Не играй со мной, мажор (СИ) - Майер Кристина

Нужно ли говорить, что это ещё одна грань лютаевского характера ранее мне неизвестная, но ужасно тревожащая. Он создавал вокруг себя такую атмосферу, что мне даже взглянуть на него было страшно. Не выдержав, один раз я всё-таки подняла взгляд к его лицу. Он смотрел прямо перед собой, почувствовав мой взгляд, даже не повел бровью, но желваки на его скулах заметно дернулись.

Со звонком, я поспешила забросить учебник с вложенной тетрадью в рюкзак и покинуть класс в числе первых.

- Рита, с днем рождения! – громко кинулись поздравлять Коваленко подруги. Нестройный хор голосов пел поздравительную песню. Марго это не нравилось, но она выдавливала из себя улыбку. Наверное, мне тоже нужно подойти поздравить.

Я собиралась подойти к Коваленко, но Ваня не дал подняться. Схватив за руку, прижал её к поверхности парты.

- Ты никуда не пойдешь, пока мы не поговорим, - голос звучал ровно, но в каждой букве я слышала, что он напряжен. Попыталась выдернуть руку, но он лишь сильнее сжал её.

Оба напряженные, не смотрящие друг на друга. На нас стали коситься одноклассники, мы единственные, кто остался сидеть за партой, когда всё уже двинулись на выход.

- Шнур, - окрикнул Ваня Лешку, который выходил последним. – Дверь за собой закрой и никого не впускай.

- Я тебя услышал, Лютый.

Дверь захлопнулась, отрезая нас от остальных.

- Мы на урок опоздаем, - дернула руку, он позволил её вырвать.

- Опоздаем….

Глава 30

Иван

— Опоздаем, — произносит Лютаев так, словно ставит перед фактом.

— Я и так пропустила неделю занятий, — напоминаю ему, что после нападения не ходила в школу.

— На урок ты не пойдешь, пока мы не поговорим, — удерживая своим взглядом, выдает он.

Жаля нервные окончания, по коже пробегает морозец, мне удивительно слышать подобный тон в свою сторону. Хотя в начале нашего знакомства в голосе Вани тоже не наблюдалось тепла, но всё-таки разговаривал он чуть мягче. Если, конечно, память меня не подводит. Мне неуютно под его холодным колючим взглядом. В классе тепло, а я ежусь, словно вышла на мороз.

Лютаев ведет себя уверенно, будто не чувствует за собой никакой вины. Вместо того, чтобы оправдывать своё поведение, он требует объяснений.

— О чём?... О чём нам говорить? — мой голос звенит от злости, которая добавилась к обиде.

— Вида, какого ху…. хрена ты творишь? — цедит сквозь зубы, демонстрируя, что моя злость не идет ни в какое сравнение с его эмоциями.

Меня это задевает, бьет по моей уязвимости.

— Почему ты разговариваешь со мной в таком тоне? — спрашиваю, вскочив со стула. Сжимаю кулаки, чтобы не поддаться желанию и не ударить Лютаева. Ответ мне его не нужен, даже слушать не стану. Хочу забрать свой рюкзак и покинуть класс. Дергаю рюкзак за ручку, а Ваня удерживает его за лямку. Ну и пусть сидит с ним обнимается! Психанув, разворачиваюсь и бегу по проходу. За моей спиной отлетает стул, грохочет упавшая парта. Не оглядываюсь, чтобы не терять драгоценные секунды.

Моей скорости явно недостаточно, чтобы сбежать. Перелетев через соседний ряд, Ваня первым оказывается у двери. Не узнаю его глаза, они стали намного темнее. Черты лица заострились. Делаю шаг назад, когда он начинает двигаться на меня. Лютаев напоминает мне хищника, который загоняет свою жертву в ловушку.

«Я не жертва!» — вспыхивает во мне.

— Дай пройти! — требую я, сжимая кулаки до отметин на коже.

— Не дам, Вида, — наступая на меня. — Мы ещё не поговорили.

— Я не хочу с тобой разговаривать. Мне не нравится твой тон, — упираюсь бедрами в учительский стол.

Пытаюсь проскользнуть мимо него, но Ваня хватает меня за бедра и одним движением усаживает на столешницу. Вырываясь, задеваю стопку тетрадей на краю стола, они веером разлетаются по полу. Лютаев притягивает меня к краю, расталкивает колени, втискивается между моих ног. Его близость, обожженная злостью, разгоняет по моим венам горячую кровь.

