Мэгги Дэвис - Телохранитель
«Надеюсь, вы сможете пообедать со мной на следующей неделе. Я думал о нашем разговоре и считаю теперь, что вы отнюдь не похожи ни на молодую Софи Лорен, ни на Джину Лоллобриджиду, но скорее представляете собой реинкарнацию Прекрасной Оте-ро. За салатом из лобстера я расскажу вам, кто это такая. Но перед ней не мог устоять ни один мужчина. Герберт Остроу».
Оказался здесь и буклет врача-диетолога, отпечатанный на глянцевой бумаге с указанием адреса его клиники в Западном Палм-Бич, часов приема и телефона регистратуры. Ниже стояла приписка от руки:
«Эльза тоже шлет вам приветы».
Франческа озадаченно повертела буклет в руках. Так, стало быть, маленькую подругу Бернарда Биннса зовут Эльзой.
Последним оказался конверт из дешевой бумаги того типа, что можно купить в газетном киоске или в одном из мелочных магазинчиков Бладвортов. В нем находился лист обычной белой бумаги, на котором неровной строкой были приклеены вырезанные из газеты слова и буквы:
«ВЫ умрете точно так же, КАК умерла кАРЛа ».
6
Франческа сразу же схватилась за трубку и, лишь протянув руку к диску, сообразила, что не знает ни одного внутреннего номера телефона в своем собственном доме.
Рывком выдвинув ящик столика, Франческа не увидела там ни списка телефонов, ни справочника, ни какой-либо инструкции. Но надо было что-то сделать. Трясущимися руками она набрала 0, надеясь услышать хоть чей-то голос. После нескольких гудков раздался щелчок, и на том конце подняли трубку.
— Мастерская, — произнес мужской голос.
Она слышала в трубке шум какого-то работающего механизма.
— Кто это? — воскликнула она.
Рука, державшая телефонную трубку, тряслась. Злополучный листок бумаги, извещавший ее, что она должна умереть, лежал на подносе с завтраком, точно свернувшаяся кобра.
— Мисс Луккезе? — услышала она в трубке. И потом, после паузы, голос продолжил: — Это я, Джон, вы попали ко мне в мастерскую.
— Скажите мне номер телефона в домике мистера Бергстрома. — Она постаралась произнести это спокойным тоном. — Мне надо поговорить с ним!
Посторонний звук пропал. Видимо, Джон Тартл выключил мотор.
— Мисс Луккезе… — начал было он.
— Вы слышите меня? — От волнения она едва не кричала. — Пусть кто-нибудь принесет мне список телефонов! Я не знаю, как звонить по этой чертовой штуке!
— Пятьдесят семь, — произнес голос.
Франческа в ярости бросила трубку, но тут же снова схватила ее и набрала названные ей цифры. В трубке послышались гудки вызова.
— Алло, — ответил мужской голос, но она сразу же поняла, что он принадлежит вовсе не Курту Бергстрому.
— Я хочу поговорить с мистером Бергстромом.
Ее голос дрожал от волнения и испуга. Неужели Джон Тартл назвал ей неверный номер?
— Это Пит Пиви, — ответил говоривший. — Я здесь убираю. А кто говорит?
— Франческа Луккезе. — Она попыталась скрыть волнение. — Вы не позовете к телефону мистера Бергстрома? Это ведь его телефон, я не ошиблась?
Питер Пиви довольно долго молчал, соображая.
— Да, это его телефон, мисс Луккезе, но мистер Курт ушел на Бимини. Мисс Луккезе, вы говорите из дома?
— Скажите, когда он вернется?
Снова молчание.
— Он ничего не сказал. Сегодня рано утром мистер Курт вышел в море на яхте. Это все, что я знаю, мисс Луккезе. Если кто-то и может ответить вам обстоятельнее, так это Джон. Может быть, вам стоит позвонить Джону Тартлу в мастерскую? Его номер…
— Я знаю его номер! — раздраженно воскликнула она и бросила трубку.
Потом медленно, неохотно снова набрала 0.
— Мастерская, — снова раздался в трубке голос Джона Тартла.
Франческа уже почти не владела собой и была близка к истерике:
— Вы можете сказать мне, где Курт Бергстром?
— Это вы, мисс Луккезе? — Франческа ничего не ответила, и он продолжал: — Я минуту тому назад пытался объяснить вам. Мистер Бергстром ушел на Бимини. Утром взял яхту и вышел в море.
— А где, — срывающимся голосом произнесла Франческа, — находится этот самый Бимини?
— Не так уж далеко от берега, — спокойно ответил Джон Тартл, — по направлению к Багамам.
Франческу охватило отчаяние:
— А он не оставлял мне никакой записки?
— Никакой. Я принес вам всю почту.
— А на телефон он ничего не сообщил? — уже не сдерживаясь, крикнула она. — Разве в доме нет коммутатора или чего-нибудь подобного?
— Теперь нет. Есть четыре прямые телефонные линии и одна общая для всего дома. Именно по ней вы сейчас и говорите.
Помолчав, он обеспокоенным тоном произнес:
— Могу я спросить, что-нибудь случилось?
Франческа обеими руками вцепилась в телефонную трубку. Что случилось? Весь ее мир рушился.
— А сколько времени, — с усилием выдавила она из себя, — занимает путь до Бимини и обратно?
Не ответив на ее вопрос, Джон Тартл в свою очередь спросил:
— Мисс Луккезе, вам что-нибудь нужно? Что-нибудь случилось? Может быть, я попрошу Делию Мари подняться к вам?
— Сколько времени его не будет? — едва слышно спросила она.
— Возможно, пару дней, в зависимости от погоды и от того, будет ли он идти на моторе или под парусом. А может, дня три или четыре.
Три или четыре дня? Франческа откинулась на подушки. Он уплыл на несколько дней и не оставил даже записки! Она не могла себе представить, что человек, так страстно любивший ее этой ночью, тайком покинул дом, ни словом не объяснив свой поступок! Должно быть, что-то случилось, другого объяснения не может быть. Насколько она помнит, Курт Бергстром ни словом не обмолвился ей о предстоящем морском путешествии.
Объяснить все происшедшее можно либо каким-то чрезвычайным происшествием, либо…
«Вполне возможно, — подумала она, — что я совершила той ночью ошибку, не дав себе труда вдумываться в происходящее, а лишь безвольно скользя по течению. И вообще вела себя по-дурацки». Что-то явно нашло на нее, но даже это обстоятельство не может оправдать взбалмошное поведение.
Да, новая жизнь началась бурно. За одной неожиданностью последовала другая.
В растерянности Франческа положила телефонную трубку на простыню и встала с кровати. Все напоминало какой-то странный сон — она оказывается в незнакомом доме, ее обслуживают непонятные люди; она встречается с красивым мужчиной, который проводит с ней ночь любви, а потом исчезает. А пришедшее по почте письмо извещает, что ей предстоит умереть. Подобный сон Франческе совершенно не нравился!
Франческа взяла с кресла шелковую пижаму, пересекла комнату и застыла перед зеркалом. «Но если все происшедшее только сон, — сказала она себе, — то что я делаю в этом доме? И кто эта женщина, отражающаяся в зеркале, очень напоминающая меня саму, но в то же время совсем чужая?»
