Светлана Щурова - Песчинка на ветру
Через полчаса дети сидели на заднем сидении белой «сузуки-витары». В руках Настя вертела пушистого серого зайца в платье. Ваня в нетерпении болтал ногами и крутил головой.
– Все пристегнулись? – Максим посмотрел на Валерию, сидящую рядом, оглянулся и внимательно посмотрел на детей. – Ну, всё, тронулись!
Машина ехала по просёлочной дороге. Справа зеленело заброшенное поле, слева манил прохладой смешанный лес. Воздух сквозь открытое окно проникал в лёгкие ароматами трав. Птицы громко щебетали, летая стайками над дорогой. Ещё несколько километров – и запахи природы незаметно сменились «ароматами» города: свежеуложенным асфальтом, выхлопами двигателей и каким-то не поддающимся описанию запахом, который возникает везде, где живёт огромная масса народа.
«Сузуки» ехала по знакомым улицам. Несколько поворотов – и машина завернула налево, во дворы, и остановилась у второго подъезда многоэтажки. Увидев родных, Нина Александровна встала с лавочки.
– Мамочка, доброе утро! – Валерия вышла из машины и обняла мать. – Ты что не дома? Давно ждёшь?
– Здравствуйте, дорогие мои! Да вот, решила не задерживать вас, вышла пораньше. Я тут минуты три, не больше, – женщина направилась к Максу, который уже шёл ей навстречу.
Они обнялись. Максим открыл дверь со стороны, где сидел Ваня.
– Сынок, сядь в середину, дай место бабушке.
Он отстегнул ремень безопасности. Ваня тотчас же пересел и ловко пристегнулся.
– Ух ты! Молодец! – похвалил его отец. – Нина Александровна, давайте я помогу, – он защёлкнул ремень, закрыл дверь и сел в машину.
Машина не торопясь выехала из города и, набирая обороты, помчалась по трассе.
* * *Спустя два часа «сузуки» въехала в СНТ «Вишнёвый». Медленно, постоянно виляя, избегая веток, так и норовивших поцарапать машину, они продирались сквозь узенькие улочки, заросшие деревьями и кустарниками.
У небольшой деревянной калитки «витара» остановилась. Дети сразу же высыпали на улицу, радостными криками приветствуя Анатолия Ивановича и Надежду Степановну, подошедших к калитке. Нора радостно залаяла. Настя встала рядом с бабушкой Надей, Анатолий Иванович едва успел погладить Ваню по голове, как тот сразу же умчался в сад. Нора побежала за ним.
– Ниночка, Лерочка, Максим! Добрый день! Мы так рады вас видеть! Давайте, проходите! – Надежда Степановна обняла свою сватью, невестку и сына.
– Отец! Поздравляем тебя с юбилеем! – Максим обнял отца.
Тот похлопал его по спине. Валерия протянула свёкру небольшую коробку, перевязанную праздничной лентой, поцеловала его в щёку.
– Милая моя, ну какие ещё подарки? Мне ничего не надо, главное – что вы приехали. Ниночка, и ты? Ну, спасибо! Спасибо! – он взял ещё один подарок. – Пойдёмте в дом, поможете мне всё это отнести.
Улыбка озарила его лицо, смуглое от загара. Твёрдой походкой, высоко подняв голову, ставший от этого ещё выше своего далеко не маленького роста, Анатолий Иванович повёл всех в дом, словно командир, ведущий свой отряд на задание. Колонну замыкал Максим. Он был под стать своему отцу – высокий, загорелый, уверенный в себе. Смотреть на этих двух мужчин хотелось снова и снова. Они словно сошли со страниц произведения Пушкина, где «все красавцы молодые, великаны удалые».
– Да-да, положите сумки и приступим к обеду! – Надежда Степановна взяла рюкзачок из рук Насти. – Мы накрыли стол в саду. Леночка звонила, они с минуты на минуту подъедут!
* * *Простая деревянная беседка, потемневшая от времени, была полностью, стеной, увита диким виноградом. Солнце нещадно палило, и только в беседке царила спасительная прохлада.
– Шашлык готов! – Анатолий Иванович с шампуром в одной руке и ножом в другой стоял возле мангала. Ветер развевал его волосы, забирался под рубашку.
Большая семья начала шумно устраиваться в беседке. Елена, сестра Максима, села между своим мужем Борисом и братом. Её сын, трёхлетний Васечка, устроился на коленях у Нины Александровны, схватил большую, только что с дерева, грушу и с наслаждением впился в неё белоснежными зубками. Валерия замешкалась, Максим притянул её к себе и усадил рядом. Надежда Степановна уселась последней, поставив на стол большую пластмассовую вазу с зеленью. На середине простого деревянного стола, на большом блюде, распространяли изумительный аромат кусочки сочного мяса, нанизанные на шампуры. Гора помидоров на тарелке, в глиняной вазе – только что сорванные яблоки. Несколько чаш с салатами, фрукты, вино, хлеб.
– Пап, давай уже, бери стакан! – Максим встал из-за стола.
Анатолий Иванович улыбнулся, взял стакан с вином.
– Папа, ты всегда был для меня идеалом, к которому я стремился. Твоя военная карьера, ваши с мамой отношения, твои поступки, вся твоя жизнь – для меня всё было и остаётся примером. Я горжусь тобой! С днём рождения!
Все зааплодировали. Зазвенели бокалы.
Следующим был тост Надежды Степановны. Затем, в свою очередь, говорили Леночка, Нина Александровна и Валерия. Анатолий Иванович, не привыкший к столь долгому проявлению внимания к своей особе и хвалебным речам, ловил каждое слово. Его щёки зарумянились, глаза заблестели. После поздравлений беседа перешла в обычные застольные разговоры.
– Мама, папа, вы правильно решили купить этот домик! – Елена огляделась вокруг. – Тишина, свежий воздух, природа – благодать!
– Это, конечно, не настоящий дом, как у Макса, но нам хватает, – Надежда Степановна улыбнулась.
Цвет её волос сменился: обесцвеченные кудряшки, окутывающие голову, исчезли. Она стала брюнеткой с собранными в тугой пучок волосами. Её лицо выглядело благороднее, глаза обрели глубину и цвет. Простое ситцевое платье ниже колен не обтягивало фигуру, а сидело свободно, отчего Надежда выглядела не полной женщиной, а, скорее, статной. Ногти были покрашены в золотистый цвет, тени на веках имели такой же золотистый оттенок. Весь её облик дышал спокойствием и умиротворённостью.
– Мы очень, очень рады, что есть где провести лето! Я живу здесь весь тёплый сезон. Дома-то, в четырёх стенах, совсем не весело! Как вы выросли да завели семьи, так у меня и появилось время. Уйма времени! Бездельем маялась! Хотела на работу устроиться, а тут Леночка родила. Я подумала, вот наконец-то будет чем заняться! А она решила сама ребёнка воспитывать. Что мне делать-то? Плакалась я отцу вашему, плакалась, так он и решил – будешь, говорит, садоводством заниматься. С февраля можно рассаду на подоконнике выращивать, а с апреля уже и в сад уехать до самых заморозков. Этот домик мы не сразу нашли. Столько разных пересмотрели, аж голова кругом! Думала, в том году так и не купим ничего. И вдруг соседка по квартире рассказала, что её сестра дачу продаёт. Вот так мы тут и оказались. Да вы всё знаете, я уже рассказывала! Ниночка, скажи, каково это – сад! Хоть и уматываешься от рассвета до заката, зато удовольствие неописуемое!