— Ты спрашивала, почему я с тобой так разговариваю? — сжимает пальцы на моих бедрах с такой силой, что там наверняка останутся следы.

С одной стороны, такой Лютаев меня пугает, но при этом каждая клетка в моем теле остро реагирует на него. Мне доставляет удовольствие видеть его эмоции, которые он обычно скрывает. Кто-то может подумать, что Лютаев спокойный, тихий, уравновешенный, но я-то точно знаю, что Ваня — спящий вулкан. Не понимая масштаба катастрофы, я своими действиями бужу его.

— Вида, уе*ки, которые тебя чуть не изнасиловали, на свободе. Ты сама просила не поднимать шума, поэтому дело закрыли. Если они решат отомстить, то знают, где тебя искать, — высказывает Ваня с претензией.

— Они ведь в больнице? — стараясь стряхнуть сковывающее тело оцепенение, спрашиваю я.

— Я не знаю, Вида. Их обещали отправить в другой город, но пока они здесь, тебе нужно быть осторожной. Из больницы они могут сбежать, как только почувствуют себя лучше. Пока их не уберут отсюда, лучше не расслабляться.

— В это время вокруг слишком много свидетелей, чтобы они решились напасть, — успокаиваю сама себя.

— Мы не будем проверять, нападут они на тебя или нет, — категорично. В нем опять вспыхивает злость. Упираясь лбом в мой лоб, он громко втягивает воздух, будто пытается погасить раздражение.

Звенит звонок, в коридорах становится тихо. Без сожаления думаю о том, что пропущу ещё один урок, теперь придется заниматься самостоятельно.

Мы стоим так какое-то время. Застыли в моменте. Не знаю, как Ване, а мне волнительно. Вдыхая его чистый запах с примесью мужского шампуня, жмурюсь от удовольствия. Я до сих пор на него обижена, но мое тело об этом забывает, оно будто получило дозу адреналина и тянется за следующей. Его губы так близко, что стоит чуть податься вперед…

— А теперь ты объяснишь мне, чем я тебя обидел? — отстраняясь, тихо спрашивает Ваня. Но в этом спокойствии слышатся металлические нотки. Даже если я решу слиться и не выяснять отношения, он мне не позволит. — В какой момент я дал повод сомневаться во мне? — продавливает мое молчание.

Я всю ночь кипела и варилась в своих обидах, а теперь не могу высказать их вслух. Подбираю слова, а все не то.

— Ты обещал приехать, я ждала, — бросив претензию, отворачиваюсь к доске, сложно смотреть ему в глаза, меня переполняют эмоции. Схватив за подбородок, Ваня заставляет вернуть взгляд к его лицу.

— Я извинился вчера, — напоминает он. Вроде нужно отпустить, а у меня перед глазами испорченный вечер. — Рита решила сменить дислокацию празднования своего дня рождения. Коваленко позвонил, попросил помочь перенести столы и стулья, которые привезли и расставили у бассейна. Я не мог ему отказать. Думал, быстро управлюсь и рвану к тебе, но все это затянулось, — с раздражением. — Потом телефон искал, чтобы позвонить и предупредить, что задерживаюсь. Не помнил, как вытащил его из кармана толстовки и оставил у бассейна….

Ваня продолжает говорить, а я цепляюсь за эти слова, вспоминаю предупреждение Камиллы. Не зря, видимо, она не верит Маргарите. Теперь и я вижу в этом спланированную акцию.

— Я собирался ехать к тебе, как закончу, но ты обиделась, я это почувствовал. Не стал выяснять отношения при посторонних. Написал тебе несколько сообщений, которые ты проигнорировала. Думал, утром во всем разберемся, а ты сбежала и включила игнор на полную мощь, — продолжая удерживать меня за подбородок, произносит, глядя в глаза. — Ты мне не доверяешь? — спрашивает Лютаев.

— Дело не в доверии… — веду плечами. — Мне было неприятно, что ты с ней, — выдаю то, что столько часов кипело во мне.

— Я выбрал тебя, Вида. И здесь, — тычет указательным пальцем в висок, — и здесь — ты, — бьет по груди в области сердца. — Мне не нужны другие.

— У нас…. нет секса, — понижая голос до еле уловимой слышимости.

— Случится, когда ты будешь готова. Я тебя не тороплю, — прижимает к себе, целует в макушку.

— Но ты же хочешь.… — упирающаяся в промежность ширинка наглядно этот демонстрирует.