Мама знает лучше (СИ) - Тес Ария

Справа ломается ветка. Хруст стоит такой, что он моментально оглушает, и я резко поворачиваю голову на звук, чтобы замереть.

Передо мной стоит Алексей.

Собственной, сука, персоной.

А у меня в руках нож. И больше всего на свете я хочу сделать то же самое, что вчера сделали с Семой по его наводке.

Надеюсь, что он — это просто мираж. Черт, я очень на это надеюсь…

«Выход»

Аурелия

Я пару раз моргаю. К сожалению, мое воображение и на этот раз ни при чем: как и когда-то в прошлом, я себе ничего не придумала. Алексей Антонинович стоит передо мной во плоти, так сказать, как и его рука совершенно натурально лежала на чужой заднице когда-то.

Хмыкаю и перевожу взгляд на яблоню, на которой теперь почти есть имя моего лучшего друга, вырезанное мной.

— Можешь вызывать охрану, но я не уйду, пока не закончу.

Алексей возвращает мне мой же хмык и делает шаг вперед.

— То есть, играть в незнакомцев мы больше не будем? Очень жаль. Это было почти интересно.

Почти интересно было бы воткнуть тебе этот нож под ребра, но я до такого не опущусь. Не-а. Убить тебя? Здесь? Ни за что! Я верю в карму, а значит, верю, что тебе когда-нибудь прилетит ответочка с вишенкой, малыш. И это будет гораздо хуже, чем обычная, жалкая смерть, захлебываясь собственной кровью. Нет. Ты захлебнешься своей грязью. Рано или поздно.

Я напрягаюсь. Мне не нравится чувствовать его близко — а десять шагов, которые нас разделяют — это слишком близко! Катастрофически рядом.

Не сокращай расстояние. Я себя сейчас плохо контролирую — держись как можно дальше.

Он моего внутреннего призыва не слышит, конечно же. Я не удивлена. Он не слышал, когда я говорила словами, так что мечтать о ментальной связи — дело пустое.

Еще сразу два шага. Резко замираю.

— Вали отсюда, Быков.

— Столько лет прошло…и это все, что ты мне скажешь?

Тихо цыкаю — продолжаю вырезать букву «м».

— Мы все уже друг другу сказали когда-то.

— Ты быстро сбежала.

Слышу укор в его голосе. Блядь, серьезно?!

— Ну, простите, что не осталась ждать, пока вы со своей конченой семейкой меня добьете.

— Зато на прием к врачу попасть времени тебе хватило.

На этот раз в нем бурлит злость и обида. А это уже смешно. Я прыскаю, потом медленно перевожу на него взгляд и саркастично поднимаю брови.

— А с какого перепуга ты следишь за моими приемами у врача? А? Ты мне кто?

— Снова — здарова?! Я…

Алексей осекается. Расстояния между нами стало еще меньше, но на этот раз я почти прошу его подойти ближе — так мечтаю ухватиться за основание разбить эту мерзкую, холеную рожу. Ну! Давай! Сука, дай мне только повод!

А он стоит.

Говорю же. У нас дисконнект по всем фронтам. Когда я мечтаю об одном, он делает противоположное. Стоит мне захотеть противоположное — делает то, о чем я просила. Либо он тупой гандон, который медленно соображает, либо…хотя нет, ограничимся этим обозначением.

Антонинович — тупой гандон. Точка.

А теперь за дело.

Отвожу взгляд, снова врезаюсь им в кору злосчастного дерева. Отвечать на этот бред не считаю необходимым. Игнор.

— Спрашивать, вырезаешь ли ты мое имя, наверно, глупо?

— У жены своей спроси.

Алексей усмехается.

— Забавно, что это говоришь ты.

— Почему? — спокойно жму плечами, — Я тебе никто. Мы развелись одним днем. Ты быстро расчистил место для той, кто действительно достойна твоей важной персоны, Алексей Антонинович.

— Алексей… — начинает он саркастично, но я не настроена более разговаривать.

— Слушай, вали, а? По-хорошему.

— Ты на моей земле.

— Мы оба знаем, что это место принадлежит городу.

«А» закончено, и я наконец-то опускаю руку. Пару мгновений любуюсь на свое творение, потом закрываю нож, спрыгиваю с небольшой кочки на землю и поворачиваюсь к Алесею.

— Ах да. Прости. Забыла. Этот город принадлежит вам.

