплакала, сколько положено. Потом позвонила Галке, институтской подруге.
– Ты понимаешь, – всхлипывала Шеметова. – Он со мной разговаривает, а она рядом чего-то спрашивает. Три раза подряд.
– Выходит, дура, раз с первого не понимает, – резонно ответила Галка.
– Ну и как же Багров с ней общается? – риторически спрашивала Ольга. – Если она дура?
– А ты считаешь, мужчины с женщинами мозгом общаются? – удивилась шеметовской отсталости подруга.
Последней, чей номер она набрала, была Марина Томская. Только что пережившая нечто подобное, виолончелистка-математик была мягка и предупредительна, как профессиональный психоаналитик.
– А с чего ты вообще взяла, что он тебе изменяет? – спросила она.
– Я слышала женский голос собственными ушами.
– Ну и что? Он же обои менял. Волик рассказывал. А малярши почти все женщины. К тому же всегда в краске.
Добрая Марина пыталась всячески развеять сомнения подруги, стараясь перевести разговор на предстоящую совместную поездку в старинные ганзейские города Любек и Гамбург. Но успокоить не смогла.
Ольга часа два не спала, ожидая звонка Багрова. Так и не дождавшись, выключила свет и положила голову на мокрую от слез подушку.
