Мама знает лучше (СИ) - Тес Ария

Хмурюсь сильнее.

— В смысле?

Сема медленно открывает глаза, и я понимаю: мне не показалось. Он слишком бледный и слишком…слабый.

— Сема… — зову его одними губами. Голос моментально пропадает.

Что-то не так.

Сердце сжимают ледяные тиски, а между лопаток шершавым языком проходится…страх.

Медленно опускаю глаза туда, куда Сема заторможенно тянет руку, и вижу…что его кофта прямо на животе…влажная.

И она влажная не от воды.

Понимание приходит само собой. Будто ее облили киселем, но что-то мне подсказывает — это совсем другое…

Смотрю ему в глаза. Сто процентов сама бледнее мела, а он тихо усмехается.

— Я...тебя дождался...

— Сема? — голос ломает от слез.

— Хорошо, что ты опоздала…

— Я не…

В этот момент из его рта вместе с кашлем вырывается фонтан крови. От зрелища меня парализует самый настоящий, животный ужас.

Я не могу пошевелиться. Кажется, не могу дышать, хотя делаю это очень часто. Мой мир скачет. Мушки забивают глаза, будто я сейчас грохнусь в обморок, но самое ужасное — это запах.

Дико воняет железом.

Я потом пойму, что сразу его почувствовала, поэтому поняла, что дело плохо. Я пойму это, но не сейчас…

Сейчас я смотрю на него во все глаза, а Сема наводит их на меня и шепчет.

— Они…они приходили…кхр…блядь!…

Он громко стонет, трясущейся рукой прижимает мокрое пятно на своем животе. Меня колотит сильнее, но если бы не этот звук и острое осознание, что ему сейчас дико больно, я не знаю, как бы пришла в себя.

Резко подлетаю к нему, задираю кофту.

— Пиздец! — вырывается на панике.

В его боку не одна, а несколько проникающих ран, на которые надо…надо давить, да? Вроде бы надо давить. Я не знаю, правильно ли поступаю, но делаю: придавливаю к ранам одну руку, второй быстро достаю телефон. Напрочь игнорирую тот факт, что мои руки буквально по локоть в крови — это сейчас неважно. Неважно! Я заставляю себя сцепить зубы и действовать, хотя, по правде говоря, крови боюсь просто жуть.

Но это мой лучший друг…поэтому рвотные позывы удается купировать на время.

— Алло! Нам срочно нужна помощь! Помогите! — сбито, нервно ору в трубку, — Срочно! Моего друга ранили в живот!

Оператор говорит что-то еще, но я не могу отвечать: повторяю.

— НАМ НУЖНА ПОМОЩЬ! СРОЧНО! ПОМОГИТЕ, БЛЯДЬ! СРОЧНО!

— Адрес.

Называю.

— Ждите.

Сбрасываю.

Сема тихо смеется.

— Они не приедут, Аури…

— Что ты несешь?! Это скорая!

Тихо кашляет.

— Прости, что…так…

— Сема, твою мать! Все будет хорошо! Ты слышишь?! Будет хорошо!

— Я уже труп, мелкая.

Он снова кашляет, кажется, сильнее бледнеет.

— Никто не приедет.

Звучит снова, я рычу.

— Че ты несешь, мудак?! Не смей! Так! Говорить!

— Это правда. Им дали отмашку не приезжать…

— КТО?!

— Ты знаешь...кто.

Замираю. Сема медленно открывает глаза и улыбается.

— Они приходили за информацией, но отсосали. Я ее спрятал. В самом надежном месте спрятал флешку…

— Какую…

— Я все узнал, Аури. Я все знаю о них…

— Сема…

— Все хорошо. Я же борец с ветряными мельницами, помнишь?

Громко, уродливо всхлипываю. Пальцы скользят по его коже, железом пахнет еще сильнее.

Он очень слабо сжимает мое предплечье и улыбается.

— Прости меня. За то…за все прости…

— Блядь, не смей прощаться!

— Ты должна знать. Я жалел, что тогда так сделал, но…не знал, как это сказать.

— Сема…

— Я люблю тебя.

— Да пошел ты!

Резко отстраняюсь, оглядываюсь, нахожу глазами на вид чистое полотенце, срываюсь и хватаю его. Потом прижимаю к ране, сверху кладу его руку и киваю.

— Они не приедут?! Значит, мы поедем сами! Давай! Вставай, сука! Ты не сдохнешь здесь! Не сдохнешь!