Он не спорит. Только смотрит на меня пристально, со смешением все той же злости, обиды и…какого-то сожаления. О чем теперь жалеть-то? Все сделано.

Хмыкаю и иду на него, но благоразумно держу расстояние вытянутой руки. Я все. Мне здесь делать больше нечего, да и совсем не хочется. Смысл? Если кто-то думает, что я как та самая девчонка, которая врет отчаянно, что не страдает по бывшему, а втайне любит его всем сердцем — нет. Я не люблю. Я его презираю, и это далеко не шутка. Это не игра. И даже не заигрывание — истинное, сильное чувство.

Особенно сейчас.

Особенно когда я ощущаю кровь своего друга на своей коже. Из-за него.

Из-за, блядь, него.

Мысль ошпаривает.

Кости ломит.

Во рту сушит.

Такое ощущение, что на меня нападает припадок, когда я почти равняюсь с ним, и дай только повод — я запущу свои клыки в его глотку и вырву оттуда кусок. Чтобы увидеть эту густую кровь. Чтобы ее чувствовать. Чтобы получить возмездие.

Мне только нужен повод. Ну же, дорогой. Дай мне повод, я тебя прошу.

В этот момент происходит странное: наши планеты состыкуются. Звезды совпали. Случайности выстроились в ряд и ждут завершение ситуации, которую они же и выстроили. Камень за камушком.

Алексей резко хватает меня за руку и дергает на себя.

Это баста, карапузики.

У меня опускается забрало.

Не знаю. Может быть, я боялась попасться охране. А может быть, втайне надеялась именно на такой исход, но с собой я взяла шокер, который тут же использую.

Достаю моментально, еще до того, как этот мудак рот свой паршивый откроет, потом прикладываю и бью. Под ребра.

Наверно, его никогда не шарахали током. Ну, конечно, никогда. Кто по доброй воле отвергнет внимание нашего королька? Никто, вы верно мыслите, господа. Не в этом городе. Не-а. Ну, и, наверно, все дело в том, что заряд тут на самом деле мощный. Да, в этом тоже все-таки дело, ведь Алексей моментально становится похож на соляной столп. Он замирает, но его трясет, а потом он падает.

Я кровожадная, если получаю от этого удовольствие?

Скорее всего, да. И дело тут не в стрессе, который долбанул меня из-за случившегося. На самом деле, что-то подобное я себе представляла миллион раз, пока лежала и старалась не рыдать и не нервничать, вынашивая нашего ребенка. Пока он появлялся на светских раутах местного разлива с этой сукой под боком.

Да, я кровожадная. И жестокая. Но, сука, так обидно! Что ему даже вполовину не так больно, как было мне когда-то. Даже вполовину!

Резко присаживаюсь к Леше на корточки и еле сдерживаю порыв снова не шарахнуть его током, а вот слова сдержать не получается. Шиплю.

— Слушай меня сюда, ты, кусок упакованного в Армани дерьма, — шумно втягиваю воздух в грудь, не отводя глаз от ошарашенного бывшего, — Это была последняя капля, ты меня понял?! Последняя! И теперь…на вашем месте я бы бежала и пряталась, потому что я вас всех, блядь, уничтожу. Ты понятия не имеешь, с кем твоя ублюдская семейка связалась, но вы уже не развяжетесь! Готовься. Скоро я приду и отниму у вас все. Клянусь, чтоб мне сдохнуть на этом месте! Я. Вас. Уничтожу!

Также резко встаю. Адреналин бьет миром прямо в глаза, делая из него яркие, пиксельные вспышки. Поэтому я не могу сдержаться снова: пинаю его по бедру достаточно сильно, чтобы он взвыл, а потом быстро поворачиваюсь и также быстро сваливаю. Подальше.

В моем кармане все еще есть нож. И мне еще сильнее хочется его использовать…

***

Я не шутила. Все приколы закончились, и теперь только вперед.

Еду быстро. Нарушаю правила — плевать. Я мчу, как Безумный Макс. Под задницей рычит моя машина.

Это конец.

Я больше не могу терпеть.

Меня на помойку? Потом на дыбу? Бабулю довести и в могилу? А его в огонь, да? И так до бесконечности! Прав был Сема: один раз позволишь, эта Сансара никогда не порвется сама. Она будет крутиться до конца времен, пока ты будешь стоять и говорить: я ничего не могу сделать!