Адреналин с новой сильной наполняет мою кровь, и я почти легко поднимаю Сему на ноги. Потом тяну его к машине. Тяжело, наверно, но я не чувствую.

Я ничего не чувствую, хотя сама больше похожа на оголенный нерв.

Мы доезжаем до больницы за десять минут. Никто не едет нам навстречу — значит, он был прав.

Им дали отмашку.

Сегодня мой лучший друг должен был умереть.

«Бонус на твоем уровне»

Аури

Здесь ужасно воняет.

Резкий запах лекарств, отвратительное освещение холодных ламп, тишина, как в морге.

Здесь по телу идет холод.

Здесь умирает и возрождается надежда. Буквально, сука, каждую секунду!

Здесь — это комната ожидания для родственников, которые отчаянно верят, что с их близкими все будет хорошо.

И я верю. Пытаюсь верить.

Смотрю на свои руки, меня немного трясет. На них уже нет крови, но я все равно ее вижу и чувствую.

Меня только что отпустили. Сотрудники полиции лениво провели опрос, но по их посылу я уже понимаю, что никакого расследования не будет. Дело просто замнут, потому что им тоже дали отмашку.

Я чувствую себя абсолютно беспомощной. Где-то вдалеке жужжит и тихо вибрирует уродская лампа, а я потеряна, напугана и одинока.

Как никогда в жизни.

Тихо дышу, стараясь не бередить внутренности, которые до сих пор не в порядке. Истерично тру пальцы. От них разит дешевым, отвратительно-химозным ароматизатором со вкусом клубники.

Ненавижу клубнику.

Теперь навсегда.

Быстрые шаги по пустому, глухому коридору отвлекают меня от страшных мыслей о Семене. Внутри все снова подбирается. Шаги становятся ближе, и страх лижет меня между лопаток.

Я знаю, кто это.

Мы не виделись столько лет, но я ее чувствую.

Это Алина.

Ей позвонила медсестра по просьбе главного хирурга, потому что не факт, что Сема доживет до утра. Нужен близкий родственник, который в случае чего сможет принять какие-то решения.

Не представляю, что она почувствовала, когда ей это все выдали холодным, я бы даже сказала, сухим тоном.

Такое ощущение, что у этих людей нет абсолютно никакого сочувствия! И все они точат вилы. Все они ждут приказа. Все они готовы броситься и растерзать, как когда-то растерзали и меня.

Я не знаю, как это описать, и, возможно, все дело в моей бурной фантазии, но я это чувствую и ничего не могу с собой поделать. Будто город берет и восстает против тех, кто неугоден их предводителям. Будто они действительно короли. Будто от их милости зависит жизнь каждого, даже второсортной медсестрички без каких-то перспектив и планов.

Очень хотелось спросить: какого черта ты-то себя так ведешь?! Если будешь помягче, то что?! Тебя на кол посадят?! Или твоя жизнь станет полным говном?

Хотя, может быть, и станет. В любом стаде ведь как? Хочешь удержаться, гаси со всеми, или сдохнешь в одиночестве. В своем доме, например, с заточкой под ребрами. Перспектива еще хуже, согласна. На своей шкуре это прочувствовала.

Алина заворачивает за угол, и через мгновение я вижу ее. Говорят иногда, что «ты так изменилась за все эти годы, что я бы тебя не узнала!». Это не про Алину. Она все такая же маленькая, только больше теперь похожа на Сему. У нее кучерявые волосы каштанового цвета и очень большие глаза. Голубые. Как у их мамы.

Я слабо улыбаюсь, когда вижу знакомое лицо. Оно, как спасательный круг в океане дерьма. Но улыбаюсь я рано. Стоит мне подняться на ноги, а ей еще приблизиться, то я вижу…как злость искажает ее милое личико.

И злость эта направлена на меня.

Даже ненависть. Густая, как кисель. И ядовитая, как самая опасная химическая формула.

Не понимаю.

Такая встреча вводит меня в еще больший ступор, поэтому я не успеваю сделать абсолютно ничего. Алина подскакивает ко мне, как дикая кошка, а потом со всего размаха дает звонкую, сильную пощечину.

Аж в голове потряхивает.

Но, знаете? Бодрит.

Я берусь за горящую щеку, медленно перевожу на нее взгляд и вижу, как ее грудная клетка ходит ходуном, а нижняя губа подрагивает. В глазах стоят слезы, страх и паника.